Как только прибыли с верховьев Хатанги рыболовы и привезли юколы 1650 штук, соленой рыбы 2 бочки и рыбьего жиру 23 фунта, началась погрузка судна.
12 июля Харйтон Лаптев переселился на судно, и на следующий день «Якутск» снялся с якоря и на парусах «грот и фок» пошел в поход.
Медленно спускались по реке и вскоре стали на якорь. Возили с берега дрова и пресную воду. Оставив в этом месте на корге [179] большой ялбот «за неудобностью в походе от льдов», 14 июля в 6 часов пополудни пошли к устью реки. Здесь встретили «стоячие гладкие льды», лавируя между ними, смогли продвинуться только на две мили. Чекин поехал на берег, чтобы с высокого места осмотреть Хатангский залив. Возвратись, он доложил, что в заливе стоит сплошной лед и удобного места для стоянки дубель-шлюпки он не видел. Взяли обратный курс к корге, чтобы там «дожидаться, как губа очистится ото льда».
Шли при сильном ветре, и «Якутск» из-за малой осадки имелбольшой крен. За коргой в реке Хатанге остановились и, бро-сив якорь, возили с берега балласт. Пришлось занести в трюмпятьдесят мешков, заполненных мелким камнем, «для того, что дубель-шлюпка в грузу мелка». [180]
Две недели находились на одном месте, поставив на корге, маяк из камня, 30 июля опять пошли к заливу, продвигаясь между «частыми стоячими и носячими льдами».
9 августа достигли устья залива, и канонир Еремеев на ялботе пошел к берегу, чтобы с его высоты осмотреть ледовую обстановку. Доклад Еремеева вызывал тревогу: близко стоят «великие» льды, а дальше не видно, все закрыто густым туманом. Спустя двое суток льды несколько разредились и Харитон Лаптев осторожно повел «Якутск» на север.
Видимо, в то время, когда выходили из залива в море, а это было 12 августа, Харитон Лаптев заметил, что ранее показанный им на карте мыс, простирающийся далеко к северу и находившийся в это время справа по курсу судна, прорезается проливом; получалось, что северо-западней от бухты Нордвик лежит остров. Действительно, в тот день «Якутск» миновал остров (названный в 1915 году именем Бегичева). Это наблюдение побудило Лаптева написать на своей карте в указанном месте — «надлежит изведать».
Рано утром 13 августа «Якутск» на широте 75°26′ встретил невзломанные льды. Начали искать разводья, идя на северо-восток.
В 6 часов вечера переменился ветер, и судно «окружило со всех сторон льдом, что ни где талого места нет, чего ради запустили балки кругом судна».
Спустя два часа журнал пополнился записью: «Понесло нас ветром и течением к северо-востоку… доколе носячий лед уперся и стал недвижим на глубине 12 сажень».[181] «Якутск» оказался в плену у дрейфующих льдов. С каждым часом лед все больше сжимал судно, и в нем появилась опасная течь. Вся команда, проявляя самоотверженность и отвагу, вступила в борьбу за спасение судна. Харитон Лаптев около трех суток, без отдыха и сна, руководил спасательными работами.
Из вахтенного журнала дубель-шлюпки «Якутск»:
«14 августа, первый час пополудни. В начале сего часа стало льдом тереть дубель-шлюпку и, одною льдиною прижав, надломило форштевень, такоже и всю дубель-шлюпку помяло; хотя подле бортов были бревна запущены, токмо то не помогало и учинилась великая течь. Того ради мы поставили три помпы, стали выливать воду, а дрова из трюма, воду пресную и провиант выбрав на верх. Стали искать течи, вырубая подтоварник нижней палубы.
Второй час. Течь засыпали мукою и пеплом. В то же время погрузило у дубель-шлюпки корму, а нос на Льдине приподняло и мы с наружной стороны на носу то место законопатили. Выливали из дубель-шлюпки воду в три помпы и ведрами, токмо воды не убывает.
Третий час. Сделали доску и наложили небольшой мешок муки на то место, где течь пробилась с наружной стороны у надломленного форштевня.
Четвертый час. Положили на носу драй, чтобы не так льдом ломило нос, и лили воду в три помпы и ведрами в грот и фок-люк, токмо от упомянутой течи воды в дубель-шлюпке не убывает.
