— Да шведка, — Маша обрадовалась случаю перевести разговор со своей промашки на чужую. — Их в мае целая группа была здесь, теперь она одна осталась, остальные на месяц уехали. Так на их раскопе было что-то многообещающее, они порасписали всякого, да самое смешное, еще по-русски, а потом выяснилось, что на самом деле там нашли-то всего пару черепков, копье какое-то и нож. Мы проверили и решили, что она просто плохо в языке ориентируется, вот ошибок и наделала!
— А, точно! — Олег охотно поддержал тему. — Она по-русски говорит, конечно, но чтобы научные отчеты писать, еще слабовата, а свои силы переоценила! Вот ты, Маша, никогда бы не допустила такой оплошности!
Меня начинал уже утомлять этот странный обмен то ли любезностями, то ли оперативными данными, и я страшно обрадовалась, когда пришла Тамара Семеновна с какими-то книгами и попросила помочь их разобрать. Она послала Рината выгрузить из машины другие принадлежности, Машу — сообщить профессору Северову о прибытии грузовика, а Олега — на раскоп, звать ребят к обеду.
— А почему Олег не копает вместе со всеми? — Во мне проснулось чувство социальной справедливости.
Да у него сердце болит, — сострадательно вздохнула Тамара Семеновна. — Он в экспедицию очень просился, Алексей Михайлович из-за болезни не хотел его брать, но парень весь деканат обошел, упросил все-таки. Вот он в исследованиях участвует, а работы тяжелой не выполняет. Тем более на такой жаре.
Я понимающе кивнула:
— Но тут, я смотрю, и без него накопали много интересного! И, как ни странно, девушки?
— Одна девушка, — уточнила Тамара Семеновна. — Инга Пономаренко. Ей действительно везет на находки. Ребята даже поначалу завидовали ей, говорили, это не она, а Ринат ей редкости со шведского раскопа таскает!
— Ринат? — Удивилась я.
— А вы ничего не заметили? — С готовностью отозвалась моя собеседница. — Впрочем, у вас и времени-то было мало. Ведь Ринат просто сохнет по Инге!
Наконец появился Арне, своим приходом прекративший этот поток новостей и сплетен местного значения. Он объявил, что намерен отправиться в монастырь.
— Не рано ли? — Съязвила я. — Вроде вы еще не успели тут как следует согрешить?
Швед засмеялся и пояснил, что хочет посмотреть, как там идет работа по реставрации фрагментов фресок.
— И к тому же там самое вкусное во всей округе варенье из крыжовника! — И где только успел заполучить такую ценную оперативную информацию?
В монастыре реставраторы пожаловались нам на ретивых студентов, которым доверили было маркировать фрески — точнее, их мелкие фрагменты, казавшиеся на первый взгляд просто кусочками камня.
— Мы им объяснили, что самое важное — сохранить гладкую сторону, на которой остатки колера, — жаловалась моложавая реставраторша. — Так эти архаровцы сделали все с точностью до наоборот! — Женщина показала нам коробочку, где лежало десятка два камушков: их единственная гладкая поверхность была любовно и с чисто русской щедростью замазана белилами. Видимо, студенты предпочли путь наименьшего сопротивления и подготовили бывшие куски стены к маркировке именно с самой удобной стороны.
— А потом, когда обнаружили свою ошибку, взяли да выбросили одну коробку, мы ее потом выбирали со свалки по кусочку! — Продолжила свои жалобы исследовательница. — И как теперь быть? Студентов мы, конечно, выгнали, но как вернуть рисунок?
Арне немедленно включился в беседу о возможности отмыть фрагменты, не повредив колера, а в моей душе зашевелилось странное сомнение: не слишком ли много тут всего странного происходит? В какую-то нехорошую линию выстраивались вырванная из книги учета страница, студенческие сплетни о находках Инги и блефе со шведского раскопа и теперь вот еще эта история с колером! То, что его могли измазать случайно, я вполне допускала. Но ведь под эту лавочку вполне можно замаскировать и нечто более серьезное, чем простое шалопайство! Интересно, насколько ценными были те фрагменты?
Да здесь все ценное, — ответила мне реставратор. Я поняла, что мы с ней думаем о разном. А мне, похоже, уже не избавиться от подозрительности. Ведь как просто все выглядит и какие топорные отговорки идут в ход! Или это просто у меня криминальное мышление, от которого я не избавлюсь уже никогда?
Вечером я рассказала о своих подозрениях Лизке.
— Как думаешь, это у меня просто криминальная деформация менталитета, или тут в самом деле что-то нечисто?
Она пожала плечами:
— То есть, ты считаешь, здесь может быть не обычная небрежность и халатность, а что-то похуже?
— Я не знаю, что думать, — честно призналась я. — Но вот если бы я замышляла что-то нехорошее, как раз и постаралась бы обставить все именно как эту самую небрежность и халатность!
— Ну, не доверять твоему криминальному чутью у меня оснований нет, — засмеялась Лизка, припомнив недавнюю историю с убийством. Потом стала серьезной и посмотрела на меня:
— А тогда что нехорошее, Клава?
— Да антиквариат, конечно! — Убежденно ответила я. — Здесь-то он стопроцентный, подделки исключены, выкопал, идентифицировал — и на продажу! Особенно если вещь регистрацию не прошла!
— Но тогда нужно рассказать об этом моему папе! — Лизетту, похоже, встревожил ход моих мыслей. — Ведь тогда он сможет хотя бы меры принять! Хотя… а если тебе показалось? А папа такой впечатлительный, он сразу может в милицию побежать! Слушай! — Ее глаза загорелись. — А давай проведем собственное расследование? Тебе не привыкать, а для меня будет как бы практика? — Лиза перешла на третий курс юрфака, где намеревалась получить свой второй диплом.
Так! Вот вам и клинический случай! Говорят, жены богатых людей со скуки клептоманией страдают, а у Лизки, стало быть, особый поворот в сознании? Миссис Шерлок Холмс! Ага, а потом ее муженек Юра будет ко мне в претензии за странные развлечения, в которые я вовлекаю его супругу? Еще выговор влепит, он же мой директор! С другой стороны, а если тут действительно что-то кроется, и вместе мы сможем докопаться до истины? Не хотелось бы, в самом деле, растревожить дядю Мишу на пустом месте…
Итак, отмахиваясь от комаров, как от вражеских лазутчиков, мы приступили к разработке плана частного независимого расследования. Пока, правда, было неизвестно, что именно предстояло расследовать.
4
Наутро, ожидая Арне с пробежки, я с удивлением увидела, что он бежит не один: да, похоже все-таки, что годы жизни на Апеннинах не прошли даром даже для нордического характера! Интересно, и ведь языковой барьер не стал помехой для романтического приключения с какой-то местной молодкой! Правда, девица явно маловата, но это, наверное, оптический эффект — на фоне долговязого Арне любая покажется коротышкой!
Пара спортсменов тем временем приблизилась, и я чуть не упала в обморок, признав в спутнице нашего новоявленного донжуана свою сестрицу Милу. Господи, откуда она взялась? Они подбежали ко мне, и Мила начала деловито прощаться на небезупречном шведском и, похоже, таком же финском — о ужас! И все это — не обращая ни малейшего внимания на мое скромное присутствие! Прощаясь с Арне, она кокетливо улыбнулась и пропела:
— В общем, приходите завтра на обед, я поговорю с Надей и думаю, что смогу решить этот вопрос! — Сказывалось многократное присутствие моей вездесущей сестрицы при папиных телефонных разговорах! —
