узнать о своих будущих работниках. Не возражаете, если мы зададим несколько вопросов?
— А платить будете?
— Разумеется.
Рауди назидательно вытянул палец.
— Они люди деловые, свою выгоду знают. Моя ставка — тысяча двести долларов в час.
— Но ведь это всего одиннадцать центов, — подала голос Андреа.
Все, кроме Энрико, который по-прежнему разглядывал Ники с двусмысленной улыбкой, повернулись к ней.
— В секунду, — пояснила Андреа извиняющимся тоном. — Тридцать три цента в минуту разделить на три. По выходе отсюда я хочу купить новую машину и красивое платье в придачу. — Лицо ее сморщилось, и из правого глаза выкатилась слеза. Она всхлипнула и стерла влагу со щеки. — Извините, извините, извините…
— Да что там…
— Чушь! — вскричала Андреа. И снова перешла на полушепот: — Извините, извините, извините. Пожалуй, я для начала душ приму.
— Веди себя прилично, Мозги. Меня назначили старшим, и я не потерплю таких сцен. — Рауди вздохнул. — Ладно, поделимся. Тысяча двести долларов на троих.
Они так быстро меняли позицию, так стремительно двигались в новом направлении, чувства так резко отражались на их лицах, что Брэд не поспевал за этим калейдоскопом эмоций и действий.
Пусть по-детски, но каждый из них обладал способностями, которые заставляли его ощущать свою неполноценность.
«И впрямь похожи на гениев. Голова кругом идет».
— Боюсь, нам нечего предложить вам, кроме благодарности, — отозвался наконец Брэд.
Похоже, и Рауди, и Андреа были поражены. Даже Энрико повернулся.
— Но вам это зачтется. Ведь вы поможете нам спасти жизнь очередным жертвам Коллекционера Невест.
— Коллекционера Невест? — Рауди шагнул вперед. Теперь он был весь внимание. — Расскажите нам все, что знаете. Это кто, серийный убийца?
— Сначала вопросы зададим мы. — Брэд поднял руки вверх. — Так будет справедливо, согласны?
Взгляд Андреа метнулся куда-то за спину Брэда. Он непроизвольно оглянулся.
На пороге стояла молодая хрупкая шатенка лет двадцати пяти. Черты лица четко очерчены — маленький нос, мягкие пухлые губы, светло-карие, блестящие, полные жизни глаза.
Брэд невольно потупился. Женщина невысока ростом, одета в потертую синюю фуфайку «Найк». Джинсы обрезаны на пару сантиметров выше старых парусиновых теннисных туфель белого цвета.
Она стояла, опустив руки по швам, с видом невозмутимым, но неуверенным, так, словно ее сильным порывом ветра может снести. Кожа на руках бледная, ногти на большинстве пальцев Брэду были не видны, но на больших обгрызены. В отличие от Андреа она вообще не пользовалась косметикой, даже несколько красных пятен на лбу — следы от угрей — не были припудрены.
Испытующий взгляд новоприбывшей пронизывал насквозь. Выглядела она бесстрастно, словно не могла решить, как отнестись к присутствию гостей.
— Это Райская Птичка, — объявил Рауди.
— Означает ли это, что нам придется делиться и с ней? — недовольно спросила Андреа. — Получается всего лишь восемь и три десятых цента в секунду.
— Мы тут собираемся помочь ФБР расколоть одно дело, — пояснил Рауди. — А Райская Птичка хорошо разбирается в мертвецах.
Брэд затруднился бы сказать, что заставило его пульс биться чаще: слова Элисон про Райскую Птичку или то, как молодая женщина на него посмотрела, — но в любом случае он поймал тебя на том, что не может оторвать от нее глаз. Райская Птичка.
Она отвернулась, подошла к Андреа и опять нерешительно взглянула на Брэда. А он не мог отделаться от мысли, что провалился в заячью нору и очутился в Стране Чудес, у Алисы. Утверждения директрисы, будто все это исключительно развитые индивиды, сбило его с толку. Если услышать этот странный разговор на улице, любой прохожий решил бы, что все четверо просто чокнутые.
