когда произошло сражение, два ордена имели чуть больше ста рыцарей 34 и, вероятно, многие, если не большинство из них сражались в этот момент с другими врагами в Курляндии под началом ландмейстера ливонского Дитриха фон Грюнингена 35. Во всяком случае, древнейший и наиболее оригинальный западный источник, Ливонская рифмованная хроника, написанная в последнем десятилетии XIII века, сообщает, что только двадцать рыцарей погибло и шестеро попали в плен Свидетельство Ливонской хроники не дает оснований считать это военное столкновение крупным сражением, даже если принять во внимание стремление автора к стыдливому преуменьшению потерь своей стороны.
Хотя претензию Александра представить себя могучим защитником русских против немецкой и особенно папской агрессии с запада, нельзя рассматривать с той серьезностью, с какой это пытаются делать многие советские историки, особенно те, кто писал во время и непосредственно после второй мировой воины, тем не менее он показал себя умелым, проницательным и твердым политическим и военным деятелем в последние пять лет жизни его отца. Александр покидал Новгород, предоставляя ему право самому определять свою судьбу, когда сталкивался с сильной политической оппозицией, и быстро возвращался для защиты новгородских границ, когда в этом возникала необходимость. Если бы Ярослав пережил двух своих братьев, Святослава и Ивана, Александр вполне мог наследовать у своего отца титул великого князя, согласно закону наследования старейшинства. Но в 1246 году Ярослав умер в Монголии, после чего последовал период жестоких конфликтов между дядей и племянником, между братом и братом В который раз неспособность князей — на этот раз относительно тесно связанного семейного гнезда Всеволодовичей — жить в мире друг с другом привела к их ослаблению и к нарушению политической стабильности в Суздальской земле.
События, происходившие в течение трех лет после смерти Ярослава, описываются и трактуются в различных источниках очень противоречиво 37. Произошло следующее: Святослав Всеволодович, как и ожидалось, наследовал великокняжеский престол (1247), когда известие о смерти Ярослава достигло Суздальской земли. О его кратком правлении мы знаем только, что он «сыновци (племянники) свои посади по городом, якож бе им отець урядил Ярослав» — другими словами, он просто выполнил волю Ярослава в распределении вотчин между его сыновьями. На следующий год после получения великокняжеского престола Святослав был изгнан, но не своим младшим братом Иваном (судьба которого после того, как он в 1245 году отправился в Золотую Орду, неизвестна) и не старшим сыном Ярослава Александром, а вторым по старшинству его сыном Андреем. Ни в одном из источников не сообщаются причины этого первого нарушения порядка горизонтального наследования старейшинства, первого с тех пор, как в 1216 году Константин Всеволодович занял великокняжеский престол во Владимире. Наиболее вероятно, что это был насильственный захват власти, военный переворот, хотя неизвестно, где Андрей собрал войско и какую вотчину он получил от своего отца. Фактически ничего неизвестно о ранних годах жизни Андрея, кроме того, что он родился вскоре после 1220 года и был послан Ярославом сражаться с немцами в 1242 году.
Андрей вряд ли мог рассчитывать на то, что его старший брат Александр легко смирится с захватом престола младшим братом и что Святослав будет тихо оставаться в тени. Ни Александр, ни Святослав не имели достаточно сил, чтобы справиться с Андреем без поддержки татар, но и Андрей не мог удерживать престол, не подтвердив своего права на него. В результате все трое независимо друг от друга предприняли путешествие в Сарай. Первым поехал Андрей, вскоре за ним — Александр. Батый переправил обоих братьев в столицу Каракорум в Монголии. Что дальше произошло, сказать трудно. Очевидно, там шли горячие споры, в результате которых регентша, вдова Гуюка, решила дать Андрею право на великокняжеский престол во Владимире, а Александр получил «Кыев и всю Русьскую землю (т. е. всю Южную Русь)». Мы можем только догадываться о причинах, по которым был поддержан младший сын Ярослава. Гипотеза В. Т. Пашуто не лучше и не хуже других: по его мнению, регентша Огуль-Гамиш была настроена враждебно по отношению к Батыю и, поскольку считала, что Александр имел слишком тесные связи с Золотой Ордой, поддержала Андрея38. Что касается Святослава, то о нем больше почти ничего не слышно. Осенью 1250 года, через три года после изгнания, он отправился попытать свое счастье в Сарай. После этого о нем сообщается только, что он умер в феврале 1253 года 39.
