Он подошел к двери и позвал собак, которые взглянули на хозяина, но даже не подумали прекратить гонять по ветру опавшие листья.
– Вот это да! – засмеялась Мэлани. – Ветеринар, которого не слушаются собственные собаки.
Майкл отступил в сторону, а она подошла к двери и свистнула. Собаки пронеслись мимо нее, внося в дом запах ночной свежести.
– Это собаки Эмили, – возразил он. – А это большая разница.
Когда в три часа ночи раздался телефонный звонок, Джеймс Харт тут же проснулся. Он пытался сообразить, что же могло случиться с миссис Гринблатт, потому что звонили, вероятнее всего, из- за нее. Он потянулся через кровать, через ту половину, где должна была спать жена, и нащупал телефон.
– Слушаю.
– Мистер Харт?
– Да, это доктор Харт, – подтвердил Джеймс.
– Доктор Харт, это офицер Стенли из Бейнбриджской полиции. Ваш сын ранен, его отправили в больницу «Бейнбридж мемориал».
Джеймс почувствовал, что слова застряли в горле.
– Он… попал в аварию?
Секундная заминка.
– Нет, сэр, – ответил полицейский.
Сердце Джеймса учащенно забилось.
– Спасибо, – выдохнул он, вешая трубку, хотя и не понимал, почему благодарит человека, который принес такие ужасные известия.
Как только он повесил трубку, в голове зароились тысячи вопросов. Куда сын ранен? Насколько серьезно? Эмили была с ним? Что произошло? Джеймс натянул одежду, которую чуть раньше бросил в корзину со стиркой, и через несколько минут уже спускался вниз. Он знал: до больницы семнадцать минут езды. Он уже несся по Лесной ложбине, когда снял трубку телефона в машине и набрал номер Гас.
– Что они сказали? – в десятый раз спрашивала Мэлани. – Дословно.
Майкл застегнул пуговицы на джинсах и сунул ноги в теннисные туфли. Слишком поздно он вспомнил, что не надел носки. К черту носки!
– Майкл.
Он поднял глаза на жену.
– Что Эм ранена, ее отвезли в больницу.
Руки Майкла дрожали, тем не менее он с удивлением поймал себя на том, что в состоянии поступать адекватно: отодвинуть Мэл к двери, найти ключи от машины, выбрать самый короткий маршрут до «Бейнбридж мемориал».
Он строил предположения, что могло произойти, если позвонили глубокой ночью, – один телефонный звонок, способный лишить человека дара речи, звонок, в который невозможно поверить. В глубине души он ожидал, что слетит с катушек, тем не менее сел за руль и осторожно сдал, выезжая на подъездную дорогу, – отличное самообладание. Единственный признак растущей паники – едва заметное предательское подергивание щеки.
– Там работает Джеймс, – бормотала Мэлани. Тихая, невнятная молитва. – Он знает, к кому следует обратиться, что предпринять.
– Дорогая, – произносит Майкл, в темноте нащупывая ее руку, – пока еще ничего неизвестно.
Но, проезжая мимо дома Хартов, глядя на абсолютно спокойный пейзаж, на мирные темные окна, он не мог не почувствовать укол зависти от обыденности окружающего. «Почему именно мы?» – подумал он, не замечая в конце Лесной ложбины габаритные огни автомобиля, свернувшего по направлению в город.
Гас устроилась на тротуаре между троицей подростков с торчащими зелеными волосами и парочкой, которая только что сексом не занималась на глазах у окружающих. «Если бы Крис сотворил такое со своими волосами, – подумала она, – мы бы Что «мы бы»? Подобное было невозможно, потому что, насколько помнила Гас, Крис всегда носил короткую, чуть длиннее, чем «ежик», прическу. А что касается Ромео и Джульетты справа от нее – что ж, подобное тоже ерунда. Как только проснулся интерес к противоположному полу, Крис начал встречаться с Эмили – чего, собственно, и ожидали обе семьи.
