Кэролайн вздохнула, представив деликатесное блюдо, которое ее ждет.
— Мне кажется, что я умерла и сразу попала в рай, — сказала она, садясь в одно из брезентовых кресел, стоявших возле соснового стола, и вдыхая смешанный запах красного вина, тмина и лука, с которыми готовилась утка. — Это для меня просто роскошь, — заявила Кэролайн и, не желая дать ему шанс съязвить, добавила: — Я имею в виду, что для меня специально готовят.
Она откинулась на стуле, отпивая приятное вино, а Жан-Клод подошел к стереопроигрывателю и поставил компакт-диск с квартетом Моцарта. Когда он приглашал Кэролайн, то сказал, что всю работу будет делать сам, и, уставшая после суеты дня, она с удовольствием приняла это условие. Он поставил на стол белые фаянсовые тарелки и бокалы ручной работы — Жан-Клод объяснил ей, что они из Мустье. На столе стояли свечи и маленькая вазочка с красными анемонами. Перед каждой тарелкой лежали аккуратно сложенные льняные салфетки. Кэролайн поймала себя на мысли, что на Сисси все это произвело бы хорошее впечатление.
Жан-Клод стоял перед маленьким разделочным столиком и очищал спаржу, сезон которой только начинался. Он был очень привлекательным мужчиной, и Кэролайн до сих пор не верилось, что она находится с ним здесь, в его необычной квартире. Только сегодня утром, когда Сисси получила почту, она видела его фотографию в «Нью-Йорк пост» — он был на премьере нового фильма с актрисой Региной Куинн. А день назад там же была заметка Лиз Смит о его связи с Мэрили Стерлинг, очаровательной директрисой рекламного агентства. И Кэролайн напомнила себе, что она — Кэролайн Шоу, выросшая «на той стороне улицы», и не из тех, кто шагает впереди всех. Так почему она оказалась здесь? Что такое увидел в ней Жан-Клод Фонтэн? Очередную победу? Очередную дырку в ремне? Или просто он был послушным сыном и делал одолжение знакомой его отца?
— Как прошел сегодняшний день? — спросил он, прерывая ее размышления. — Что касается меня, то день был кошмарным. Мой кондитер пригрозил, что уйдет от меня.
— Почему? Ты что, настаивал, чтобы он добавлял сушеные томаты в яблочный пирог? — поддразнила его Кэролайн.
— Что ты, в какой яблочный пирог? — с притворным ужасом отпарировал он. — В «крем-карамель»!
Они посмеялись над шуткой.
— А мой день не был кошмарным. Но очень длинным. И утомительным, — сказала Кэролайн, наблюдая, как Жан-Клод выдавливает лимонный сок и вливает его в зеленое оливковое масло, добавляет мелко порезанный лук и поливает этой смесью спаржу. В черной рубашке поло с расстегнутым воротом и в плотно сидящих джинсах, подчеркивающих его бедра и длинные ноги, он был просто неотразим. Неудивительно, что женщины увивались вокруг него. Неудивительно, что он произвел такой фурор в «Романтике любви». Как только ее мысли о его привлекательности и чувственности достигли той силы, что она почувствовала себя неловко, Кэролайн посмотрела на свое вино и приказала себе сконцентрироваться на чем-нибудь, что подходило бы для непринужденной беседы. Вместо того чтобы позволить своим фантазиям разыграться, она перескочила на спасительную тему своего бизнеса и рассказала Жан-Клоду, как прошел ее день.
— Я заходила в различные выставочные павильоны, чтобы подобрать специфические товары для моего магазина. Довольно трудно найти действительно красивые и необычные вещи, ведь постоянно приходится бороться с бешеным уличным движением Нью-Йорка…
— И с манерами ньюйоркцев, — закончил он за нее. — По-моему, ты заслужила хороший ужин. — Он открыл духовку, чтобы проверить, протушилась ли утка. — Ну-ка, попробуй. — Он поднес к ее губам деревянную ложку с каким-то пахучим густоватым соусом.
Она осторожно попробовала и ничего не сказала.
— Ну, как? — Жан-Клод стоял перед ней, скрестив руки на груди, и ждал комплимента, в котором ни минуты не сомневался.
