бумаги, он открыл пакет и высыпал на бумагу его содержимое.
— Это крестик, который был найден на теле. — Он приподнял маленький элегантный бриллиантовый крестик на серебряной цепочке. Меня как будто током ударило. Это был
— На крестике фирменный знак «Тиффани», — сказал Лиари. — Мы связались с магазином «Тиффани», здесь, в «Копли-Плаза». Они продают такие украшения.
— Лиззи там покупала, — тихо произнесла я.
— Ты уверена? — спросил Дэн.
— Она рассказывала мне, что ходила в «Копли-Плаза» покупать его.
О чем я не стала рассказывать, так это о том, как Лиззи призналась мне, что купила крестик, когда «была в миноре, грустила — дай, думаю, побалую себя ювелирной безделицей за 2600 долларов, чтобы прогнать тоску».
«Я уверена, что это красивый крестик», — сказала я тогда.
«Ты не находишь, что это печально, когда сама себе покупаешь украшения?»
«Да нет, Лиззи».
«Когда ты сама это делала, мам?»
Я не знала, что ответить, и она приняла мое молчание за ответ.
«Видишь, я права», — сказала Лиззи.
— Так вот, — продолжил детектив Лиари, — по нашему запросу в «Тиффани» подняли бухгалтерскую отчетность, и выяснилось, что по кредитной карте Лиззи было оплачено такое же ожерелье. Конечно, она могла купить его кому-то в подарок, поэтому мы и не торопимся с выводами…
— Она носила ожерелье постоянно, — сказала я. — Она любила его.
Долгое молчание.
— Что ж, это очень полезная информация, — сказал Лиари. — А пока мне нечего вам сообщить, до результатов анализа ДНК. Больше нам опереться не на что. Мне очень жаль, что пришлось вытащить вас обоих сюда, но нам было необходимо знать, ее ли это украшение.
Он поднялся, давая понять, что беседа окончена.
— Мы свяжемся с вами, как только получим окончательный результат.
Мы вышли из здания вместе. День был холодный, серый, безрадостный. Мы не проронили ни слова, пока не отошли на почтительное расстояние от полицейского участка. Я посмотрела на Дэна и увидела, что его лицо залито слезами.
— Она мертва, да? — прошептал он.
— Думаю, да.
Его лицо исказилось, и я видела, что он держится из последних сил. Я взяла его за руку и держала, пока он пытался прийти в себя. Когда он почувствовал, что снова может говорить, он сказал:
— Спасибо тебе.
— За что?
— За то, что держала мою руку.
Мое сердце пропустило удар. Он посмотрел вверх, на серое небо, потом бросил взгляд на часы.
— Я должен возвращаться в Портленд, — сказал он.
— Понимаю.
— Мне пришлось перенести операцию на вечер, чтобы я смог выбраться сюда.
— Хорошо, что ты приехал.
Еще один пропущенный удар.
— Ханна…
Он попытался поднять на меня глаза, но не смог.
— Я скучаю по тебе, — сказал он.
Я не ответила.
— Я скучаю и…
— Разве ты не счастлив в своей новой жизни? — спросила я.
Еще удар.
— Нет. Совсем не счастлив.
— Мне жаль.
— Означает ли это…
— Что?
— Я скучаю по тебе.
— Ты это уже говорил.
— Возможно ли, чтобы мы поговорили об этом? — спросил он.
— Поговорили о чем?
— О возможности…
— Нет никакой возможности…
— Я ошибся. Я так ошибся, черт возьми.
— Понимаю.
— И теперь я вижу, что…
Он потянулся к моей руке, но я вовремя убрала ее.
— Ты выгнал меня, как наемного работника, — произнесла я спокойным голосом. — Ты не хотел поверить мне, хотя я и умоляла тебя. Ты оставил меня ради моей подруги. И даже после того, как я была публично отмщена, ты ни разу не позвонил…
— Я хотел позвонить…
—
— Мне было стыдно и…
— И ты до сих пор не можешь заставить себя это сделать.
— Мне следовало позвонить. Теперь я знаю.
Сердце снова замерло.
Он сказал:
— Пожалуйста… давай попытаемся встретиться и просто поговорить.
— Не думаю, что это нужно, Дэн.
— Я ни о чем не прошу…
— Знаешь, в первые пару недель после твоего ухода, если бы ты позвонил мне и сказал: «Я совершил чудовищную ошибку, я хочу вернуться домой», я сделала бы страшную глупость, приняв тебя обратно. Потому что ты не только перечеркнул тридцать четыре года нашей жизни. Ты просто вышвырнул их на помойку, и ты бросил меня в ту минуту, когда я больше всего нуждалась в тебе. А сейчас… — Я пожала плечами. И добавила: — А сейчас я уезжаю в Париж.
— Ты… что?
— Сразу после Рождества. Я взяла в школе полугодовой творческий отпуск. И еду в Париж.
— И что ты там будешь делать?
— Просто буду в Париже.
Я видела, что он пытается осмыслить мои слова.
— И что заставило тебя принять такое решение?
Я могла бы дать ему подробный ответ на этот вопрос. Рассказать, как однажды утром, недель пять назад, я вошла в свой класс, оглядела море унылых лиц и подумала:
— Учитывая, что вам пришлось пережить в последнее время, думаю, это очень разумная идея. На следующей неделе соберется школьный совет, и я подниму этот вопрос. Смею вас заверить, что они не
