— Даже если они чего-то и стоят, это мой мир, только мой. И границы не пересечь никогда. Я не могу писать, когда принимаю лекарства.
— Элисон говорила, у вас агорафобия?
— Это правда. — У нее сжались губы, и она принялась рассеянно покусывать ноготь.
— Вы никогда не покидаете центр?
— Нет.
«О фобиях своих говорить ей, судя по всему, не хочется. Это может стать серьезным препятствием для предполагаемой помощи с ее стороны», — размышлял Брэд.
— Что-нибудь еще? Какие-нибудь страхи, проблемы?
— Ну вот, теперь вы заговорили, как мозгокоп какой-нибудь.
— Я не хотел…
— Я могу вам доверять? — перебила она.
— Конечно, вы можете мне доверять.
— Видите ли, когда однажды я услышала, что могу доверять им, и открыла дверь, мне сунули в рот дуло пистолета, — без выражения произнесла Птичка.
— В таком случае не доверяйте мне.
Глаза у нее затуманились, девушка отвернулась к окну.
— Только пистолет я и запомнила, больше ничего. Мой отец был убежденный пресвитерианец. Богач, эксцентрик. Он был убежден, что все мы сговорились украсть у него деньги и отдать их дьяволу. Он страдал параноидальной шизофренией. — У нее задрожали руки.
— Я… мне очень жаль.
— Продержав месяц взаперти, он пытался убить меня. Он убил мою мать и моего брата. Думал, что и меня убил. А потом покончил с собой. — В глазах у нее сверкнули слезы. — Но моя старшая сестра Энджи к тому времени уехала из дома, так что ее этот кошмар не коснулся. Она живет в Боулдере и по возможности навещает меня. Она знает, что отсюда мне не выйти.
История настолько потрясла Брэда, что он не находил ответных слов. Только повторил едва слышно:
— Мне очень жаль.
— Чего уж там. Живу, и ладно. Просто вспомнилось: кто-то стучит в дверь и просит открыть. Умоляет открыть, потому что любит меня. Затем — пистолет, и все. Остальное знаю по рассказам.
— Мне ужасно жаль, Птичка.
— Вы спросили, испытываю ли я страхи. Ответ: да, испытываю. Мнемофобия. Страх перед воспоминаниями. Вроде бы я не могу вспомнить дурное. — Ее мягкие карие глаза вновь наполнились слезами, но там и остались, по щекам не потекли. — Я испытываю чувства, я знаю, что случилось нечто ужасное, но что именно, вспомнить не могу.
— Может, оно и к лучшему.
— Может быть.
— А то, что случилось уже здесь, помните?
— Да.
Брэд ощутил странное волнение. Не за тем он приехал сюда, чтобы уйти с разбитым сердцем. Но глядя на Птичку, утонувшую в своем страшном прошлом, ему захотелось броситься к ней, обнять, сказать, что с ним ей будет покойно.
Если бы не две фобии, Птичка скорее всего давно могла бы оставить центр. Кто знает, где бы она в таком случае оказалась. Может, вышла бы замуж, нарожала детей. Или работала на Уолл-стрит, а то и в ФБР — способности у нее выше среднего. А уникальное чутье Птички могло бы сослужить бесценную службу при любом расследовании.
Увы, болезнь не позволяла ей воспринимать его адекватно. Коль скоро есть возможность, что это Брэд стоит за дверью с проклятым пистолетом, она не может ему доверять. Если только он не разоружится и не отдаст ей пистолет.
— Когда-то, — заговорил Брэд, — я был влюблен в девушку. Ее звали Руби. Она была красива. Темные волосы, как у вас, и рост приблизительно такой же. Невысокая, но вся, знаете ли, настоящий сгусток энергии. Мы играли в университетской теннисной команде. Но Руби казалось, что она недостаточно хороша собой, и она убила себя. Мне кажется, я так и не смог оправиться от этого несчастья. И кроме вас, говорил о нем лишь еще одному человеку. — Брэд пристально смотрел на собеседницу, не вполне осознавая, что сделал это признание.
— Как вам кажется, я красивая?
Брэд ожидал чего угодно, только не этого, однако сразу понял ход ее мысли. Самоубийство, смерть, болезнь сердца — со всем этим она была более чем знакома и все отметала, как отметала страшные воспоминания. Потому что иначе не выжить. А взамен сосредоточилась на том, что он утратил красивую женщину.
Не дождавшись ответа, Птичка продолжила:
— Стало быть, нет. Ничего страшного. У меня ведь нет ни малейшего представления о красоте. Все, что мне известно, так это что я могу жить только здесь. Это мой дом. От меня отказался собственный отец, и мир отвергает таких, как я. Я не знаю, что такое быть красивой, не знаю, какую покупать одежду, не знаю, как сделать так, чтобы от меня не пахло.
Эти слова поразили Брэда. Только трудно было понять, чего в его чувствах к ней было больше — сострадания или уважения.
— Вряд ли вы осознаете, что представляют собой женщины за стенами этого заведения, ведь ваше заточение длится так долго, — вымолвил наконец он. — Не все так, как говорят.
— А вам, должно быть, больно, — негромко проговорила она.
Неожиданно ему стало трудно дышать. Тон такой, будто она все понимает, и от этого у него даже волосы на голове зашевелились.
— Вы все еще не можете понять, как это она могла убить себя, если вы сделали ее жизнь стоящей того, чтобы жить.
Брэд почувствовал, словно ему нанесли удар в солнечное сплетение. В горле запершило, и он отвернулся, стремясь подавить тоску, нахлынувшую под воздействием ее слов.
— Ничего, — выдохнула Птичка, — я тоже борюсь со своим эго.
Она замолчала, а Брэд почувствовал: хотела Птичка или нет, но они стали близки. У обоих одинаковый страшный секрет. В каком-то смысле они родные по духу, как бы дико это ни звучало.
Брэд отогнал это чувство, встряхнулся и произнес с вежливой улыбкой:
— В каком-то смысле все мы такие. Жизнь может обернуться адом.
Она не ответила, но и не отвернулась, упрямо продолжая смотреть на него. Брэд заставил себя вспомнить, что привело его сюда. Убийца на свободе, и надо его остановить, а не копаться в собственном прошлом.
Он откашлялся.
— Вы можете выручить меня. Честно говоря, до последней минуты я и сам толком не понимал, зачем иду сюда. Мы исчерпали все версии. Если убийцу не удастся остановить, погибнут еще несколько женщин. Но теперь, после разговора с вами, у меня появилась надежда, что вы сможете помочь спасти им жизнь.
— Вы пытаетесь манипулировать мной. Но если вы так ставите вопрос, как я могу отказаться?
— Я не… «Манипулировать» — слишком сильное слово. А вы что бы сделали на моем месте? На кону жизнь девушек.
— Сомневаюсь, что могу быть чем-то полезна. Человек вы на вид умный — зачем я вам?
— Затем, что вы, быть может, умнее, чем думаете. Это и привело нас сюда. Я чувствую, что гоняюсь за призраком, а вы видите призраков.
— Ладно, — кивнула Птичка. — Итак, что я могу сделать?
— Элисон говорит, вы видите нечто связанное с мертвыми. А у нас труп на руках.
Тяжело дыша, она смотрела на свои руки.
— Бывает, люди здесь умирают, те, что постарше. И действительно пару раз я что-то видела. По-
