живот Эйлит. Его пальцы ощутили робкое биение, зародившееся в ней. — Его рвало все время, пока мы пересекали пролив.
— Я постараюсь ему помочь, — пробормотала она, прижимаясь к теплому телу Рольфа, — но вряд ли смогу заменить ему мать.
Он пошевелил плечом, прикрытым тяжелыми прядями ее волос.
— Она умерла вскоре после рождения Моджера. Танкред не захотел жениться вторично. Мальчик знал лишь кормилицу и женщин из замка. Он молчалив и никогда не жалуется, но за ним нужен глаз да глаз.
— Ты думаешь, у меня получится? — спросила Эйлит, принюхиваясь к запаху его покрытого испариной тела Вкус пота смешался с ароматом дыма, струйкой поднимающегося из камина. Она лизнула кончиком языка плечо Рольфа и игриво укусила его.
— Твоя фигура напомнит ему мать, а все остальное — хозяйку дома.
Мужские пальцы сползли с живота Эйлит и устремились вниз, и она затаила дыхание.
— И кто же виноват в первом?
— Полагаю, я, — вполголоса вымолвил Рольф, решительно оборвав разговор.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Джулитта Улвертонская родилась ясным февральским утром 1070 года сразу же после восхода солнца, промучив мать всю ночь напролет. Она выскочила в передник повивальной бабки и громким криком известила мир о своем появлении. Ее сморщенное красное личико, увенчанное клочками темно-рыжих волос, быстро разгладилось и порозовело.
— Мне кажется, Бенедикт кричал громче, — заметила Фелиция, когда новорожденную отмыли от крови и слизи и завернули в теплую пеленку. Роды Эйлит возродили в ее памяти воспоминания о собственном опыте. Она даже отвернулась в тот момент, когда маленькая Джулитта появилась на свет, и не могла прийти в себя до тех пор, пока бабка, сама мать девятерых детей, не удалила послед и не объявила, что Эйлит потеряла всего-то «каплю» крови.
— Девочка очень похожа на Рольфа, — проронила Фелиция, передавая измученной, но счастливой матери трепещущий сверток.
Эйлит рассмеялась.
— Надеюсь, Бог услышал мои молитвы, и дочь не унаследует его характер. Справляться с ними двоими у меня уже не хватит сил.
— Неужели ты действительно так думаешь?
— А ты можешь себе представить Рольфа в женском обличий? — Эйлит приложила ребенка к груди, девочка быстро нашла сосок и принялась жадно его сосать. — Боюсь, ты права, аппетит у нее как у отца.
— Я приведу его. — Фелиция поспешила к дверям, краем глаза заметив, как повивальная бабка сгребла в кучу испачканную в крови солому, чтобы затем ее сжечь. Сверху она сложила грязное белье.
Утомленная Эйлит любовалась малышкой.
Кожа девочки казалась прозрачной, полуприкрытые веки имели медно-золотистый оттенок. Под стать родителям у нее были длинные руки и ноги, а это означало, что в будущем она станет высокой.
Эйлит тихонько заговорила с дочерью, и девочка открыла небесно-голубые глаза, которые еще не ориентировались в окружающем мире. Широко распахнутые, они словно проследили за голосом матери и теперь с любопытством наблюдали за ней. Ребенок выглядел таким беспомощным и слабым, что Эйлит охватило дикое желание защитить его от всех напастей, прямо сейчас, сию минуту. Ее сердце заныло от любви, на глаза навернулись слезы.
— Джулитта! — осторожно произнесла она незнакомое норманнское имя. На Рождество они с Рольфом, обнимаясь и нашептывая друг другу нежности, заключили сделку, которую и закрепили бесконечным поцелуем. В случае, если родится мальчик, его назовут в честь младшего брата Эйлит — Лильфом, если девочка — Джулиттой, в память о матери Рольфа.
— К сожалению, моя матушка посвятила мне и отцу слишком мало времени, — сказал тогда Рольф, пожав плечами. — Думаю, ты бы ей понравилась.
— А почему ты не назвал Джулиттой дочь… своей жены? — последнее слово далось Эйлит нелегко.
Рольф улыбнулся.
— Я как-то не думал об этом. Арлетт решила назвать дочь Жизелью в честь своей бабушки по материнской линии и пообещала, что я смогу сам давать имена всем сыновьям, которые родятся позже Я не стал спорить. Мне хватило одного взгляда на Жизель, чтобы понять, что она не Джулитта. Она похожа на Арлетт как две капли воды.
— Значит, ты самая что ни на есть настоящая Джулитта? — спросила Эйлит у малышки, и та ответила ей аппетитным причмокиванием, требовательно вцепившись губами в сосок.
Занавески, прикрывающие дверной проем, заколыхались. Эйлит приподнялась на постели и улыбнулась, ожидая увидеть Рольфа, но спустя мгновение на пороге возник не взволнованный рыжеволосый мужчина, а маленький мальчик с горящими от любопытства глазами.
— Я пришел посмотреть на ребеночка, — старательно проговорил Бенедикт.
Поджав губы и сдвинув брови, к нему решительно шагнула повитуха, но Эйлит остановила ее.
— Нет, пусть проходит и смотрит. Он не причинит ей вреда.
Бенедикт увернулся от рук бабки и подбежал к постели. Свысока посмотрев на сосущую грудь Джулитту, он подошел поближе и неловко погладил ее по рыжему хохолку на голове.
— У тебя есть чем гордиться, — сказала Эйлит. — Если не считать твоей мамы, Ульфхильды и госпожи Осит, ты первый человек в замке, который увидел мою красавицу.
Бенедикт кивнул и нахмурился.
— Но она такая маленькая!
— Ты тоже был таким, когда родился.
— Я хочу братика, но мама уже не сможет родить его. А как ее зовут?
— Джулитта.
Бенедикт медленно, растягивая гласные, повторил незнакомое слово. В маленьком постреленке бурлила жизнь, его одолевал интерес ко всему происходящему. Общество де Реми-младшего быстро утомило еще не отошедшую от родов Эйлит, и она облегченно вздохнула, когда в комнату торопливо вошла запыхавшаяся Фелиция.
— Извини, Эйлит, я и не заметила, как этот разбойник проскользнул сюда. Мне следовало бы сразу догадаться, что он прямиком прибежит к тебе. Бен, оставь, пожалуйста, тетю Эйлит в покое. Она очень устала.
Обиженно надув губы, мальчик молчал, но не двигался с места.
— А где Рольф? — поинтересовалась Эйлит. — Неужели ты его не нашла?
— Он спешно уехал на пастбище. Что-то случилось с одной из лошадей. Конюший сказал мне, что Моджер прибежал весь в мыле и пробормотал что-то о сломанной ноге.
— А-а, — протянула Эйлит, стараясь скрыть разочарование. В конце концов, она знала, что на первом месте для Рольфа всегда стояли лошади. Разве можно представить его нетерпеливо расхаживающим по залу в ожидании рождения ребенка? Сдерживаясь, чтобы не расплакаться, она попыталась думать о том, что случилось на пастбище. Неужели ногу сломал Слипнир, лучший жеребец Рольфа? А вдруг что-то случилось с ее любимицей Эльфой?
— Он скоро вернется, — не слишком уверенно сказала Фелиция. — Постарайся заснуть и встретишь его отдохнувшей и посвежевшей. Пойдем, Бен, ты еще успеешь наглядеться на малышку. — Она взяла сына за руку и потянула его за собой. Повивальная бабка приняла у Эйлит насытившуюся Джулитту.
Эйлит устало закрыла глаза. Чувство одиночества и опустошенности никуда не ушло.
