женщины использовали для этой цели горящий светильник, как – если только наше понимание верно – это видно на картине, опубликованной Моллом; горячий пепел также использовали в этих целях. Очевидно, депиляция была правилом, поскольку пышная растительность южных женщин, очевидно, мешала видеть сам орган, во всяком случае, из многих отрывков ясно, что греческих мужчин радовало гладкое лоно, а не покрытое волосами. Например, у Аристофана в «Лисистрате» (148 сл.) читаем: «Когда сидеть мы будем, надушенные, в коротеньких рубашечках в прошивочку, с открытой шейкой, грудкой, с щелкой выбритой, мужчинам распаленным ласк захочется, а мы им не дадимся, мы воздержимся. Тут, знаю я, тотчас они помирятся»[171].
Аристофан в то же время довольно часто описывает и женские желания: «Но когда убеждающий сладко Эрот и Киприда, рожденная морем, золотую тоску в наши груди вдохнет и расправит желаньями члены, и упругую силу мужам подарит, и протянет их руки к объятьям. Вот тогда назовут нас Эллады сыны Разрешительницами сражений»[172].
Косвенным показателем, поскольку игра слов непереводима, является ряд строк в комедии Аристофана «Женщины на празднике Фесмофорий», в которых постоянно говорится о ягодицах. В «Лисистрате» лаконец восхищенно восклицает: «Ее ягодицы неописуемо прекрасны», а в «Мире» слуга говорит: «Девушка вымылась, как прекрасны и гладки ее ягодицы». Кокетливое движение этим местом, которым женщины обычно привлекали мужчин, в соответствии с фрагментом комедии называлось peri-proktian.
Именно эта часть тела страдала, когда детей наказывали розгами или палкой, что известно из рисунков вазовой живописи или из отрывка Геронда (vii, 13); в Национальном музее Неаполя хранится ваза, на которой изображены два полуобнаженных юноши, лежащие на ложе и повернувшие головы в сторону женщины, которая задрала одежды, чтобы показать обнаженные ягодицы.
2. Кастрация, обрезание, перетяжка
О самокастрации жрецов культа сирийской богини Галлоты Лукиан (О сирийской богине, 50) рассказывает следующее: «В определенные дни толпа собиралась в храме; многие жрицы и жрецы, посвятившие себя богам, о которых я говорил, справляют мистерии, режут себе руки и бьют друг друга по спинам. Это действо сопровождается многочисленными звуками флейт, барабанов, а иные распевают гимны и священные песни. Все это происходит вне пределов храма, и участвующие в этих церемониях не заходят внутрь. В эти дни жрицы безумствуют; когда обрываются звуки флейт и церемония заканчивается, многие становятся неистовыми, безумие охватывает и некоторых пришедших посмотреть на церемонию, после чего происходит то, о чем я собираюсь рассказать. Юноша, чья очередь выпала на этот раз, сбросив одежды, с громким криком врывается в середину толпы и поднимает меч – один из тех, что здесь хранятся многие годы именно для этой цели. Крепко зажав меч, он мгновенно оскопляет себя и бежит по городу, неся результат содеянного в руке. В том доме, куда он бросит то, что он отрезал, он получает женское платье и украшения». Так происходила кастрация. Когда проходит восторженное возбуждение от самооскопления, многие жертвоприношения «великой матери» приносятся теми, которые кастрировали себя, среди них кимвалы и трещотки, ножи, которыми было совершено нечестивое деяние, и «нежные волосы, которые юноша столь горделиво прежде откидывал назад». Об этом свидетельствуют анонимная эпиграмма в «Антологии» и другие авторы.
Хотя оргиастические культы имели восточное происхождение, родственный культ Реи Кибелы весьма рано проник в Грецию, хотя и в более мягкой форме, поэтому самооскопление здесь было крайне редко, если действительно такие вещи случались.
Самооскопление могло происходить и по другим причинам, как это описал Виланд в своем произведении «Com-babus», который основывался на античных источниках.
