Скорость освобождения: киберкультура на рубеже веков

техники, тончайшая, сетчатая ткань безопасных и высокоскоростных микровибраторов пока не более чем мираж, призрачная и неясная мечта.

Но даже если разрешить все эти проблемы, как быть с точной передачей температурных изменений — ощущения колотого льда в трусах или расплавленного воска, капающего на голую грудь? И что делать с мазохистами, которые непременно потребуют для себя что-нибудь вроде эффекта прикосновения к коже раскаленной железяки? Ведь менее изощренные потребители могут отказаться облачаться в «кибер- доспехи», снабженные такой опцией! Как резонно отмечает Уильям Гибсон в интервью журналу Future Sex: «Кто осмелится опробовать на собственном члене пизду с силовой обратной связью?»^{481} Домашняя техника обычно часто ломается, а сбои в работе крошечных датчиков, отвечающих за эффект прикосновения к телу расплавленного воска, могут иметь самые тяжелые последствия.

Допустим, нам все же удалось миновать всех этих неприятностей. Но что делать с запахом и вкусом, играющими в сексе далеко не последнюю роль? Для большинства из нас половой акт без вкусовых или обонятельных ощущений будет равносилен сексу в презервативе, надетом на все тело. «Возьмем виртуальную реальность: что вы в ней чувствуете?» — спрашивает большой специалист в этом вопросе Бренда Лоурел. — «Зрительные, звуковые, возможно, осязательные ощущения. Но нет ни вкуса, ни запаха. И все переворачивается вверх дном».^{482}

И, наконец, нельзя не забывать о крайне неудобном интерфейсе. Мало кому нравится перспектива стоять внутри хайтечной телефонной будки в футуристическом скафандре, оснащенном микровибраторами. Многие онлайновые телеконференции пытались бороться с этой проблемой, и бесконечная изобретальность их участников привела к появлению, если не практических, то весьма новаторских решений.

Эрик Хантинг, один из активистов эх «Дилдоника», предлагает использовать голографию — нечто вроде «репликатора», загадочного устройства из сериала «Стар Трек», которое могло материализовать твердые объекты из воздуха. Хантинг мечтает о «компьютерной технике материализации», основанной на голографическом воспроизведении материальных тел. Иными словами, использовании пространственной манипуляции с электромагнитыми и энергетическими полями для синтезирования материи.

В виду отсутствия пока такого прибора Хантинг предлагает еще один не менее странный вариант, инспирированный анонимным научно-фантастическим романом 1970-х. На этот раз речь идет о «кровати с искусственным разумом, (…) способной совокупляться с тем, кто на ней лежит. Она сделана из синтетического материала, принимающего любую форму, контур или текстуру». Далее в общих деталях описывается устройство этого «амёбота» — эдакого протеинового матраца, сделанного из «аморфного материала с динамически варьируемой плотностью и мускульноподобными двигательными функциями, который способен приобретать абсолютно антропоморфные формы под непосредственным контролем со стороны компьютера». В своих рассуждениях Хантинг исходит из того, что недавно был изобретен такой материал, как теплоноситель с фазовым переходом — «полимерная суспензия, переходящая из твердого состояния в жидкое под воздействием электрического тока».^{483} Совокупление с амёботом сильно напоминает секс с Т-1000 — разжижающимся полиморфным андроидом из «Терминатора-2», способным принять любую мыслимую или зрительную форму.

«Принцип действия амёбота,— пишет Хантинг,— очень прост. Компьютер формирует жесткие и полужесткие формы, управляя электрическим током, который проходит по полимерным «нервам», и направляет в них под давлением жидкость, обеспечивая двигательную функцию. Таким образом он может создавать камеры, трубы и сочленения, а также варьировать по желанию их плотность и твердость для образования любых форм, какие только придут в голову. Внешняя оболочка контактирует с пользователем или объектами и регистрирует их положение, а внутренние датчики давления рассчитывают силу прилагаемого действия и обеспечивают обратное действие на различные внутренние прессы, используемые синтезированными двигательными системами».^{484}  

Последнее совокупление

«Я принимал участие в восьми — десяти сетевых дискуссиях, посвященных виртуальной реальности, и не могу припомнить даже одной, где бы не зашла речь о сексе. (…) В одной из них даже промелькнул термин «дата-гандон» (…) Может быть, у кретинов, которые вечно озабочены этим вопросом, появится когда-нибудь возможность делать это при помощи своих компьютеров».

