объяснять, что я принимаю участие в… в научном эксперименте.
Он осторожно приблизился к ней, как леопард, преследующий свою жертву.
Дженни удивленно подняла бровь.
– Я раньше думала, что наука и спальня весьма далеки друг от друга.
– Это, – проговорил Гарет, протягивая к ней руку, – твоя ошибка. Твоя очень большая ошибка. Хочешь, я докажу тебе?
– Зависит от того как, – ответила Дженни. – Тебе понадобится карандаш и бумага? Я всегда представляла себе, что искусство мужчины больше зависит от практики, чем от теории.
Он взял ее руку. Однако вместо того, чтобы притянуть ее к себе, он опустился на колени у нее в ногах.
– Нельзя недооценивать силу теории. Определенная практика, безусловно, необходима. Но женщина – это не гоночная лодка, несущаяся по каналу, управляя которой с должной долей практических навыков всегда добьешься победы. Она – наука, и победа зависит от наблюдений и умозаключений.
Дженни болтала ногами в воздухе.
– Умозаключений?
– На основании повторяемости экспериментов. Доказательство в научном смысле слова не что иное, как доказательство на основе умозаключений, или индукции.
Он подхватил рукой ее ножку.
– Вот так. – Гарет коснулся одной рукой подушечек пальцев, другой провел по лодыжке, вычерчивая ногтем плавную линию.
Дженни резко вздохнула, приятные мурашки побежали по коже.
– Это – доказательство?
– Это – теория. – Его голос звучал так же хрипло и отрывисто, как и ее. – Я предполагаю, что эта часть твоей ноги, – он нежно провел рукой по своду ее стопы, – очень чувствительна. Потом я повторяю эксперимент.
Он так и сделал. Дженни выдохнула.
– Вот видишь? Я также выдвигаю теорию, что тебе понравится, если тебя коснуться вот здесь – как раз в районе лодыжки. – Он провел пальцем по ее коже.
Дженни закрыла глаза.
– А как узнаешь, прав ты или нет?
– Мельчайшие признаки. Расширенные ноздри, подрагивающие кисти рук, учащенное дыхание. – Он снова провел руками по ее икре, постукивая пальцами. – Видишь? Вот так.
Его руки были теплыми и близкими. Слова – холодными и отстраненными. Однако все, что скрывалось за его
Желание.
Он маскировал его наукообразным жаргоном – подразумевая тем самым, что желание и страсть испытывает только она, словно ее реакции достигались механически, как стрелка компаса, всегда указывающая на север. Все долгое, одинокое детство она рвалась своим бедным маленьким сердечком к товаркам, которые никогда не отвечали ей взаимностью. Кулаки Дженни сжались, на этот раз не в порыве страсти.
– Возможно, ты еще не осознал этого, – спокойно отметила Дженни, – но я вызываю у тебя интерес и помимо науки.
Его рука сжала ее ножку. Он словно проглотил холодный комок.
– Доказательство… – Слово вылетело из него со свистом.
Дженни вскочила на ноги.
Доказательство может идти к черту. Туда же логика. Все это лишь отговорки, жалкие заменители жизни, и у Дженни было их достаточно, чтобы оклеить комнату.
– Если тебе нужно что-то от меня, пора бы уже признать это. А не скрывать.
Он уставился на нее сидя на полу с открытым ртом.
Дженни завела руки за спину и принялась развязывать простую шнуровку своего платья. Узлы намокли от дождя и плохо поддавались, однако несколько хороших рывков – и с ними было покончено. Простая материя опустилась на пол с тихим шорохом.
Гарет не двигался. Его взор был прикован к ее шее – нет, ниже. Ее груди окрепли под его взглядом.
– Давай обойдемся без недомолвок, – заявила она.
Следом полетела тонкая исподняя рубашка. Холодный воздух сгустился вокруг ее обнаженного тела.
Он по-прежнему смотрел на нее разинув рот, не смея произнести ни слова.
– Здесь ты можешь получить все, что только захочешь. Но прежде тебе надо просто попросить об этом. И ты должен хотеть этого для себя. Не для науки. Не для доказательств. Для себя.
Гарет медленно поднялся на ноги. Он не касался ее. Вместо этого его взгляд скользнул от темного треугольника у нее между ног к талии, потом на грудь. Наконец он встретился с ней глазами.
– Ты. Я хочу тебя. – Он облизнул губы.
– Если хочешь меня, тогда возьми же, дурак.
Гарет не был дураком. Он подхватил ее на руки, хрустящий лен его костюма встретился с ее обнаженным телом, а потом натянулся, когда он резко прижал ее к напрягшимся мышцам своей груди. Его уста сомкнулись с ее устами. Его губы похитили ее дыхание. И каким-то волшебным образом, целуя ее, он избавился от своей одежды. Прошло лишь несколько секунд, и он соприкоснулся своей обнаженной и теплой кожей с ее нежной плотью.
– Я хочу, чтобы ты называла меня Гаретом! – прорычал он, подхватывая руками ее ягодицы. – Гаретом, и никак иначе.
Его член коснулся низа ее живота. Его твердый конец воспрянул от долгожданного контакта. Он сел на кровать и подсадил ее на себя, прижав к своему телу. Матрас едва тренькнул под их весом. Кончиками пальцев он касался ее кожи, притянул поближе.
– Господи, – зашептал он ей на ухо. – Я хочу, чтобы ты меня оседлала.
Дженни смущенно застыла.
Он посмотрел на нее; изумление, должно быть, было написано у нее на лице.
Его руки подхватили ее бедра, и он показал ей значение этого слова. Он приподнял ее и нежно приблизил к своему горячему и возбужденному органу. Дженни вся вытянулась, а он медленно сажал ее на круглую головку своего пениса, дальше, дальше, наполняя ее жаром желания.
– Дженни. Скажи мое имя.
– Гарет. – Едва она произнесла заветное слово, он проскользнул глубоко в ее сокровенное лоно.
Его руки ласкали ее бедра, он был в любовном экстазе, глаза крепко зажмурены.
А потом он еще раз показал ей это значение, направляя ее вверх-вниз. Его руки, сжимавшие ее бедра, установили нужный ритм. Вместе они воспроизвели мелодию страсти. Тепло разлилось там, где сливались их тела, тепло перешедшее в жаркое пламя.
Подобно огромной волне он словно вливался в нее, его бедра с громким шлепком ударялись о ее ягодицы. Когда, окруженная облаком света, она достигла апогея, он издал удовлетворенный стон. Потом с воплем наслаждения в последний раз пронзил ее.
Дженни без сил припала к его груди, провела рукой по его мокрым от пота волосам. Ее тело светилось, словно яркая звезда. Она медленно перевалилась на бок; он поймал ее руку, поднес к губам и запечатлел нежнейший поцелуй на пульсирующей голубой вене запястья.
– Вот видишь, Гарет? Не надо никакой науки.
– Наука. – Он повернулся к ней лицом. – Наблюдения никогда не помешают. В самом деле, Дженни, я думал, ты была падшей женщиной.
– Что ты под этим подразумеваешь? Я была. Я
Он фыркнул.
– Почему же тогда ты не знаешь, что значит оседлать мужчину?
