В погоне за счастьем

Он открыл пакет. И расхохотался. Потому что увидел два флакона лосьона после бритья от «Касвелл Масси».

Два флакона? — сказал он, отвинчивая крышку одного из них.

Один будешь держать здесь, другой дома.

Он лукаво улыбнулся мне и глубоко вдохнул аромат.

Роскошный запах, — сказал он. — Это намек?

Да. От «Меннена» пахнет дешевкой.

Ах ты, эстетка. Халаты от «Брукс Бразерс», лосьоны от «Касвелл Масси». Следующий этап — уроки этикета.

Разве это плохо, что я покупаю тебе красивые вещи?

Он погладил мои волосы:

Нет, конечно. Я одобряю. Просто не знаю, как объяснить жене покупку нового лосьона.

Ты всегда можешь сказать, что купил его сам.

Но я из тех, кто никогда не потратит больше доллара на лосьон после бритья.

Так и быть, бруклинский мальчишка, подкину тебе идейку. Завтра зайди в «Касвелл Масси» — на углу Лексингтон и 46-й улицы — и купи своей жене флакончик их туалетной воды. Потом скажешь, что, покупая ей подарок, протестировал их лосьон после бритья и решил, что ты уже перерос «Меннен». Она одобрит, поверь мне.

Он плеснул лосьон на руку и растер по лицу.

Ну, что скажешь? — спросил он.

Я вплотную приблизила свое лицо к его лицу, потом начала целовать его шею:

Работает.

Ты просто прелесть. А у тебя портативная пишущая машинка?

Да я бы не сказала.

Он подошел к письменному столу и приподнял мой «ремингтон».

Нормально, донесу, — сказал он.

Я даже не сомневалась. Но зачем она тебе?

Есть идея.

Спустя два дня я ехала утренним поездом в Олбани вместе с Джеком. Мы зарегистрировались в отеле «Кэпитал» как мистер и миссис Малоун. Пока он встречался со своими клиентами, я сидела за столиком в нашем номере и печатала на своем «ремингтоне» очерки для колонки «Будней». Джек вернулся около пяти вечера, я раздела его за минуту. Через полтора часа он закурил и сказал:

Несомненно, это самое сексуальное из всего, что когда-либо происходило со мной в Олбани.

Надеюсь, — заметила я.

В Олбани было пятнадцать градусов ниже ноля, так что в тот вечер мы никуда не пошли и заказали еду в номер. На следующее утро Джек отважился выйти на улицу, чтобы встретиться еще с несколькими клиентами. Я пробежалась по центру города — и решила, что для Олбани этого достаточно. Я вернулась в наш номер, напечатала половину колонки про кино, а остаток дня убила на двойном сеансе в ближайшем кинотеатре, где крутили фильмы с красавчиком Виктором Матуре («Самсон и Далила» и «Вабаш Авеню»), В половине шестого я была в отеле. Я уже собиралась открыть дверь номера, когда услышала разговор Джека по телефону.

Хорошо, хорошо… я знаю, что ты злишься, но… что такого, если я задержусь еще на одну ночь?.. Да, да, да… ты права… но послушай, это не значит, что я хочу быть вдали от тебя… Ты же знаешь, что я тебя люблю… Послушай, лишняя ночь в Олбани означает дополнительные командировочные в десять долларов… Ладно, ладно… Я тебя тоже, дорогая… Скажи Чарли, что я люблю его… и да, завтра в пять, без опозданий… Хорошо, пока.

Я выждала мгновение, потом открыла дверь. Джек прикуривай сигарету и наливал бурбон в стакан для умывания. Он попытался выдавить из себя улыбку, но вид у него был напряженный. Я подошла к нему, обняла за шею и сказала:

Рассказывай.

Да ерунда.

И из-за этой ерунды на тебе лица нет?

Он пожал плечами:

Просто неприятный деловой звонок, вот и все.

Я отпустила его, прошла в ванную, взяла второй туалетный стакан, вернулась в комнату и тоже налила себе бурбона.

В чем дело? — спросил он.

Ненавижу, когда мне врут.

С чего ты взяла, что я тебе вру?

Просто неприятный деловой звонок. Я слышала, с кем ты говорил по телефону.

Что значит «слышала»?

Я стояла за дверью…

Подслушивала, что ли?

Просто не хотела заходить, пока ты говоришь с Дороти.

Или захотела послушать, о чем…

Какого черта я стала бы подслушивать, Джек?

Я не знаю. Ты же стояла под дверью…

Только потому, что мне не хотелось ставить тебя в неловкое положение своим внезапным появлением…

Извини, — вдруг произнес он.

Никогда не лги мне, Джек. Никогда.

Он отвернулся, уставился в мутное окно, за которым просту тусклые огни делового Олбани.

Я просто подумал… не знаю… наверное, тебе было бы неприятно узнать, что я поругался с Дороти.

Дурак ты, Малоун. Может, мне и не нравится то, что ты женат, но это твоя территория — и я вынуждена с этим смириться. Только пойми, что, если наши отношения будут продолжаться, тебе придется постоянно врать Дороти. Сможешь — отлично. Ну а если нет, я уеду сегодня же, последним поездом.

Он повернулся и тронул меня за руку:

Не уезжай.

И о чем был спор?

Она хотела, чтобы я вернулся домой сегодня вечером.

Значит, тебе следовало бы вернуться.

Но я хотел остаться здесь, с тобой.

Я, конечно, очень ценю это, но только если бы ты не начал врать мне, чтобы прикрыть ложь, припасенную для Дороти.

Я идиот.

Мне удалось улыбнуться.

Нет… ты женатый идиот. Так она заподозрила что-то?

Да нет. Просто ей одиноко. И я совсем запутался. Иногда мне так хочется, чтобы Дороти не была такой порядочной и понимающей. Если бы только она была сукой…

Тогда все было бы замечательно?

Я бы не чувствовал себя таким дерьмом.

Бедный ты, бедный: жена попалась не сука

А ты, оказывается, можешь быть жесткой, — сказал он.

Приходится. Нелегко любить человека, который разрывается между двумя женщинами.

Здесь другое. Тебя я обожаю.

Но с ней связан обязательствами.

Он пожал плечами. И сказал: