тесно. Вместе они не жили, хлеб-соль между собой не делили. А во-вторых, неизвестно, на что способен человек, доведенный до крайности и прижатый к стенке.
Однако пока что было бы хорошо просто найти этого Лаврика и взглянуть в его бесстыжие глаза. Да, найти, рассказать о том, что Светлана убита, а потом – взглянуть!
Таким был, если вкратце, план подруг. А Лена все продолжала недоумевать и сомневаться:
– Нет, не верю я, чтобы Лаврик… вы ничего не перепутали, случаем?
Леся ей не ответила. Занята была. Искала у себя в сумочке звонивший телефон. Телефон трезвонил уже давно. Он наливался сочным негодованием на свою медлительную хозяйку, тяжелел от праведного гнева и гудел, гудел, гудел! Ну вот, нашелся наконец.
Взглянув на номер звонившего, Леся сказала:
– Как раз звонит муж потерпевшей. Хотите поговорить с ним?
Лена не захотела. И ответила Леся.
– Да, это я, – печально сказал Леонид. – Сегодня я снова был у Светланы. Врачи говорят, что с ней неладно.
– В каком смысле? – испугалась Леся. – Ей стало хуже?
– Нет, физическое ее состояние как раз выше всяких похвал. Врачи ею очень довольны. Они говорят, что Светлана уверенно идет на поправку. Просто удивительно быстро набирается сил! При таком ранении люди лежат неделями, а Светлана за несколько дней стала уже почти как огурчик.
– Значит, все хорошо?
– За ее физическое состояние волноваться нет никаких причин. Самое страшное, сказали они, уже позади.
– Тогда в чем же дело?
– Светлана совсем одна. Ее никто не навещает. Совсем никто! У нее даже нет своей зубной щетки, кружки и ложки. Врачи говорят, что это довольно-таки странно. Они меня упрекнули в недостатке внимания.
– Но вы же были сегодня у нее в больнице! Светлана вас сама позвала?
– Нет, она меня не звала, совсем не звала. И никого не звала. Она совершенно одна, говорю вам! К ней никто не ходит. И вещи ей никто не привез. Даже тапочки у нее – и те казенные!
– Погодите, но ведь у Светланы полно родственников, подруг, сослуживиц! У нее ведь есть тетя, дядя, племянница наконец! У нее плохие с ними отношения?
– Хорошие. Не очень близкие, но теплые и дружеские.
– Почему же Светлана тогда лежит совсем одна?
– Она никому не звонила, а меня снова прогнала, – печально произнес Леонид. – Как вы думаете, это может свидетельствовать о каком-то серьезном психическом расстройстве?
– А что она вам сказала?
– Что никого не хочет видеть, а меня – в первую очередь. Что ей нужно серьезно подумать о многих вещах. И пока она еще не готова к общению с близкими ей людьми.
– М-да… не очень-то хороший признак. Похоже, ваша жена чем-то всерьез обеспокоена.
– Мне тоже так кажется. Но врачи настаивают на том, чтобы я привез личные вещи Светланы, а также ее страховой полис. Завтра у них в больнице какая-то комиссия. Нужно, чтобы все больные были оформлены по всем правилам.
– И при домашних тапочках, – сорвалось у Леси с языка ехидное замечание.
Но расстроенный Леонид ее ехидства даже не заметил.
– Так что я еду сейчас к Светлане домой. Врачи сказали, что это совершенно необходимо.
– Постойте! – воскликнула Леся. – Куда, вы сказали, едете? Я не ослышалась? Вы едете к Светлане домой?
– Да. К ней.
– Но как же вы… Как вы попадете внутрь? У вас есть ключ от ее квартиры?
– Да, есть, – спокойно подтвердил Леонид. – Разумеется, есть.