«Впрочем, так оно и есть, — напомнил он себе с убежденностью, неприятной ему самому. Налицо классические симптомы шизофрении: паранойя, галлюцинации, зрительные и слуховые, голоса и угрозы. Упорное стремление Андреа встать под душ, мания величия у Рауди и Казановы…»
— Полагаю, Элисон не против, чтобы вы присоединились к нам, — сказала Ники. — Спасибо, что пришли. Какое у вас чудное имя. А меня зовите просто Ники.
Райская Птичка промолчала.
Брэду сразу стало ясно, что эта невзрачная копия Андреа, должно быть, вполне уютно чувствует себя в собственной скорлупе, но испытывает неловкость, когда ее оценивают со стороны. При внешнем спокойствии от молодой женщины исходили волны беззащитности подобно жару в пустыне.
— Привет, Птичка, — кивнул он и повернулся к остальным: — Что ж, начнем. Расскажите о себе. О своих… дарованиях.
— Ах вот оно что, вот оно что, — затараторил Рауди. — Вы хотите знать, что нас делает чокнутыми, не так ли?
— Вовсе нет, — шагнула вперед Ники. Чувствовала она себя в этой компании вполне непринужденно. — Мы знаем, у вас чрезвычайно высокий ^. И все вы одарены редкими способностями. Или директриса заблуждается на ваш счет?
Присутствующие внимательно посмотрели на Ники, словно убеждаясь в серьезности ее слов. Решив, что так оно и есть, все, кроме Райской Птички, заговорили в голос, перебивая друг друга.
Ники улыбнулась и подняла руки.
— Начнем с вас, Рауди.
— Естественно. — Он покосился на опоздавшую. — Директриса назначила меня старшим, Птичка. — Та промолчала, и он продолжил: — Рост у меня метр семьдесят семь сантиметров, мне сорок лет, и в этом закрытом учреждении я нахожусь семь лет. Кто-то называет меня холериком, и верно, по природе я лидер, но главные мои достоинства лежат в иной сфере. Это перцепция и дедукция. Большинство обычных дел, по поводу которых со мной регулярно консультируется ФБР, решаются легко, достаточно применить алгоритм, помогающий выделить ключевые улики. Еще я участвую в нескольких крупных операциях, раскрывать суть которых не имею права.
Он замолчал и поправил сбившуюся набок бабочку. Брюки у него были коротковаты и обнажали черные кожаные туфли, в которых не хватало одного шнурка. В своей мании величия образцом он явно выбрал Шерлока Холмса, хотя Брэду трудно было представить его расхаживающим с увеличительным стеклом и трубкой.
— Спасибо, Рауди. — Ники перевела взгляд на Казанову.
Не ожидая дальнейших поощрений, тот заговорил:
— Меня зовут Энрико Бартоломью, тридцать два года…
— Тридцать восемь, — перебил его Рауди.
— Или тридцать семь, точно не помню, — не смутившись, продолжал Энрико. — Меня называют шизофреником, но я не устаю напоминать, что все воины и любовники — шизофреники. Элисон говорит, не все женщины способны оценить по достоинству опытного, бесстрашного любовника. Но по-моему, она не права. Вот вы, например, Ники, что скажете? — Он лукаво улыбнулся.
«Интересно, от скольких женщин получал Бартоломью пощечины за последнее время?» — хмыкнул про себя Брэд.
— Затрудняюсь ответить, Энрико. Могу сказать лишь, что мне интересны мужчины одновременно сильные и добрые.
— Касс пытался назначить свидание жене президента, когда она приезжала в Денвер, — с хитрой усмешкой заметила Андреа. — Его посадили в тюрьму.
— Не слишком умной она оказалась, — улыбнулся Энрике. — Ее и женщиной-то назвать трудно. Не знаю, что я в ней нашел. Как вы сегодня вечером, свободны?