Кэролайн подержала соус во рту, медленно и задумчиво проглотила его, а Жан-Клод терпеливо ждал, считая, что она пытается подобрать слова, чтобы выразить то, что сейчас испытывает.
— Никакого вкуса, — сказала она, пожав плечами.
— Никакого вкуса?! Моя «канар брэзе о вэн руж»? — Жан-Клод не верил своим ушам. Он тут же поднес ложку к губам и сам попробовал соус из красного вина. — Ведь это восхитительно! — воскликнул он. — Что же ты… — Он снова попробовал соус, и понял, что над ним подшутили. — Очень смешно, Кэролайн, — с укоризной сказал он. — Очень смешно.
— Просто не могла удержаться, — призналась она, прекрасно понимая, что он совершенно не привык к тому, чтобы его критиковали. — Но я заслужу прощение?
Жан-Клод выдержал время, чтобы помучить Кэролайн, как она только что мучила его.
— Только в том случае, если скажешь правду, что ты об этом думаешь. — Он снова протянул ей ложку с соусом.
— Потрясающе, — с улыбкой произнесла она, все еще чувствуя на языке привкус вина, смешанного с пряностями и соком утки. — Впрочем, я подумала и решила, что не просто потрясающе. Это грандиозно.
— Грандьозно, — повторил Жан-Клод с французским акцентом. Наклонившись, он взялся за самодельную ручку духовки и закрыл ее. По его мнению, утка должна была потушиться еще пару минут. Он поставил на сервировочный столик блюдо со спаржей и корзиночку с хрустящей золотистой багеткой, завернутой в льняную салфетку, и провозгласил, что можно приступать к первому блюду. Жан-Клод зажег конусообразные восковые свечи, налил еще вина и занял стул напротив Кэролайн, расстелив на коленях салфетку.
— За наш первый вечер! — провозгласил он, поднимая бокал.
— Первый? — Кэролайн вопросительно подняла брови.
— Один из многих, которые, как я надеюсь, последуют за этим, — сказал Жан-Клод и, поднеся свой бокал к ее бокалу, дотронулся пальцами до ее пальцев. Соприкосновение было несколько дольше, чем могло бы быть.
Кэролайн подумала, что он просто неисправим. Непревзойденный льстец, искушенный в комплиментах.
Они выпили вина, и Жан-Клод подал первое блюдо, положив немного спаржи на тарелку Кэролайн и столько же себе.
— Прекрасная еда для прекрасной дамы, — сказал он.
Кэролайн улыбнулась. Она ничего не могла с собой поделать — ей был приятен его комплимент, хотя она прекрасно понимала, что не надо строить иллюзий, ведь Жан-Клод говорит такие комплименты всем подряд.
— Спасибо, — ответила она, откусив кусочек аспарагуса и наслаждаясь свежим лимонным привкусом соуса и приятным травяным запахом овоща. — Очень вкусно. «Грандьозно», — попыталась она сымитировать его французский акцент.
Он кивнул, молча принимая ее похвалу. На мгновение их глаза встретились. Его изумрудные глаза за темными ресницами и ее светло-карие с интригующими зеленоватыми и темными пятнышками, затененные черными ресницами.
— Может быть, ты покажешь мне, как это делается? — спросила Кэролайн.
— Ох, моя дорогая, — прошептал он со своим таким сексуальным акцентом. — На свете есть масса вещей, которые я показал бы тебе, как делаются, но сейчас у меня на уме далеко не рецепт приготовления спаржи.
Кэролайн улыбнулась.
— Знаешь, ты действительно неподражаем, Жан-Клод, — сказала она.
— Неподражаем? — Он притворился обиженным. — Когда все, что я говорю, — чистая правда?
Да, этот человек неисправим! Кэролайн просто не знала, что ему сказать, и только покачала головой, удивляясь, как легко и непринужденно он находит слова и одерживает над ней верх. Впервые с начала вечера она почувствовала, что для нее нет легкого пути назад. Может быть, это подействовало вино и она расслабилась? Но ведь было так приятно, что для нее готовят, совсем не противно слушать комплименты и просто здорово подшучивать над ним в ответ на его шутки. Может быть, настало время насладиться этим
