Воспаленные красные пятна выступили на мокрых от слез щеках миссис Девин.
– Вы думаете, я передам то, что было дорого моей Гейл, совершенно чужому человеку?!
– Она мне не чужая. – Пибоди заглянула прямо в глаза миссис Девин и повторила: – Я действую в интересах Гейл и хочу эти интересы защитить. Если бы это она пришла к моей маме, я знаю, она сделала бы для меня то же самое.
По пути обратно на Манхэттен Пибоди пришлось остановиться и опустить голову на руль.
– Господи, прошу тебя, – прошептала она. – Дай мне найти что-нибудь. Не хочу, чтобы эта несчастная женщина страдала из-за меня понапрасну.
Глава 18
У Евы образовалось свободное время, чтобы посовещаться со своими людьми, поэтому она между двумя совещаниями вошла в «загон». Окинув помещение взглядом, она сделала знак Трухарту.
– Ко мне в кабинет.
Она сама вошла, торопливо схватила чашку кофе и одним глотком отпила половину.
– Где Бакстер? – спросила Ева, когда вошел Трухарт.
– Работает в комнате отдыха, лейтенант. Я проверяю кое-какую информацию по телефону. Мы с ним…
– Есть ли необходимость для меня вникнуть в то, над чем вы сейчас работаете? – перебила Ева. – Какие-нибудь трудности, ямы, кочки, закорючки? Проблемы, вопросы?
– Никак нет, лейтенант. Не в этот раз.
– Отлично. У кого-нибудь есть что-нибудь, требующее моего вмешательства? Ты ведь все замечаешь, Трухарт, – добавила Ева, увидев, что он колеблется. – Я знаю, что там происходит. У меня времени нет рапорты выслушивать, если только речь не идет о чем-то чрезвычайном.
– Э-э-э… нет, сэр. Не думаю, что какое-то из текущих дел требует вашего внимания.
– Передай всем. Если я кому-то понадоблюсь, пусть оставят памятку. Если это срочно, пусть звонят по телефону.
– Слушаюсь, сэр.
Ева осторожно опустилась на краешек стола. Она нарочно это сделала, чтобы снять формальный момент в разговоре.
– О чем там болтают, Трухарт?
Трухарт, выглядевший нарядно в чистенькой форме, глянул на нее растерянно.
– Лейтенант?
– О господи, Трухарт, я же знаю, что ты уже не тот зеленый салага, каким был. Бакстер хорошо над тобой поработал. И, как я уже сказала, ты все замечаешь. Ты прекрасно знаешь, что разговоры идут. Я тоже хочу послушать.
– Э-э-э… все знают, что что-то происходит, и дело не только в мертвом наркомане. Говорят, свалили одного из детективов лейтенанта Оберман, причем на том же месте.
– Они же копы! Значит, строят догадки, – добавила Ева. – Небось еще пари заключают на разные версии.
Трухарт покраснел.
– Это весьма вероятно, лейтенант.
– Пусти слух, что я считаю догадки делом естественным, но я была бы шокирована, офицер, я была бы просто в ужасе, доведись мне узнать, что в моем «загоне» составляются пари на деньги.
Трухарт кивнул, хотя серьезность его лица была немного подпорчена старанием сдержать ухмылку.
– Да, сэр. Слушаюсь, лейтенант.
– В течение двух ближайших часов со мной можно будет связаться только по телефону и только в экстренном случае. Это ясно?
– Так точно, лейтенант!
– Свободен.
Оставшись одна, Ева немного постояла, допивая кофе и изучая доску с фотографиями. Когда подал голос ее коммуникатор, она увидела на экране лицо Пибоди.
– Даллас.
– Кажется, у меня кое-что есть, – начала Пибоди. Ева переключилась в режим частного разговора и прослушала доклад Пибоди по дороге в кабинет Уитни.
Уитни лично открыл дверь. На его лице появились новые морщины, заметила Ева, казалось, даже седины в волосах прибавилось с тех пор, как она видела его в последний раз.
«Власть, – подумала Ева, – жестокая штука».
– Лейтенант.
– Сэр.
Он указал ей на стул в своем кабинете. Через широкие окна этого кабинета был виден город, который он поклялся защищать.
Майор Маркус Оберман стоял перед одним из этих окон – высокий, крепкий, в строгом сером костюме и галстуке цвета стали с синим отливом. Он не скрывал седину, его волосы были по-военному коротко острижены. Власть и на нем оставила следы, но он был по-прежнему красивым мужчиной, несмотря на свои восемьдесят шесть лет, – высоким, стройным, с военной выправкой.
– Майор Оберман, – представил их Уитни, – лейтенант Даллас.
– Лейтенант. – Оберман протянул руку. – Спасибо, что нашли время прийти сюда и встретиться со мной. Я понимаю, насколько ваше время дорого.
– Для меня это честь, майор.
– И для меня. У вас впечатляющая репутация. Ваш командир очень лестно отзывается о вас.
– Спасибо, сэр.
– Мы можем присесть? – обернулся Оберман к Уитни.
– Прошу вас. – Уитни показал на кресла.
Оберман сел.
– Вы только-только окончили Академию, когда я ушел в отставку из этого кабинета, – начал он, – но я следил за вашими расследованиями в прессе, ну и на водопое, где собираются старые боевые кони, тоже о вас говорят.
Он проговорил все это с дружелюбной улыбкой, глядя на нее ярко-голубыми глазами, унаследованными от него дочерью. И все же Ева почувствовала, что он ее оценивает.
Ее это не смутило: она тоже его оценивала.
– Теперь, когда книга Надин Ферст о деле Айкона пользуется таким успехом, ваша работа стала известна всем, причем в подробностях: книга хорошо документирована. Это было полезно для департамента, не правда ли, Джек, такой интерес к делу? Как оно расследовалось, как эффективно было закрыто.
– Совершенно согласен.
– Насколько я наслышан, лейтенант, вам приходилось время от времени сталкиваться лбами с другими офицерами в ходе расследований.
– Все верно, майор.
Его улыбка стала шире.
– Если время от времени не сталкиваешься лбами, значит, плохо делаешь свою работу… так я считаю.
Он откинулся на спинку кресла. «Снимает формальный момент в разговоре, – догадалась Ева. – В точности как я с Трухартом».
– Требуется уверенность в себе, даже упрямство, не говоря уж об опыте, навыках, таланте, преданности делу, чтобы удержаться на работе и получить высокое звание. Если я правильно понял, в