отражена, вероятно, в одном из фрагментов его «Жития» Описывая вымышленное, по-видимому, вторжение непосредственно после битвы на Чудском озере в 1242 году, автор «Жития» пишет: «В то же время умножися языка литовсь-каго и начаша пакостити волости Александрове, он же выездя [навстречу] и избиваше я Единою ключися ему выехати, и победе 7 ратии единем выездом, и множество князей их изби, а овех рукама изыма, слугы же его, ругающеся, вязахуть их к хвостом коней своих; и начаша оттоле блюстися имени его» 25
Еще более превозносит автор «Жития» успехи Александра в борьбе против шведов и немцев Две относительно мелкие победы — над шведами на Неве в 1240 году (отсюда прозвище Невский, данное ему летописцем XV века) и над немецкими рыцарями на льду Чудского озера — доведены в «Житии» до эпических размеров. Описание этих событий сделано по лучшим агиографическим образцам: с молитвами, видениями святых Бориса и Глеба, поддержкой ангелов с воздуха, клише и гиперболами По всей вероятности, «Житие» было написано или составлено спустя приблизительно сорок лет после описываемых событий. Оно было создано человеком, имевшим веские основания быть настроенным против Запада, особенно против католического Запада, — а именно митрополитом Кириллом. Кирилл начинал печатником (канцлером) у галицко-волынского князя Даниила. В 1246 году Даниил послал его к вселенскому патриарху на посвящение в сан митрополита киевского. От трех до пяти лет провел Кирилл в Никее (Константинополь был все еще занят римлянами) и в конце концов вернулся не на юго-запад, а на север Руси, где и оставался в течение последних тридцати лет своей жизни твердым сторонником Александра во всех его начинаниях. Неудивительно, что после пребывания в, наверное, самом антикатолическом городе мира и зная, что его бывший хозяин Даниил, начавший заигрывать с курией в 1246 году, кончил тем, что принял корону от папы, Кирилл в своем стремлении добиться причисления Александра к лику святых просто обязан был прославлять в герое «Жития» выдающегося деятеля православной веры, великого борца против католической агрессии 26
Достоверные факты о борьбе Александра с Западом несколько отличаются от тех, что приводятся в «Житии» В первой половине июля 1240 года шведский отряд, в который входили шведы, мурмане (норвежцы — возможно, речь идет о нескольких норвежских рыцарях) и финны, пришедший «с князем и с пискупы», высадился на берегах Невы. Почему шведы решили совершить вторжение именно в этой точке, сказать трудно Советский историк И П Шаскольский, специализирующийся на русско-скандинавских отношениях раннего периода и всюду обнаруживающий «западную угрозу», считает, что вторжение было частью согласованного плана, вынашиваемого шведами, немцами и датчанами под верховным руководством папы Рассчитывая на слабость русских после татарского нашествия, они надеялись (и здесь И П Шаскольский ссылается на Новгородскую Первую летопись — единственный русский источник, помимо «Жития» Александра) закрепиться на берегах Невы и Ладожского озера, а затем двинуться на юг и завоевать Новгород и его земли27. Однако нет никаких свидетельств в пользу согласованности действий шведов, немцев и датчан, ничто не указывает и на то, что описываемые события были чем-то большим, чем продолжение противоборства между русскими и шведами за управление Финляндией и Карелией 28
Битва состоялась 15 июля и закончилась победой войск Александра, которые он в спешном порядке собрал в Новгороде и в районе Ладоги. «Множество много их паде», — сообщает летопись о врагах, но также упоминает о примечательно малых потерях новгородцев — двадцать человек. Эта странность и тот факт, что ни летопись Суздальской земли (Лаврентьевская), ни один из шведских источников не содержат никаких упоминаний об этом событии, позволяет предположить, что «велика сеча» была не более чем очередным столкновением между шведскими отрядами и новгородскими оборонительными силами из происходивших время от времени в XIII и XIV веках Удивительно в самом деле, что шведы «в силе велице» и присутствие в их войске «князя» и «епископов» остались совершенно незамеченными всеми летописцами, исключая Новгородского.
Новгородцы были благодарны Александру за помощь в защите от нападений шведов, но тем не менее в Новгороде (равно как и в Пскове) у него были противники Последовавшие в 1240–1242 годах события ясно это показали В год битвы на Неве отряд немецких рыцарей, поддержанный местными жителями Южной Эстонии и кня жившим в Пскове Ярославом Владимировичем, захватил важную крепость Изборск, расположенную к юго-западу от Пскова Псковичи пытались выбить захватчиков из города, но немцы устояли, а затем двинулись на Псков и, когда посадник (связанный, по-видимому, с Ярославом Владимировичем) открыл им ворота, заняли этот город.