Леся даже задохнулась от возмущения! Что стоило Леониду сказать им с Кирой об этом раньше? Они бы уж перерыли всю квартиру Светланы вверх дном, лишь бы найти хоть какие-нибудь, изобличающие ее нехорошее поведение, улики. Нет, этот Леонид точно не от мира сего! Имел на руках ключи – и молчал об этом как партизан!
– Но… Но откуда у вас ключи?
– Мы со Светланой были женаты долгие десять лет. Ее квартиру мы сдавали. Жили у меня. Но ключи были и у нее, и у меня. Разные ведь случались ситуации. Иногда приходилось решать возникавшие у наших жильцов проблемы. Разумно было иметь два комплекта ключей.
А еще более разумно – поменять замки, когда выселяешь жильцов. Ведь никогда не знаешь, а не надумают ли они вернуться в вашу квартиру вновь? Например, Леся, переселившись в коттедж в «Чудный уголок», пару раз случайно спохватывалась уже на пороге своей прежней городской квартиры, куда она приехала «на автомате». И Кира тоже призналась, что один раз с ней произошел подобный казус.
– Ну-ну, – произнесла моментально успокоившаяся Леся, теперь ни минуты не сомневаясь, что Леониду не удастся раздобыть ни тапочек, ни зубной щетки, ни тем более медицинского полиса Светланы. – Съездите, конечно.
«Если вам делать больше нечего», – мысленно прибавила она про себя.
– А вы не хотите со мной?
– С вами? Зачем?
– Ну… мне казалось, что вы так близко к сердцу приняли это дело. Ну, то, что случилось с моей женой… и с вами.
– Да, близко.
– И еще я подумал, а вдруг дома у Светланы я смогу найти ответ на вопрос о том, кто и почему напал на нее?
– Так посмотрите, конечно.
– Но я не уверен, сумею ли я, – сконфуженно признался Леонид. – Я ведь всего лишь ученый-ботаник, я не сыщик. Я не знаю, на какие именно вещи стоит обратить внимание.
Вот свалился ей на голову, горе луковое! Ты сначала в квартиру к своей бывшей жене попади, а потом уже звони и вопросы задавай!
Но вслух Леся лишь вежливо произнесла:
– Давайте, Леонид, мы с вами чуть позднее созвонимся. Вы меня простите, но я сейчас немного занята.
– Да, извините! – моментально стушевался Леонид. – Я понимаю, простите! Я перезвоню, когда буду в квартире у Светланы!
И он отключился. Этот разговор оставил в душе у Леси смутное и какое-то двоякое чувство. Нечто вроде досады на саму себя. Как будто какое-то шестое чувство подсказывало Лесе, что ей надо сейчас бросить все другие дела и мчаться к Леониду. Ничего важней этого быть не может.
А с другой стороны, голос разума говорил, что Леонид – неудачник и какой-то неземной человек. Ему даже в квартиру к Светлане не удастся попасть, не говоря уж о том, чтобы найти там что-то стоящее. Как он туда попадет, если разумная Светлана давным-давно сменила все дверные замки? Никак он к ней не попадет. Ехать с ним сейчас – только терять свое драгоценное время!
И хотя обычно Леся никогда не прислушивалась к голосу разума, предпочитая доверять своей интуиции и тем чувствам, которые порою охватывали ее внезапно и неодолимо, сейчас она вдруг решила быть взрослым человеком. И слушать исключительно голос здравого смысла.
Тем более что Леонид был на одном конце города. Квартира Светланы – на другом. А сами подруги уже приехали к дому Анютки-малютки. И уйти отсюда сейчас было бы тоже жалко.
Леся и не ушла. Смирила бушевавшее внутри себя чувство недовольства, сумела убедить саму себя в том, что поступает правильно и разумно. Затоптала, заглушила, затерла разными мыслями то неопределенное ощущение беспокойной тревоги, поселившееся в ее душе. В общем, осталась. И, как показало совсем недалекое будущее, ей еще предстояло вдоволь поругать саму себя за это казавшееся в высшей степени разумным решение.
