убедиться, уже практически готовы, – Русин поклонился премьер-министру Японии, приглашая того жестом руки ступить на трап, – погрузка гвардии на корабли в порту Йокосуки займет не более 6-ти часов. Флота у Вас, простите меня великодушно, больше нет. Так что занятие этого острова, как образно выражается Всеволод Федорович Руднев – уже дело техники.
Вы ведь в курсе, конечно, как тяжко живется коренному народу Хоккайдо, айнам? Газеты Вы, как и члены госсовета, читаете? Берлинские и Венские… Да и Вашингтонские, кстати? В Петербурге их тоже внимательно читают. Так что наш Император, судя по всему, готов предпринять определенные шаги, дабы положить конец этой многовековой несправедливости. И эта готовность может с часу на час перерости в непреклонную решимость. В случае, если наши предложения в замке Кюдзе вновь не будут восприняты со всей серьезностью.
Но, как мне представляется, уважаемый маркиз, само Ваше назначение говорит о многом. Если я верно понимаю суть момента, Император Муцухито принял наконец решение руководствоваться в дальнейших внешнеполитических шагах сложившимися на данный момент реалиями. Поэтому и назначил на столь ответственный пост реалистично смотрящего на вещи политика.
Кстати говоря, именно сознавая такой поворот событий, с нашей стороны и выставлены далеко не самые жесткие условия. В частности в корейском вопросе. Или по поводу репараций, давайте уж называть вещи своими именами…
Я ведь уже говорил Вам, что в Петербурге Японию ни в коем случае не рассматривают как своего паталогического врага, и мы абсолютно не намерены влезать в ваши внутренние дела. Нам вместе давно пора перевернуть эту печальную страницу совместной истории. В конце концов одно из главных составляющих искусства внешней политики – это умение ПРАВИЛЬНО выбирать друзей. Разве не так?
Ито промолчал. Да, он читал газеты. И прекрасно отдавал себе отчет в том, что описанный Рудневым членам японской делегации сценарий, вполне может быть русскими осуществлен. А вся эта, безусловно инспирированная из Петербурга, газетная компания – вполне подходящий предлог. В том же, что после русской высадки среди местных аборигенов найдутся те, кто с пеной у рта будут доказывать журналистам как им плохо жилось до этого под игом японцев, сомневаться не приходилось… Приподняв цилиндр маркиз коротко поклонился и ступил на верхнюю ступеньку трапа.
Но в этот момент Русин чуть придержал японского премьера за руку:
– Простите, Хиробуми-Сама, я чуть не забыл озвучить Вам один весьма конфиденциальный момент: новый премьер-министр России Петр Аркадьевич Столыпин просил меня приватно кланяться Вам, и пригласить на личную встречу – он в скором времени собирается прибыть на Дальний Восток. После заключения мирного договора, конечно…
– Спасибо… Полагаю, что это может быть весьма полезным. Спасибо!
Пожелав премьер-министру Японии доброго пути и удачи, Русин откозырял следовавшим за ним с непроницаемыми лицами японским офицерам. После них по трапу слегка пошатываясь спустился МИДовский чиновник, и в ту же минуту, когда он с помощью фалрепных оказался, наконец, на палубе 'Беспощадного', истребитель дал ход, окатив волной кормовую часть подветренного борта 'Варяга'. Крейсер немного раскачало…
– Отвалил Римский-Корсаков?
– Так точно, Ваше превосходительство!
– Хорошо. Прикажите по флоту: ночью верхние вахты – полуторные. Смотреть в оба! Сети ставить всем, кто не на ходу…
Итак, господа, теперь, как говорится, шар на их стороне. Ну и как, по вашему мнению, паршивые из нас переговорщики, или завтра самураи пойдут на мировую? Какие будут мнения? Что думает штаб флота?
– Давайте сначала, с Вашего позволения, Русина дождемся. Все-таки роль доброго следователя сейчас играл он, да и наверняка переговорил с Ито о чем то еще перед расставанием…
Что же до Ваших персональных способностей дипломата, Всеволод Федорович, то… Ну, я даже не знаю… Как то уж слишком, по моему…- Молас с задумчивым видом взял театральную паузу глядя куда-то вверх…
– Что 'даже не знаю'? Крутить изволите, милостивый государь? В 'немогузнайство' играем? Что Вы там на потолке интересного увидели? – чувствуя подвох взвился с полоборота Руднев, – И ЧТО такого было слишком?
Вопрос его так и остался висеть в воздухе. Молас продолжая изучать матовое стекло плафона с деланной серьезностью собирался с мыслями для ответа. Общество безмолствовало… Но очевидно сдерживалось из последних сил… Чем разнутряло Петровича еще больше. В конце концов он и не выдержал первым.
– Что Вам не так?! Да, я настаивал на ста пятидесяти миллионах чистоганом! А чем они круче турок, а? Те, между прочим, без объявления войны на нас не напали! А в Сан-Стефано быстренько подписали сто сорок… Понимали, что нам до их столицы – один переход. А эти чем лучше? Да и 'рояль нейви' за спиной не наблюдается пока… И если бы не Русин с его инструкциями по зачетам… Какие зачеты!? Сахалин – наш. Курилы – и так заберем, пусть попробуют заартачится… Зачеты! В Питере, дают…
– Всеволод Федорович, ну, ведь в этом вопросе в Зимнем, наверное, все не раз взвесили. Причем с учетом наших подробных донесений. И у турок, кстати, тоже был частичный зачет. Кроме того…
– Знаю, знаю все, что скажете. Было согласовано заранее. Но мы ведь их разложили как в первую брачную ночь! Куда им деваться то было…
Ух, как хотелось с косоглазых содрать по-полной! Чтоб на всю жизнь запомнили, как нам 'побудки' устраивать!
– И все-таки, Всеволод Федорович… Буква в дипломатии важна, спору нет, но форма… А для японцев – тем более. Нужно было как то… Ну, по мягче, что ли. А Вы, простите…
– Да! Я им трижды объяснил сколько у меня двенадцатидюймовок… Справочно. Чтоб в буквах и цифрах не путались! А то может с первого раза не дошло?
И их несогласие по поводу Цусимы на 50 лет порекомендовал в зад их мартышкин засунуть только потому, что нельзя же все вокруг да около! Торжище устроить нам тут задумали! Или я не доходчиво им втолковал – не хотите по доброму, так мы завтра по утру организуем непонятливым коллективное промывание мозгов и прогревание организмов одновременно…
– И после всего этого Вам не совестно Василия Александровича, добрейшего и милейшего человека кровопивушкой называть, Всеволод Федорович? – из последних сил пытаясь сохранить подобие спокойного выражения лица негромко, с напускной укоризной проговорил Щербачев.
– Мне стыдно?! С какого, простите, рожна мне должно быть стыдно?! Да я…
На этом самом месте самооправдательную тираду раскрасневшегося от возмущения Петровича-Руднева прервал взрыв безудержного, гомерического хохота. Ржали даже вестовые за дверью. Даже часовой у кормового флага – световые люки в салоне и кают-компании были открыты…
Глава 12…А узелок-то будет!
Токийский залив, Уссурийский залив, февраль-март 1905 года.
– Собственно говоря, все наши железяки, что мы уже применили и те, что нам еще предстоит создать, – это так… архитектура, Михаил. Вещь вторичная. Главного мы с тобой так и не затронули, потому как на это были три причины…
– Под главным ты что понимаешь, Василий? Систему управления российскими вооруженными силами в целом или организацию обучения офицеров? Да и вообще военнослужащих?
– Удивишься, но нет, товарищ Великий… Главное на мой взгляд – это введение новых Уставов, и соответственно, новой системы организации войск. Прежде всего для царицы полей – пехоты. Или ты думаешь, что задачи армейского или фронтового масштаба по плечу паре рот спецназа?
– Нет, конечно.
– Вот. О том и речь. Ведь несмотря на все наши усилия, минометы, пушки и прочее, победил Гриппенберг Ояму все-таки Транссибом. В итоге мы тривиально задавили числом. А как могут драться наши
