сейчас. Я тебе не враг. Не из-за меня ты оказался в тюрьме. Я твой адвокат, а ты мой подзащитный. Тебе предъявлено обвинение в убийстве первой степени, которое влечет за собой наказание – пожизненное заключение. А это означает, что твоя жизнь, без преувеличения, в моих руках. Проведешь ты ее в тюрьме или в Гарварде, напрямую зависит от того, смогу ли я вытащить тебя отсюда. – Он встал и остановился у Селены за спиной. – Во многом это зависит от того, готов ли ты мне помочь. Все, что ты скажешь мне или Селене, не выйдет за пределы этой комнаты. Я буду указывать тебе, что и кому говорить. И я должен знать то, что должен и когда должен. Понятно?
– Понятно, – ответил Крис, глядя в глаза Джордану.
– Вот и славно. Позволь я объясню, на каком свете мы находимся. В этом деле я должен принять большое количество решений после разговора с тобой, но есть три вопроса, которые решить вправе только ты. Первый: соглашаешься ли ты на сделку о признании вины или готов предстать перед судом? Второй: если собираешься предстать перед судом» то хочешь, чтобы дело рассматривал судья единолично или суд присяжных? И наконец третий: если будет суд, хочешь ты давать показания или нет? Я предоставлю тебе как можно больше информации, чтобы ты принял взвешенное решение, но ты должен сделать свой выбор пока мы будем готовиться к суду. Ты следишь за моей мыслью? Крис кивнул.
– Отлично. Далее. Довольно скоро я получу от помощника генерального прокурора материалы по делу. После этого я вернусь сюда, и мы вместе детально их изучим.
– И когда это будет?
– Недели через две, – ответил Джордан. – Потом недель через пять назначат предварительные досудебные слушания. – Он вопросительно приподнял брови. – Пока мы не начали, у тебя есть еще вопросы?
– Есть. Я могу встретиться с доктором Фейнштейном?
Джордан прищурился.
– Не думаю, что это хорошая идея.
Крис оторопел.
– Он психиатр.
– Он также человек, которого можно вызвать в суд. Конфиденциальность доктор – пациент не всегда соблюдается, особенно когда тебе предъявляют обвинение в убийстве. Если ты с кем-то будешь обсуждать преступление, это может потом больно ударить по тебе же. Поэтому запомни: никому ничего в тюрьме не говори.
Крис фыркнул.
– Как будто у меня здесь куча друзей.
Джордан сделал вид, что не услышал.
– Здесь сидят ребята; которых взяли за наркотики. Светит им до семи лет тюрьмы. И если они на тебя что-то нароют и смогут выступить в суде, то так и поступят. Копы могут намеренно подсадить к тебе наркомана, именно с этой целью.
– А если мы с доктором Фейнштейном не будем обсуждать… случившееся?
– Тогда о чем вам разговаривать?
– О разном, – уклончиво ответил Крис.
Джордан наклонился через стол к нему.
– Если тебе понадобится жилетка, чтобы поплакаться, – заявил он, – этой жилеткой буду я. – Он вернулся на свое место, – Еще вопросы?
– Да, – ответил Крис. – У вас есть дети?
Джордан замер.
– Что-что?
– Вы слышали.
– Я не вижу, какое отношение это имеет к твоему делу.
– Никакого, – признался Крис. – Просто я подумал: если в конечном итоге вы будете знать обо мне всю подноготную, то я бы тоже хотел узнать кое-что о вас.
Джордан услышал, как Селена хихикнула.
– У меня есть сын, – признался Джордан. – Ему тринадцать. А теперь, если мы закончили процесс знакомства, я бы хотел перейти непосредственно к делу. Сегодня на повестке дня – добыть как можно больше информации. Нужно, чтобы ты подписал разрешение на ознакомление с твоей медицинской картой. Ты когда-нибудь попадал в больницу? С физическим или душевным расстройством, которое делало бы тебя физически неспособным нажать на спусковой крючок?
– Я впервые оказался в больнице после того вечера. Что касается моей головы – я поранился, когда потерял сознание. – Крис прикусил губу. – Я с восьми лет хожу на охоту.
– Где ты в тот вечер взял пистолет? – спросила Селена.
– У отца. Он находился в сейфе вместе с остальными ружьями и дробовиками.
– Значит, к оружию ты привычен?
– Разумеется, – ответил Крис.
– Кто зарядил револьвер?
– Я.
– До того как вышел из дому?
– Нет.
Крис не отрывал взгляда от своих рук.
Джордан взъерошил волосы.
– Можешь назвать имена людей, которые бы могли рассказать о ваших взаимоотношениях с Эмили?
– Мои родители, – ответил Крис. – Ее родители. Думаю, все в школе.
Селена оторвала взгляд от блокнота.
– О чем могут рассказать эти люди? Чего от них ожидать?
Крис пожал плечами.
– Что мы с Эмили… как это… были вместе.
– Могли ли эти люди заметить у Эмили склонность к самоубийству? – уточнила Селена.
– Не знаю, – ответил Крис. – Она никому об этом не рассказывала.
– Мы также должны убедить присяжных, что и ты в тот вечер собирался покончить с собой. Может, ты обращался к школьным психологам? В психиатрическую службу?
– Вот об этом я и хотел с вами поговорить, – перебил Крис, облизывая пересохшие губы. – Никто не может выступить свидетелем того, что я собирался покончить с собой.
– Может быть, ты писал об этом в дневнике? – предположила Селена. – Может, упоминал в записке к Эмили?
Крис покачал головой.
– Дело в том, что я… – Он откашлялся. – …не собирался покончить с собой.
Джордан тут же отмахнулся от его признания.
– Поговорим об этом позже, – тихонько простонал он.
По мнению Джордана, не нужно знать лишнего о преступлении своего клиента. Лишь в таком случае можно строить защиту и не нарушать норм морали. Как только подзащитный рассказал тебе свою историю, это его версия. Если он займет место для дачи показаний, то должен придерживаться именно этой версии.
Удивленный Крис перевел взгляд с Джордана на Селену.
– Постойте, – изумился он, – разве вы не хотите узнать, что произошло на самом деле?
Джордан открыл блокнот на новой, совершенно чистой странице.
– Честно признаться, не хочу, – ответил он.
Днем к Крису подселили сокамерника.
Незадолго до обеда он лежал, свернувшись калачиком на шконке, и его одолевали разные мысли, когда конвойный ввел мужчину. На нем были комбинезон и кеды, как у остальных заключенных, но он отличался от остальных – какой-то нелюдимый и отстраненный. Вновь прибывший кивнул Крису и полез на верхнюю шконку.