Зимой 1249 года Андрей и Александр вернулись на Русь. Несмотря на свое назначение на киевский престол, Александр поехал с Андреем во Владимир, а на следующий год отправился в Новгород. Нам ничего практически неизвестно о пятилетнем правлении Андрея в качестве великого князя. В источниках нет никаких указаний на стычки Андрея с кем-либо из братьев, и если ему действительно приходилось бороться за сохранение престола (а усомниться в этом трудно), то его личные или более поздние летописцы позаботились о том, чтобы в записи не просочилось и следа этих раздоров. О его личной жизни мы знаем только, что зимой 1250/51 года митрополит Кирилл обвенчал Андрея с дочерью волынско-галицкого князя Даниила.
Хотя источники хранят молчание, выводящее из себя историков, очевидно, что в последние три года правления Андрея назревала беда. Кризис разразился в 1252 году. События этого года таковы: Александр отправился в Орду, оттуда была послана двойная экспедиция татар, одна — под руководством Неврюя против Андрея, другая — под руководством Куремши против Даниила Галицкого 4 |. Последний без труда отразил нападение татар, а Андрей и его брат Ярослав были разгромлены в сражении при Северном Переславле (май или июль 1252 года). Андрей, не найдя убежища в Новгороде, бежал в Швецию, а Александр вернулся во Владимир со «старейшинством над всеми своими братьями», чтобы сесть на великокняжеский престол. Таковы факты, которые можно восстановить по многочисленным источникам, большая часть которых содержит фрагменты, сохранившиеся от различных великокняжеских летописей, т. е. личных летописей Андрея, Святослава, Александра и Ярослава Ярославича. Что касается фактов, то их более чем достаточно, а вот мотивы, которыми руководствовались два основных противника, Андрей и Александр, можно понять только с помощью дедукции.
Большинство источников, подвергшихся исправлениям, подчас неуклюжим, в более позднее время с целью оправдать деятельность Александра изображают Андрея несчастной жертвой обстоятельств. Разгромленный татарами у Переславля, он, как показано в летописях, не имел иного выхода, кроме как бежать из страны. Рассказ в Лаврентьевской летописи — занятная и беспорядочная смесь летописи Александра и незначительных фрагментов летописи Андрея — повествует, что еще до появления татар Андрей держал совет со своими советниками и решил лучше «бегати, нежели цесарям (ханам) служити». Покритиковав Андрея за слабость его правления, компилятор Никоновской летописи XVI века, с той же необремененностью вопросами хронологии событий, вкладывает в уста Андрея трогательную маленькую речь, якобы произнесенную им до сражения. «Господи! Что есть доколе нам межь собою бранитися и наводити друг на друга татар (но пока никто еще этого не сделал!), лутчи ми есть бежати въ чюжюю землю, неже дружитися и служити татаром». Но даже в этих искаженных и большей частью вымышленных описаниях есть намеки на истинные мотивы Андрея: «…лутчими… (не) дружитися и служити татаром». Эти слова, несомненно, выражают стремление Андрея сопротивляться татарскому давлению, его нежелание сотрудничать с ханами и быть зависимым от них; и в этом он был не одинок. Все источники подчеркивают тесный союз между Андреем и его братом Ярославом (который также потерпел поражение в битве у Переславля); не случайно, что карательный отряд против тестя Андрея Даниила был послан одновременно с походом под руководством Неврюя. Таким образом, нам не остается ничего иного, как принять, что сопротивление Золотой Орде исходило по крайней мере от двух из старейших князей Суздальской земли при поддержке правителей Волынской и Галицкой земель. Один признанный советский ориенталист даже утверждает, что между 1249 и 1252 годами произошло вооруженное восстание, подавленное ханом при молчаливом попустительстве Александра 42.
А что же такого совершил Александр в 1252 году? Конечно, ни один из летописцев не посмел возложить на него и тени вины за разгром братьев, так же как позднее, в XIV веке, никто из льстивых московских летописцев не рискнул и заикнуться об ответственности Ивана I за разорение Твери татарами в 1283 году43. Но стечение таких событий, как путешествие Александра в Орду и карательный набег во главе с Неврюем, с одной стороны, военная акция между его прибытием в Сарай и триумфальным выездом во Владимир — с другой, почти не оставляют сомнений в соучастии Александра. Русский историк XVIII века В. Н. Татищев подтверждает нашу догадку, цитируя, по-видимому, ранний источник, не попавший в летописи: в этом отрывке Александр жалуется сыну Батыя Сартаку на своего брата за то, что тот «сольстив хана, взя великое княжение под ним (Александром), яко старейшим… и тамги хану платит не сполна» 44.
Александр с триумфом вернулся во Владимир, где его встретили «у Золотых ворот митрополит и вси
