Испытание правдой

— Только ланч?

— Поначалу да.

— Если бы это был только ланч, Дэн сказал бы мне. Что особенного в ланче с другом семьи, верно?

— Хорошо, это был не просто ланч после второй встречи…

— Как же все началось?

— Ханна, тебе вряд ли захочется это знать…

— Я задаю вопрос, очевидно, мне хочется знать ответ. Итак, как это началось?

— Я обратилась к Дэну по поводу хронической проблемы с плечевым суставом.

— Ах, плечевым суставом? Неужели?

— Профессиональная болезнь иллюстраторов.

— И что, все иллюстраторы потом спят со своими ортопедами или это случается только с ортопедами — мужьями лучших подруг?

— Я не собиралась влюбляться. И он не собирался.

— О, так это любовь, что ли?

— Неужели ты действительно думаешь, что Дэн просто так ушел бы от тебя?

— Как трогательно знать, что он это сделал из-за любви.

— Послушай, я не прошу твоего понимания. Я просто хотела объяснить…

— Ты хочешь моего прощения, так ведь?

— Я этого не говорила.

— Тогда в чем смысл этого звонка?

— Мне плохо… я виновата… я…

— Извинения не принимаются, — сказала я и положила трубку.

Сев на кровать, я больно закусила указательный палец — чтобы не закричать, не схватить первый попавшийся под руку предмет и не швырнуть его в окно. Но даже притом что внизу работал стекольщик, готовый починить разбитые окна, что-то меня все-таки остановило. Может, это была холодная, тупая ярость, которая подавила подступившую истерику.

Я заставила себя подняться. Закончила сборы. Обошла дом, проверила, все ли окна закрыты. Написала записки молочнику и разносчику газет, сообщив, что до середины следующей недели не буду нуждаться в их услугах. Потом позвонила Марджи и сказала, что отправляюсь куда глаза глядят.

— Но к понедельнику ты вернешься в Нью-Йорк? — спросила она.

— Я буду.

— Прошу, не забирайся слишком далеко. Программа будет записываться во вторник ранним вечером, и это означает, что у нас в запасе будет только тридцать шесть часов, чтобы подготовить тебя к схватке с Джадсоном.

— Я успею, — сказала я.

— Голос у тебя жуткий. Что, еще одна бессонная ночь?

Я рассказала про звонок Алисы Армстронг.

— Ничуть не удивлена, — сказала Марджи.

— Почему, черт возьми?

— Потому что она явно страдает от огромного чувства вины, тем более что она была твоей подругой, а это в десятки раз усугубляет вину. От нее ведь тоже муж уходил, так что кому, как не ей, знать, что ты сейчас переживаешь.

— Это слабое утешение для меня.

— Дорогая, тебя сейчас никто и ничто не утешит. Но ты ведь и сама это знаешь, я права?

— Боюсь, что да.

— Все, ладно, иди, прячься на уик-энд… но не отключай свой сотовый, чтобы я могла дозвониться тебе в любое время. Ты же знаешь, какая я психопатка.

Я понесла чемодан к машине. Брендан уже вставил новые стекла, удалил старое граффити. Вместо него, как мы и договаривались, он выписывал красной краской: ВЫ ПОБЕДИЛИ… Я УЕХАЛА.

— Теперь уж точно отстанут от вас, — сказал он.

— Сколько я вам должна? — спросила я.

— Сорок баксов достаточно.

— Но в прошлый раз было триста.

— А теперь — работа за счет заведения.

— Это очень великодушно, но совсем не обязательно.

— Обязательно.

Я нашла убежище недалеко от дома — всего в нескольких часах езды к северу, в маленьком отеле на острове Маунт-Дезерт. Было начало мая, межсезонье, так что проблемы с комнатой не возникло.

Отель был слегка обветшалый, и интерьер не поражал воображение. Зато кругом царила чистота, и пляж был в двух шагах, и многочисленные прогулочные тропы, а в моей комнате стояло очаровательное старинное кресло с оттоманкой, куда так и хотелось завалиться с книжкой. Я приехала перед самым заходом солнца. Зарегистрировалась и тотчас отправилась к берегу, встала на песке и долго смотрела на Атлантику. Что бы ни случилось на следующей неделе, думала я, все равно я справлюсь, найду, чем заполнить свою жизнь. Я повторяла, как мантру: «Все получится», но слова казались пустым звуком. Я не сдавалась. Хотя теперь у меня не было дома, где всегда ждали, не было детей, которым можно было позвонить, и рядом никого…

Все, довольно.

Я прошлась по берегу. Повернула к отелю, продолжая уговаривать себя, что надо отвлечься, устроить себе отдых, не думать ни о чем.

Черта с два. Но я все равно пыталась. За эти дни мне удалось одолеть три романа. Я устраивала себе долгие прогулки, включая восхождение на вершину горы Маунт-Дезерт. Я ни разу не включила телевизор, не открыла ни одной газеты или журнала, а мой портативный радиоприемник был настроен на волну местной радиостанции классической музыки, которая никогда не прерывалась выпусками новостей. Я нашла рыбный ресторанчик в Бар-Харбор, где ужинала каждый вечер, с книгой и бокалом вина, и хозяин не задавал мне вопросов, почему я здесь и одна, зато каждый раз угощал ликером за счет заведения.

Свой сотовый телефон я держала отключенным, лишь два раза в день проверяла голосовую почту. Среди оставленных сообщений были настойчивые просьбы об интервью от журналиста «Портленд пресс геральд» («Вы должны напрямую объясниться с жителями Портленда», на что я мысленно отвечала: «Нет, я ничего им не должна»). Был какой-то безумный звонок от незнакомой женщины, которая отказалась назвать свое имя, но прошипела: «Я рада, что тебя выгнали из школы. Мы не хотим, чтобы такие шлюхи учили наших детей». (К счастью, это был единственный психопатический выпад, хотя он и расстроил меня, тем более что я терялась в догадках, где она раздобыла номер моего телефона.) Было несколько взволнованных сообщений от отца, но, когда я перезвонила ему в субботу вечером, он, кажется, успокоился и еще раз подтвердил, что, как только все уляжется, они с Эдит ждут меня в гости.

Марджи звонила лишь дважды — в первый раз, просто чтобы сказать «привет» и узнать, не заселилась ли я в «мотеле с тараканами», а потом сообщила информацию по моей поездке в Нью-Йорк, организованной людьми Хосе Джулиа.

— Они оплачивают тебе сто пятьдесят долларов в сутки за отель, питание и прочую ерунду, хотя в понедельник ты останавливаешься на квартире и ужинаешь со мной.

— Почему ты не позволишь мне пригласить тебя в ресторан?

— Будет проще, если мы поедим у меня, — сказала она.

— Что ты хочешь этим сказать? — с подозрением спросила я.

— Я хочу поесть дома, тебя устраивает?

Ее тон был категоричным, и я решила не спорить.