Ярослав Владимирович и немцы имели поддержку и в самом Новгороде не успел Александр вернуться с Невы, как в городе «бысть крамола велиа» В чем была суть «крамолы», ни в одном из источников не сообщается, но она послужила причиной того, что Александр рассорился («роспревъся») с новгородцами и в гневе отбыл в Переславль «с матерью и с женою, и со всемь дворомь своим (тес войском и администрацией)» «Немецкая партия», если таковая была, явно праздновала победу Зимой того же года немцы совершили ряд решительных набегов на север новгородской территории Действуя в районе реки Луга, они взяли город Тесов, расположенный в 35 километрах от Новгорода, и построили крепость в Копорье, к востоку от устья Луги и приблизительно в 16 километрах от Финского залива Как обычно, новгородцы не смогли обойтись без князя, который бы повел их войско вместе со своей дружиной К великому князю Александру были отправлены посланники с настойчивыми просьбами о возвращении Ярослав предложил им своего второго сына Андрея Новгородцы отказались и сделали еще одну попытку, на этот раз успешную Но когда в 1241 году Александр к радости антинемецкой группировки прибыл в Новгород, он предпринял крутые меры повесил «многиа крамолники» в Новгороде, а захватив Копорье, казнил там местных «предателей», помогавших немцам 3|
Псков был источником еще большей угрозы по сравнению с немецким присутствием на севере, и Александр, на этот раз со своим братом Андреем, двинулся на Псков сразу после того, как вернул себе Копорье Город был взят без труда, и Александр, развивая успех, пересек границу и вторгся на эстонско- немецкую территорию Столкновение было неизбежным После того как нов городский передовой отряд потерпел серьезное поражение, Александр и Андрей стянули свои силы, как сообщают некоторые источники, на лед Чудского озера Немецкие рыцари, поддерживаемые набранными эстонцами, атаковали русских, построившись боевым порядком клином вперед, проникли в глубь оборонительных линий русских, но были разгромлены (5 апреля 1242 года) Пленные были отправлены в Псков Позднее в этом же году немцы согласились освободить все русские земли, которые они в то время занимали, и обменяться пленными 32
Так закончилось то, что многие историки называют одной из величайших побед русских в XIII веке: сокрушением крестового похода тевтонских рыцарей против Новгорода и Пскова, разгромом немцев, героической обороной западных границ от папской агрессии, решающим поворотом в отношениях между Русью и Западом и т д Многие из описаний самой битвы (в «Житии» и в позднейших летописных версиях) украшены подробностями, представляющими собой не более чем плод авторского воображения: численность участников явно преувеличивается, приводятся сравнения с победами Моисея над Амалеком и Давида' над филистимлянами. Псковичей укоряют за то, что они позволили немцам захватить их город, и предупреждают, что если они когда-нибудь забудут о ратном подвиге Александра, то уподобятся «жидом, их же препита Господь в пустыни манною и крастелми (хлебами) печеными».
Но была ли эта победа столь великой? Явилась ли она поворотным моментом в русской истории? Или это просто митрополит Кирилл или кто-то другой, написавший «Житие», раздул значение победы Александра, чтобы скрасить в глазах своих современников последовавшее раболепствование Александра перед татарами? Как обычно, источники того времени не помогают ответить на такого рода вопросы. Наиболее полное описание битвы содержится в Новгородской Первой летописи, что касается отражения этого эпизода в летописи Суздальской земли, то в ней не сохранилось никаких фрагментов из личных великокняжеских хроник Александра, а значение всего события преуменьшено, причем настолько, что героем оказывается не Александр, а его брат Андрей «Великыи князь Ярославь посла сына своего Андреа в Новъгород Великыи в помочь Олександрови на немци и победиша я за Плесковом (Псковом) на озере и полон мног плениша и възратися Андреи к отцю своему с честью»
О масштабах сражения мы можем судить, только анализируя приводимые сведения о потерях, на этот раз — со стороны противника: Новгородская Первая летопись сообщает, что «паде чюди (эстонцев) бещисла, а немець 400, а 50 руками яша (взято в плен)». Если летописец считает этих 450 человек рыцарями, тогда приводимая цифра является, несомненно, крупным преувеличением, поскольку в то время,