Пятый час. Ветер затих. Туман и снег. Беспрерывно отливали воду, а вода все не убывала. Наступила ночь.
Одиннадцатый час. В начале сего часа стало очень тереть дубель-шлюпку льдами и мы запускали около бортов балки, которые льдом приломало и отломило у дубель-шлюпки пониже ватер-штага весь форштевень из внутренних и наружных досок, от киля и по ватер-штаг, и выбросило на лед, отчего течь учинилась больше прежнего и нос погрузило, а корму приподняло и вдруг воды в дубель-шлюпке прибыло очень много.
В это время стало свежеть от северо-востока, льды тронулись и дубель-шлюпку понесло вместе с ними к западу. Через час времени ее прижало к стоячей льдине. Течь все усиливалась. Поврежденное место засыпали мукою с пеплом и закладывали старою парусиною, токмо от того помочи не имели.
15 августа, третий час ночи. Течь стала становитца весьма велика, так что уже более половины налилась дубель-шлюпка и потопила весь погруженный в ней провиант, а льдом корму высоко подняло и нос очень погрузило и мы, искав способу, подвели под нос грот-стаксель и засыпали между им и дубель-шлюпки мукою и наложили грунтов, чтобы льдом не так стирало, токмо тем способом не получили, чтоб унять течь, но вяще умножается.
Четвертый час. Выливали из дубель-шлюпки безпрестанно воду, токмо течь весьма велика стала и льдом наклонило-дубель-шлюпку на правый борт очень низко. Того ради, сняв фока-реи и гик, подвели их под тот борт близ форштевня. Ветер между тем все становился свежее, а течь все усиливалась. Утро наступило весьма морозное и в то же время не переставал идти снег.
Седьмой час. Видя, что спасение судна не в нашей воле, стали доставать из трюма, какой можно достать провиант, выкидывая его на лед и продолжая в то же время отливать воду. Так прошел целый день. К вечеру вода налилась уже по самую палубу.
Девятый час вечера. Ветер северо-западный велик. Сего часа прибылою водою и ветром тронуло лед и понесло дубель- шлюпку со льдом к востоку, ибо туда течение воды. Того ради командующий с унтер- офицерами сделав консилиум, что дубель-шлюпку спасти никак уже невозможно и дабы спасти хотя людей, сошли все служители на стоячий лед». [182]
Всю ночь команда приводила в порядок спасенное имущество и провиант. Из оставшихся бревен и досок сделали восемь саней. Погрузив продовольствие на них и на имевшуюся на судне одну нарту собак, пошли по льду к берегу. Часть людей несли имущество на себе, другие тащили сани, до предела нагруженные. Только по прошествии полутора суток, усталые и промокшие, они добрались до берега. Как только вступили на землю, командир приказал немедля копать землянки, искать лес для обогрева и постройки юрт, а утром идти к месту гибели судна для спасения оставшегося там груза…
Трое суток чрезвычайно тяжелой и утомительной работы сломило волю некоторых членов команды. «Все равно пропадем, — говорили они, — будем ли работать, не будем ли, спасения нет. Скорей бы конец».
Властью командира и своим личным примером Харитон Лаптев сумел восстановить дисциплину.
На следующий день, оставив на берегу шесть человек для постройки юрт, вся команда во главе с боцманматом Медведевым носила и перевозила провиант и имущество, оставшиеся на льду.
На месте гибели «Якутска» оставалось еще много имущества, а между тем ветер в любую минуту мог перемениться и всё унести в море. Это все понимали, однако 19 августа Харитон Лаптев разрешил всем отдыхать. Беспрерывная работа сильно утомила людей, а впереди их ждали новые лишения и трудности.
20 августа все перешли жить в две вновь построенные юрты в районе безымянной бухты на 75°26′ с. ш. [183]
Всё последующие дни занимались переброской провианта на берег. Однако 30 августа поездки прекратились, лед и сложенное на нем имущество и провиант далеко отнесло от берега. Положение отряда еще более осложнилось. Чтобы спасти людей, оставалось одно: как можно скорее, пока не наступила полярная зима, — идти к населенным местам. Прежде всего надо было позаботиться о доставке дополнительного продовольствия, и Харитон Лаптев отправил Чекина с двумя солдатами на Анабарскую базу. Через три дня Чекин вернулся: путь преградили незамерзшие реки и заливы. Чекин еще раз пытался:
