что никого другого я не ищу и искать не намерена.
Подтверждая, что разговор окончен, я повернулась к нему спиной и пошла в ту сторону, откуда должна была появиться Малена. И встретила профессора Северова.
— Здравствуйте, Клавдия, — тепло поздоровался он.
К нам подошел Олег с моим купальником в руке.
— Приветствую вас, Алексей Михайлович. Клава, тебе лучше одеться, — сказал он якобы сконфуженно и протянул мне лифчик. Вот дрянной человечишка! И профессор немедленно попался на эту гадкую удочку, потому что тут же покраснел, извинился и пошел в обратном направлении.
Самое противное было в том, что наверху его ждала Маша. Все прекрасно видевшая и сделавшая свои выводы. Я мысленно готовилась к тому, что все вокруг отныне будут воспринимать меня как падшую жену и развратительницу малолетних. Что при наличии мужа-уголовника приобретет даже некий мелодраматический оттенок. Черт, пора отправлять Милу к родителям, пока кто-нибудь не написал анонимное письмо моему мужу!
Олег смотрел на меня снизу, стоя на склоне пригорка чуть ближе к воде, чем я:
— Ну что же, теперь ударь меня, отвесь мне пощечину! — Он бахвалился, а я раздумывала, как же теперь с ним поступить: действительно, отпустить ему леща — попросту дать очередной повод для заявлений о страсти, которую, по его представлениям, я к нему испытываю. Но стукнуть его как следует было просто необходимо. Я перебросила полотенце на плечи, чтобы обеспечить себе свободу действий; он наблюдал с интересом, не догадываясь о моих намерениях — очевидно, дальше пощечин его фантазия не распространялась.
Я поступила намного проще: собрав силы, толкнула его обеими руками в грудь, отчего он потерял равновесие и, оступившись, покатился вниз, торжественно завершив свой путь падением в воду. Лицо его выражало крайнее недоумение, и я почувствовала, что готова расхохотаться, но сдержалась, собрала свои вещи и все в том же полотенце на плечах удалилась, пока мой противник не пришел в себя. Тоже мне, соблазнитель нашелся! Первое «хочу», первое «нельзя» — так, кажется, пелось в одной песенке?
Одевшись и найдя Малену, я вместе с ней отправилась к башне, возле которой вдохновенно творил свои путевые заметки Арне. Идиллия была полной: швед, сняв сандалии и закатав брюки, сидел на раскладном стульчике с ноутбуком на коленях; на клавиатуре уютно примостилось колечко домашней колбасы, которой вчера вечером угостили его Надя с Геной, а рядом обретался рыжий лохматый пес — тот самый, которого мы чуть было не поймали недавно на раскопе. Арне охотно делил с ним свою трапезу. Мила бродила вокруг с фотоаппаратом, увлеченно делая иллюстрации к шведскому повествованию.
— О! Я знаю этого пса! — Обрадовалась Малена. — Он часто бывает у нас на раскопе!
Я предпочла воздержаться от рассказа о собственном знакомстве с этим животным, а вот Арне сообщил, что это его новый друг, которого он по совету Милы назвал Шариком — «потому что в России так принято называть собак».
Шарик благородно делал вид, что зрит меня впервые, ничем не намекая на нашу предыдущую встречу. Впрочем, я ведь ничего плохого ему тогда не сделала — даже в милицию не сдала. Мы отправились на Олегову могилу, пес увязался следом.
— Арне, тебе придется взять его с собой в Турку, — заметила Малена.
— Я и намерен это сделать, — серьезно заявил он, потрепав пса по шее. — Клавдия, вы поможете мне оформить для него ветеринарный паспорт?
8
Лиза, склонив светловолосую голову, с увлечением рассматривала листки, исписанные мелким аккуратным почерком Малены.
— Да, похоже, здесь действительно было какое-то большое жилье, — повернулась она ко мне, показывая схему на листочке.
— И действительно богатое, — согласилась я с ее выводом.
— Знаешь, а я начинаю верить, что квартирку и впрямь обнесли, пока Малена спала! — В Лизке заговорил начинающий сыщик.
— И ты предлагаешь отправиться с заявлением к Шестопалову и предложить ему возбудить уголовное дело по факту квартирной кражи? — Засмеялась я.
— Я предлагаю реализовать нашу идею о расследовании! — Сказала она безапелляционно.
Было решено искать улики, на основании которых можно будет сделать юридически обоснованный вывод о краже и передать расследование в руки правоохранительных органов.
Наутро Лизка отправилась к отцу — взять для штудирования каталог находок, сделанных в Ладоге за последние пять-шесть лет. А я отправилась в камералку, где с разрешения Тамары Семеновны еще раз посмотрела книгу учета и тайком сделала кое-какие выписки. Потом вместе с Арне мы отправились на студенческий раскоп, где швед начал что-то ковырять в земле сам, а я, примостившись на краешке ямы, стала осторожно расспрашивать о недавних находках Инги. Удалось выяснить, что красавица находила самые разнообразные предметы — в основном фибулы, ключи и монеты, среди которых, как уверяли студенты, были и золотые.
— А сколько их было? Штук пять-шесть? — Небрежно поинтересовалась я, помня о количестве, указанном в книге учета.
— Что вы, гораздо больше, — улыбнулась симпатичная голубоглазая студентка Таня. — Я помню, она копнула легонько, а оттуда все так и посыпалось! Там штук двадцать-тридцать только одних монет было!
— И золото? — Я продолжала изображать недоверие.
— И золото, — подтвердила Таня серьезно. — Скажи, Денис?
Парень, который в первый наш вечер делал сообщение о Вещем Олеге, — кудрявый курносый увалень в очках, сказал деловито:
Танечка, но ведь потом оказалось, это просто медь такая отшлифованная. Но то, что находок у Инги было не пять, не шесть и не десять, это точно. Там еще два гребешка были, с камешками, и браслет. Возможно, серебряный.
— Отшлифованная! — Передразнила его Таня. — Денис, ты можешь что угодно говорить, но чтобы я золото не признала! — Чувствовалось, она знает в этом толк: даже на раскопе на ее холеных руках с безупречным маникюром красовались колечки с камушками, на шее болталось несколько цепочек, в ушах сияли золотые сережки. К тому же на недавней дискотеке она щеголяла скромным нарядом в спортивном стиле — от Гуччи, да и удобная текстильная сумочка, с которой она гуляла по деревне, явно была куплена не на оптовом рынке. А на небрежную прическу девушки, несомненно, была потрачена сумма, на которую некоторые наши сограждане, увы, живут целый месяц… Да уж, трудно было представить, чтобы такая не могла отличить золото от простой меди!
— Но самое странное в том, что ничего подобного никто больше не нашел, — заметил Денис.
— И поэтому кое-кто начал злословить, что это все Ринат украл со шведского раскопа и здесь спрятал так, чтобы она нашла. — Сказала Таня, отряхивая джинсы от пыли и незаметно кивая в сторону Маши, которая радостно копалась в яме с черепками, приветствуя веселым визгом каждый вновь обнаруженный привет из прошлого.
Итак, рассказы студентов сводились к одному: Инга странным образом сделала не совсем типичную для этого раскопа находку; а если Таню не подвело чутье на драгметаллы, то еще и ценную. А потом вся эта красота куда-то исчезла, и в книге учета оказались только шесть медных монет и три с половиной фибулы из железа и серебра. Мне страшно захотелось побеседовать непосредственно с этой удачливой исследовательницей, но следовательский пыл охлаждало предположение о том, что она и сама могла быть причастной к столь неравноценному обмену древней валюты.
Подходя к камералке, я увидела через открытое окно Рината — он с энтузиазмом проводил