Лукиан приводит следующий рассказ жреца сирийской богини. «Когда Стратоника, жена ассирийского царя, предприняла паломничество для строительства храма, царь пожелал, чтобы в пути ее охранял его близкий друг Комбаб. Напрасно молодой человек, опасавшийся столь долгое время находиться наедине с красивой женщиной, умолял его отказаться от этой затеи. Все, что он получил, – это отсрочку на семь дней, после чего в присутствии нескольких свидетелей он вручил царю небольшую запечатанную шкатулку, чтобы тот верно хранил ее, поскольку в ней содержится самая дорогая вещь из всех, что он имеет. Царь также опечатал шкатулку и поручил ее на хранение хранителю царской сокровищницы. Итак, они отправились в путешествие, и случилось то, чего опасался Комбаб. Стратоника, которая за долгое время привыкла к радостям супружества, влюбилась в красивого молодого человека, однако ее притязания были отвергнуты и повторилась история Потифара или Федры. Отвергнутая женщина в письме к царю обвинила ее скромного спутника, или, как полагает Лукиан, что более вероятно, другие донесли об этом царю, который приказал Комбабу вернуться и бросил его в темницу, обвинив в совращении своей жены. Когда настал день суда, Комбаб попросил царя вскрыть шкатулку, которую он вручил царю перед тем, как отправиться в путь, для доказательства своей невиновности. После того как царь убедился в целостности печати, он ее вскрыл и обнаружил там забальзамированные гениталии своего несчастного друга. Царь в слезах обнял его и почтил самыми высокими почестями. Позже показывали бронзовую статую Комбаба в мужском одеянии, но с женской фигурой. От этого, говорят, пошел обычай многих галлов оскоплять себя, после чего носить женское платье и исполнять женские обязанности»
Гераклид Понтийский в своей книге «Об удовольствиях» пишет, что некий Дейний, владелец парфюмерной лавки, вел беспорядочный образ жизни и промотал свое состояние. Когда он истощил все физические возможности, он отрезал себе инструмент своей похоти, сожалея о том, что тот не может более быть ему полезен.
Как рассказывается в «Одиссее», в древние времена жил некий царь по имени Эхет (деспот), «всех людей истребитель». Бродяг и нищих грозили отослать к этому деспоту, который отрежет им нос и уши, оторвет интимные части и бросит на съедение собакам.
Был ли Эхет исторической личностью, неизвестно. Однако определенно известно, что в Древней Греции кастрация применялась также и в качестве наказания. Одиссей подобным образом наказал неверного козопаса Меланфия, отрезав ему нос, уши и руки и бросив его гениталии на съедение собакам.
Если в случае с Меланфием нельзя говорить о кастрации в полном смысле слова, скорее речь идет о жестоком искалечении перед убийством, существует в то же время немало примеров действительной кастрации, особенно мальчиков, которые вынуждены были прожить жизнь в таком состоянии. Конечно, это скорее относится к Востоку, а не к Греции. Например, Гелланик рассказывает, что вавилоняне были первыми, кто ввел в обычай эту жестокую процедуру, а Ксенофонт считает, что в Персии ее ввел Кир Старший. В соответствии с широко распространенным мнением, у истоков такой практики стояла женщина, и не кто иная, как ассирийская царица Семирамида.
Евнухов использовали в качестве прислужников в святилищах Кибелы и Артемиды в Сардах и в Эфесе. Под угрозой кастрировать ионийских мальчиков персы перед морским сражением у острова Леда сумели привлечь на свою сторону ионийцев, а после одержанной победы привели свою угрозу в исполнение.
Иногда кастрацию предпринимали и по причинам сластолюбивым; ничего такого, однако, не было в Греции, но известно о Меде, который, в соответствии с Клеархом (Аф., xii, 514д), «кастрировал многих из тех, кто его окружал, чтобы усилить сексуальное удовлетворение».
То, что сексуальное влечение – которое, разумеется, берет начало в голове, а не в интимных органах, – ни в коей мере не исчезает при кастрации, было хорошо известно грекам, как показывает эпиграмма Стратона (Ант. Пал., xii, 236), в которой говорится о евнухе, который держал целый гарем мальчиков.
В романе Филострата «Жизнь Аполлония Тианского» читаем: «Евнухам также присуще чувство любви, и желание, которое зарождается в них через глаза, ни в коем случае не исчезает, но остается и разгорается».
Иногда выхолащивали женщин, чтобы остановить деторождение. Разумеется, это тоже не чисто греческое изобретение. Например, Ксанф в своей «Истории Лидии» сообщает, что «лидийский царь Адрамитт был первым, кто кастрировал женщин, чтобы использовать их вместо мужчин-евнухов». Этот отрывок не совсем понятен, здесь речь может идти об удалении яичников, чтобы женщина не могла зачать.
Замечание Страбона о том, что «египтяне делали обрезание новорожденным младенцам и удаляли женскую часть, как это делали иудеи», кажется, имеет другое значение; речь, очевидно, идет об обрезании