Джон Перри Барлоу^{485}

Чем же привлекают нас всевозможные «текст-сексы», обмен порно-картинками, интерактивные мультяшки для взрослых наподобие «Виртуальной Валерии», секс-программы наподобие ЛУЛУ и «теледилдоника»? Пионер виртуальной реальности Харон Ланье приложил все силы для того, чтобы лопнуть мыльный пузырь, раздутый вокруг киберсекса: «реальностью — виртуальной реальностью — здесь является то, что твоя подружка состоит из многоугольников. Вряд ли кому захочется трахаться с кучей многоугольников».^{486} Откуда же взялось невероятное предположение о том, что, скрестив секс по телефону с приставкой Nintendo, мы получим столь внедренный в массовое сознание продукт, что едва ли его можно будет рассматривать вне этого контекста?

Ответ очевиден: куда бы ни шло человечество, секс неизбежно движется в том же направлении, и сфера технических инноваций не является исключением. Небезызвестный литературный предтеча виртуальной реальности — «Суперпоющий, синтетико-речевой, цветной стереоскопический ощущальный (фильм)» из романа Олдоса Хаксли «О дивный новый мир» — это порнуха, вызывающая «гальванический зуд» у зрителей, следящих за сексуальными похождениями «великана негра и златовласой юной круглоголовой бета-плюсовички». Появление видео для взрослых и сопутствующий этому закат порно-театра являются весьма важными, хотя и недооцененными пока факторами успеха видеотехники. По мнению Джона Тайерни, сотрудника центра изучения масс-медиа Freedom Forum Center for Media Studies при Колумбийском Университете, «производители порно сыграли ключевую роль в популяризации видеомагнитофонов. В 1978 -1979 гг., когда видеомагнитофоны имели менее 1% американских семей, а ведущие киностудии отказывались признавать новую технологию, более 75% имевшихся в продаже видеофильмов были порнухой. Когда же кабельное телевидение сделало возможным массовый доступ к програмам, порнопроизводители тотчас же выпустили секс-шоу вроде Midnight Blue».^{487}

Некоторые полагают, что спрос на фильмы «детям до 16 запрещается», напротив, стимулирует развитие интерактивных мультимедийных технологий, идущих на смену видеофильмам. По свидетельству обозревателя New York Times Питера Льюиса, компьютерные диски с программами «для взрослых» собрали самую большую толпу на осенней компьютерной выставке 1993 года Comdex. А один дилер назвал порнографию «долгожданной «приманкой», благодаря которой резко вырастут продажи CD-приводов».^{488} Тайерни смотрит на проблему более глобально: «В истории коммуникативных технологий, секс является наиболее живучей прикладной программой-»приманкой». (…) Эротика часто была силой, двигающей технику вперед, и почти всегда от истуканов каменного века до компьютерных телеконференций она являлась первейшей областью применения новых информационных средств».^{489} Minitel, французская государственная компьютерная сеть, служит наглядным примером того, как поставить новые технологии на службу человеческих страстей. Эта сеть с поминутной оплатой за пользование создавалась в качестве базы данных для потребителей — осуществления электронных банковских операций, интернет-покупок, бронирования театраьлных билетов и оказания других услуг более чем 6,5 млн подписчикам,— но «кормилась» она главным образом за счет чатов (по-французски messageries) самой обширной тематики от обычных интернет-знакомств до страстного «текст-секса».

«Техникой движет похоть,— считает Майк Саэнс. — Давайте говорить начистоту: первых