размещенных в основных городах на севере Руси. Возможно, это объясняется послушанием русских, их нежеланием раздражать татар в те годы, их выжидательной политикой; или опять-таки это может свидетельствовать о неготовности татар на этой стадии осуществлять твердый военный и экономический контроль над русскими. Во всяком случае, что касается татарской политики на Руси, это был период пассивности По всей видимости, русские в то время сами решали, как нм жить.
Выше уже говорилось, что жизнь на северо-востоке и северо-западе Руси шла, в общем, тем же чередом, что и до нашествия Конечно, некоторые города нуждались в восстановлении разрушенных и сожженных домов, а также в какой-то мере в заселении местностей, пострадавших от татар, в восстановлении населения. Однако прежние князья правили в прежних районах; прежние летописи велись в прежних центрах — Владимире, Ростове и Новгороде; прежние враги нападали на прежние территории вдоль западных границ. О связях с южными и юго-западными районами Руси мы имеем еще меньше информации, чем до нашествия, что, возможно, объясняется фрагментарным и случайным характером южных источников: киевское летописание, если оно вообще существовало после 1240 года, очень слабо отражено в позднейших сводах, а великая Галицко-Волынская (Ипатьевская) летопись сообщает только то, что имеет отношение к Даниилу из Западной Руси и его, как правило, бурным отношениям со странами Восточной Европы.
Это был, однако, период скорых решений и стремительных изменений ситуации. Снова потомки Всеволода III были разделены на две группировки, стремившиеся к достижению противоположных политических целей. Но на этот раз вопрос заключался не в том, кто должен править в Суздальской земле или в каком центре должна быть сосредоточена власть — во Владимире или в Ростове. Вопрос стоял теперь иначе: каким должно быть отношение Всеволодовичей к татарам — сопротивляться или подчиниться? И какой должна быть их политика по отношению к Западной Европе? От ответа на эти вопросы зависело будущее Руси Более того, фактический разрыв между севером и югом Руси, почти полное прекращение политических и культурных связей между Владимиром и южными княжествами, а также глубокая вовлеченность Даниила Галицкого в местные и восточноевропейские дела и его освобождение от прежней зависимости от Киева — все это знаменовало собой начало изоляции большей части того, что когда-то было Киевским государством.
Чтобы понять систему распределения земель и порядок передачи власти от князя к князю на северо-востоке Руси, необходимо помнить, кто из потомков Всеволода III выжил в событиях 1237–1238 годов и каким было их положение в 1238 году. После смерти Юрия и трех его сыновей великим князем владимирским стал Ярослав, старший из его уцелевших братьев. Сорока восьми лет от роду, он был самым опытным в политике и стойким из всех Всеволодовичей. Большая часть предшествующей деятельности Ярослава прошла в его вотчине в Северном Переславле, которая к этому времени включала город Тверь на западе и граничила с новгородскими землями. В 20-х и 30-х годах он приобрел огромный опыт, управляя Новгородом при посредстве своих сыновей Федора и Александра и без их помощи, имея дело с непокорными горожанами и разрушая замыслы своего предприимчивого и честолюбивого врага, черниговского князя Михаила. Неудивительно, что никто не оспаривал принятие им владимирского престола. Два его брата, Святослав и Иван, не причиняли ему беспокойства. Святослав, которому в 1213 году уже была пожалована вотчина в Юрьеве Польском и который тихо прожил там четверть столетия, в 1238 году получил город и район Суздаля в знак его старейшинства — он был следующим претендентом на престол во Владимире. Иван, в течение сорока лет вообще не имевший никакой вотчины, получил мелкий район Стародуб на Клязьме, которым до своей смерти в 1228 году владел его брат Владимир и который в то время был не занят '.
Что касается следующего поколения — внуков Всеволода III, — то здесь для нас представляют интерес только две ветви этого рода:
потомки Константина Ростовского и потомки великого князя Яро слава Вспомним, что старший сын Константина Василько был казнен татарами после битвы на реке Сить в 1238 году Принадлежавшая ему главная часть вотчины Константина, Ростов, отошла не к его старшему брату, а в соответствии с правом первородства (которое начиная с 1238 года и до конца XIII века, по-видимому, соблюдалось потомками Константина) к его старшему сыну Борису, тогда как северный район, Белоозеро, отошел к его второму сыну Глебу Судьба второго сына Константина, Всеволода Ярославского, неизвестна, вероятно, он умер в 1238 году или вскоре после этого — о нем ничего не сообщается после короткого упоминания в летописи о том, что он сражался на Сити Его старший сын Василий, очевидно, стал княжить в Ярославле 2 Его третий сын Владимир, единственный, о котором известно, что он пережил события 1238 года, княжил в Угличе до своей смерти в 1249 году3 Таким образом, три ветви потомков Константина правили в обширной северо- восточной части Суздальской земли старшая ветвь — в Ростове и Белоозере, средняя — в Ярославле, младшая — в Угличе
Нам известно очень мало подробностей о жизни детей великого князя Ярослава до 1238 года Старший из них, Федор, умер в 1233 году в возрасте 14 лет Александр, родившийся около 1220 года 4, провел большую часть своего детства и юности в Северном Переяславле, а кроме того, подолгу жил в Новгороде со своим отцом и старшим братом В 1236 году Ярослав оставил его единственным правите леи в Новгороде, когда сам отправился на юг попытаться установить свою власть в Киеве Александр, очевидно, оставался в Новгороде еще в течение четырех спокойных лет — новгородский летописец не упоминает о каких-либо волнениях в городе, пока в 1240 году молодой князь не оставил его, вступив в конфликт с горожанами О других сыновьях Ярослава Андрее, Константине, Ярославе, Данииле и Михаиле — летописи впервые упоминают в 1239 году, со общая, что они пережили татарское нашествие 5 Это же относится к сыну Святослава Дмитрию Сын Ивана Михаил упоминается только Татищевым под 1276 и 1281 годами — он княжил в Стародубе6, унаследованном им, по всей видимости, от своего отца
Единственный внешний признак татарского присутствия, как уже указывалось выше, состоял в том, что все эти правители суздальских вотчин были обязаны время от времени отправляться в ставку Золотой орды в Сарае, чтобы выразить преданность хану и получить подтверждение своего права на княжение в том или ином районе Всего за 1242–1252 годы суздальские князья совершили не менее девятнадцати визитов к Батыю или его сыну Сартаку, а в четырех случаях были вынуждены предпринять долгое и трудное путешествие из Сарая к великому хану в Каракорум Два ростовских князя совершили три поездки между 1242 и 1250 годами, вероятно, для того, чтобы упорядочить смену владений, происходившую в то время Источники сообщают, что в Орду были призваны также три южных князя один был там убит и за это мученичество канонизирован (Михаил Черниговский в 1246 году), другой прибыл для выражения особой преданности хану (Даниил Волынский и Галицкий в 1245 году) 8, а третий был по неизвестной причине отправлен в Каракорум (Олег Рязанский в 1243 году) q Это правило распространялось и на великого князя владимирского, и Ярослав ездил дважды в 1243 году для подтверждения права на владимирский престол («Ярославе, буди ты старей всем князем в Русском языце», — сказал ему, как сообщают, Батый) lu и в 1245 году вместе с двумя своими братьями и двумя ростовскими князьями Во второй свой приезд он был послан в Каракорум
Ярослав прожил после татарского нашествия на Суздальскую землю еще восемь лет За этот период только в 1239 году он проявил какие-то признаки прежней воинственности, столь характерной для его деятельности до татарского нашествия В этом году он напал на Каменец на реке Хомора возле границы Киевского княжества и Волынской земли Цель этого необычного похода на столь удаленный от Суздальского Владимира город становится ясной, если вспомнить, кто захватил его в то время Оказывается, там находился не кто иной, как Михаил Черниговский, княживший в этот период в Киеве Он вывез свою жену с ее свитой в эту самую западную заставу на территории Киевского княжества — оставаться в столице становилось все более опасно В самом Каменце княжил двоюродный брат Михаила Изяслав Владимирович, которого четырьмя годами раньше Михаил временно ставил на киевский престол Нападение Ярослава удалось, что неудивительно, поскольку Михаил едва ли мог предполагать что-либо столь неожиданное от своего давнего, но к этому времени далекого врага, которого он недавно вытеснил из самого Киева Михаилу удалось бежать в Киев, но Каменец был взят, кроме того, Ярослав захватил жену Михаила и несколько его бояр и отправил их во Владимир ' Это был акт личной мести, лишенный политической целесообразности, и он почти ничего не дал Ярославу он не захватит в плен своего старого врага, и даже если бы это ему удалось, то мало бы что изменилось дни Михаила как политика в Южной руси были к тому времени сочтены
