несексуальную пижаму, какая только найдется, съесть килограмм шоколада и завалиться рядом с Джерри на диван перед телевизором.
После долгой дороги из Блэкрока до Саттона в переполненном вагоне Холли даже думать страшно было о том, чтобы идти в такой же переполненный паб. Ей пришлось ехать, вжавшись одной щекой в оконное стекло, а второй – в подмышку какого-то вонючего типа. Мужчина, стоявший позади, дышал ей в шею таким перегаром, что к концу пути она и сама слегка захмелела. К тому же он на каждом повороте прижимался к ней своим огромным пивным животом. Как же ей надоел этот ежедневный маршрут с работы и на работу! Она не могла так больше. И мечтала о пижаме.
Но в Саттоне ее ожидал еще один сюрприз. Умники, стоявшие на остановке, решили не дожидаться, пока пассажиры выйдут из поезда, и сразу полезли внутрь. Холли пришлось довольно долго пробиваться сквозь толпу, и когда она наконец выбралась наружу, ее автобус уже уходил. Как назло, в нем почти не было народу, и уезжающие пассажиры одарили ее счастливыми улыбками через окно. Она была в отчаянии. Близлежащая кофейня уже закрылась, и пришлось полчаса простоять на морозе, дожидаясь следующего автобуса. Это только усилило ее решимость провести весь вечер на диване перед камином.
Но мечтам не суждено было сбыться, поскольку у ее возлюбленного супруга имелись другие планы. Когда она, измотанная вконец, добралась до дома, она обнаружила там огромное количество народу и грохочущую музыку. Совершенно незнакомые люди бродили по гостиной, попивая пиво, или развалились на диване, на котором она планировала провести ближайшие несколько часов. Джерри за проигрывателем изображал диджея и, видимо, полагал, что выглядит очень круто. Никогда в жизни он не казался ей таким убожеством.
– Что с тобой? – Джерри догнал ее, когда она, спотыкаясь, поднималась в спальню.
– Джерри, я устала, я измотана, я совершенно не хочу куда-то сегодня идти, а ты даже не спросил меня, не против ли я, чтобы они все пришли, – простонала она. – Кстати, может быть, объяснишь мне, КТО ОНИ?! – Она сорвалась на крик.
– Они – друзья Конора. И между прочим, ЭТО И МОЙ ДОМ ТОЖЕ!!! – крикнул он в ответ.
Холли сжала ладонями виски. Голова раскалывалась, и музыка просто сводила ее с ума.
– Джерри, – сказала она, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие. – Я не говорю, что ты не можешь приглашать сюда своих друзей. Просто нужно было запланировать это заранее и предупредить меня. Тогда не было бы никаких проблем, но сегодня я ужасно устала, – ее голос становился все слабее с каждым словом, – и я так хотела прийти домой и отдохнуть…
– Да у тебя вечно одно и то же, – оборвал ее Джерри. – Ты никогда ничего не хочешь. Каждый вечер приходишь домой злая и по любому поводу орешь на меня.
Холли опешила:
– Минуточку! Я же устаю на работе!
– Я тоже устаю! Но я не накидываюсь на тебя всякий раз, когда что-то происходит не по-моему!
– Джерри, это не потому, что ты сделал что-то не по-моему, а потому, что ты всю улицу пригласил в наш…
– СЕГОДНЯ ПЯТНИЦА! – крикнул он, не позволив ей договорить. – ВЫХОДНЫЕ! Когда ты в последний раз куда-нибудь ходила? Забудь же ты про свою работу наконец! Не веди себя, как СТАРАЯ БАБКА! – И он вышел прочь из спальни, хлопнув дверью.
Полчаса она просидела на кровати, проклиная Джерри и мечтая о разводе. А затем взяла себя в руки и постаралась трезво обдумать то, что он сказал. И поняла, что он прав. То есть он не прав в том, как он сказал все это, но ведь она действительно целый месяц вела себя как последняя зануда.
Холли была из тех, кто ровно в 17.00 выключает компьютер, гасит свет, убирает все со стола и в 17.01 уже бежит на метро, независимо от того, нравится это работодателю или нет. Она никогда не брала работу на дом, никогда не волновалась за будущее фирмы, поскольку ей было глубоко на это будущее наплевать, и больничный она брала столько раз, сколько было возможно без риска быть уволенной. А тут она вдруг начала забирать бумаги домой, задерживаться допоздна, волноваться о том, как идут дела… Джерри был прав, но даже думать об этом было мучительно. Она уже несколько недель никуда не ходила с подругами и каждый вечер засыпала мгновенно, лишь коснувшись головой подушки. Видимо, это и не нравилось Джерри больше всего, даже если закрыть глаза на ее вечное раздражение.
Но сегодня все будет по-другому. Она решила доказать мужу и друзьям, что она все та же беззаботная, веселая и легкомысленная Холли, которая могла споить всех присутствующих и при этом дойти до дома на своих двоих. Она начала с приготовления коктейлей. Одному богу известно, что она туда намешала, но это сработало, и в одиннадцать все гости нестройной толпой направились вниз по улице в паб с караоке. Холли вызвалась первой и надоедала ведущему, пока он не выпустил ее на сцену. В пабе было полно народу: в ту ночь большая компания собралась на мальчишник, и обстановка была не самая спокойная. По правде говоря, паб выглядел так, словно в нем снимали сцены массовых погромов.
Диджей поверил рассказу Холли о том, что она профессиональная певица, и представил ее публике по полной программе. Джерри расхохотался, увидев ее на сцене, но она должна была доказать ему, что она еще чего-то стоит, что ему еще рано думать о разводе. Холли выбрала песню Мадонны «Как девственница». И когда она запела, послышались такой свист и ругань, каких она не слышала за всю жизнь. Но она была так пьяна, что не обращала на это внимания и продолжала петь, глядя на мужа. Он единственный смотрел на нее без отвращения.
К тому времени, когда на сцену полетела всякая дрянь, а диджей стал подстрекать присутствующих свистеть громче, Холли наконец поняла, что пора уходить. Ведущий забрал у нее микрофон, что вызвало в зале шквал радостных возгласов. Но на этом представление не закончилось. Публике пришлось пронаблюдать, как Холли спускалась по лестнице на своих шпильках, как она упала лицом на пол и как задралась ее юбка, под которой засверкало белье, далеко не самое новое…
Холли отвезли в больницу со сломанным носом. Джек охрип от смеха, а Дениз с Шэрон сфотографировали ее во всех возможных ракурсах, и эти фотографии Дениз потом использовала в качестве пригласительных билетов на рождественскую вечеринку – с подписью «Упьемся до смерти!».
И Холли поклялась никогда больше не петь под караоке.
Глава пятнадцатая
- Холли Кеннеди! Вы здесь? – гремел из микрофона голос ведущего. Аплодисменты переросли в оживленный гул, все присутствующие оглядывались в поисках этой Холли. Долго им придется искать, подумала она, усаживаясь поудобнее. Главное, чтобы улеглось волнение, пусть они перейдут к следующей жертве. Она опустила голову в ладони и стала молиться о том, чтобы все это скорее закончилось. Вот бы открыть глаза и оказаться дома, в безопасности. Она зажмурилась и сосчитала до десяти, молясь, чтобы произошло чудо, а затем осторожно открыла глаза.
Она была все там же, в туалете. Ну почему у нее не может вдруг открыться магический дар, хоть раз в жизни? Как это бывает с девушками в американских фильмах. А иначе будет просто нечестно…
Но Холли знала, что будет так, как есть. С того момента, как вскрыла конверт, она знала, что ее ожидают слезы и унижение. Кошмар сбывался.
Шум снаружи затих, и она немного расслабилась. Видимо, они все же перешли к следующему исполнителю. Она разжала кулаки и вздохнула с облегчением. Паника вроде бы прошла, но лучше все же подождать, когда начнется песня, тогда можно будет незаметно исчезнуть. Она не могла даже сбежать через окно, как поступила бы героиня американского фильма. До земли было слишком далеко – если только она не решит, что лучше разбиться насмерть.
Хлопнула дверь. Это пришли за ней. Кто бы они ни были, эти они. Ее сердце снова бешено забилось, бедное сердечко, оно уже выдохлось, наверное, за этот вечер.
– Холли?
Это была Шэрон.
– Холли, я знаю, что ты здесь, так что просто выслушай меня, хорошо?
Холли шмыгнула носом, сдерживая слезы.