Уже через четыре с половиной часа сыновья ее клиента получат лучшие места на концерт «Металлики». Она поедет домой спать. Когда она проснется, Джеймс вернется с охоты (кажется, открыт охотничий сезон), Кейт будет готовиться к футбольному матчу, а Крис только-только выползет из постели. Потом Гас поступит так, как поступает каждую субботу, если у нее нет других планов или не нагрянут родственники: пойдет к Мэлани. Или Мэлани заглянет к ней, и они будут судачить о работе, молодежи и мужьях. У нее есть несколько близких подруг, но Мэлани единственная, к приходу которой не нужно убирать в доме и краситься, при ней можно не бояться сболтнуть лишнего или выглядеть глупо.
– Леди, – окликнул ее один из зеленоволосых, – огоньку не желаете?
Он произнес все так быстро, что Гас слегка опешила и ей показалось, что парень просит прикурить. «Нет, – хотелось ей ответить, – не найдется. И тебе курить не следует». Но потом она заметила, что он помахивает сигаретой – и вряд ли с простым табаком – у нее перед носом.
– Извините, – помотала она головой.
Тяжело поверить, что существуют подобные экземпляры, в особенности когда у нее такой сын, как Крис, который, казалось, был вылеплен совершенно из другого теста. Возможно, эти подростки с торчащими волосами, в этих кожаных жилетках так выглядят, когда предоставлены самим себе, а с родителями превращаются в причесанных, воспитанных детей. Она уверила себя, что подобное смешно. Даже сама мысль о том, что у Криса есть вторая натура, нелепа. Нельзя дать жизнь ребенку и не почувствовать, что в его жизни происходит нечто волнующее.
Она почувствовала жужжание у ноги и отодвинулась, решив, что влюбленная парочка оказалась к ней слишком близко. Но жужжание не прекращалось. Когда она потянулась к ноге, чтобы обнаружить его источник, то вспомнила о своем пейджере, который неизменно носила в кошельке с тех пор, как стала работать «палочкой-выручалочкой». Звонил Джеймс. А если ему пришлось вернуться в больницу и кому-то из детей что-то от нее нужно?
Разумеется, в некотором роде это было превентивной мерой – пейджер давал возможность отмахнуться от срочных звонков. За пять лет он пикал лишь дважды: один раз звонила Кейт, чтобы узнать, где она хранит средства для мытья ковров, и второй раз, когда села батарея. Она достала пейджер из недр своего кошелька и нажала кнопку определителя номера. Звонили из ее машины. Кто мог быть в ее машине в такой поздний час?
Джеймс из ресторана уехал на ее машине домой.
Гас выползла из спального мешка, перешла на другую сторону улицы к ближайшему таксофону, расписанному какими-то инициалами, больше напоминающими сосиски. Джеймс ответил, и она услышала, как под колесами машины шуршит асфальт.
– Гас, – прерывающимся голосом сказал Джеймс. – Тебе нужно приехать.
И мгновение спустя, забыв о спальном мешке, она мчалась по улице.
Убирать свет, бьющий ему в глаза, не стали. Лампы, висевшие над ним, яркие серебристые блюдца, заставляли щуриться. Он чувствовал, что к нему прикасаются по крайней мере трое – трогают руками, отдают приказы, срезают одежду. Он не мог пошевелить ни ногой, ни рукой, а когда попробовал, то почувствовал, что весь в бинтах и голова зафиксирована воротником.
– Давление падает, – сказала какая-то женщина. – Всего семьдесят.
– Зрачки расширены, но не реагируют. Кристофер? Кристофер? Ты меня слышишь?
– Пульс учащенный. Для начала поставьте две больших капельницы четырнадцатого или шестнадцатого размера на литр, введите пятипроцентный раствор натрия хлорида. И надо взять кровь: клинический анализ, тромбоциты, свертываемость, стандартный анализ плазмы, наличие алкоголя и токсинов Результаты направьте в банк крови.
Потом внезапная острая боль в локтевом сгибе и резкий звук рвущегося лейкопластыря.
– Что здесь? – раздается новый голос.
И вновь отвечает женщина.
