кроссовки. И только на двоих – спортивные брюки, которые они успели надеть, когда услышали стрельбу.
Приехавший вместе со спецназовцами полковник Васильков, выглядел крайне рассерженным. Хотя старика понять было можно. Мало того, что лейтенант Ковальчук разбудил его своим звонком по сотовому среди ночи, так он еще, как выяснилось, ошибся в названии улицы. И первоначально группа спецназа выехала не туда.
– Долбак ты, Ковальчук, – обласкал Васильков, вытянувшегося в струну при его появлении, лейтенанта. – Ты, какое название улицы нам сообщил?
– Какое было на табличке, товарищ полковник, – потупив взгляд, признался Ковальчук, ожидая от полковника чего угодно, только не благодарности. В худшем случаи, его сделают козлом отпущения. Про лучшее, не мечтай.
– Я и говорю, долбак ты. На той табличке старое название. Такой улицы больше нет. Лет десять назад ее название сменили, – строго заметил полковник.
– Но табличка на углу дома осталась, – теряясь от волнения, произнес Ковальчук, не смея глаз поднять на разгневанного полковника.
– Осталась, потому что такой мудак как ты, забыл ее снять. Хорошо, что кто-то из жителей услышал стрельбу на улице и сразу сообщил в местный отдел милиции. Наш дежурный по рации услышал об этом и направил группу сюда. А то бы наши спецназовцы до утра катались по Москве из-за тебя.
Услышав про стрельбу, Федор призадумался. Вряд ли стрельба в доме могла быть услышана местными жителями. Все разъяснил подошедший Грек:
– Николаич, это я пару раз пальнул, – сказал он.
– Ты? В кого ты стрелял? – спросил Васильков, сразу переключив свое внимание на Грека и тем самым, дав лейтенанту Ковальчку возможность хоть немного успокоиться.
– Майор Туманов оставил меня дежурить возле машины лейтенанта Ковальчука… – начал объяснять Грек. Но полковник ровным счетом ничего не понял, хмыкнул.
– Ну и что? Зачем же ты стрелял? И в кого?
– Я стоял… Услышал в кустах шорох. Думал, нападение на меня организовано, а я ведь не просто так стоял там. Я охранял причастного к двум убийствам прапорщика Глебова, – признался Грек.
Видно сказанное им заинтересовало полковника Василькова, и он спросил:
– И кто там был? В кустах?
Грек вздохнул.
– Собака, товарищ полковник, – вынужден был признаться капитан.
Васильков, как гора навис над Греком.
– Чего? Собака? Ну вы, мать вашу и даете. Вот подобрались ребята. Один другого стоит, – тут полковник вспомнил о молодом лейтенанте, уставился на Ковальчука, собираясь учинить ему разнос, – Один с названием улиц разобраться не может. Другой по собакам стреляет, – с недовольством произнес полковник, посмотрел на лежащих, на земле парней и стоящего рядом голого Гвоздя, спросил у Туманова: – Ты чего их в баню вести собрался? Чего они у тебя в таком виде? – уставился Васильков на Гвоздя. Тот стоял, скрестив руки на груди, и словно вообще не замечал полковника. Сейчас его больше интересовало, как спецназовцы выводили из дома полуголых парней, приобщая их к лежащей на земле пятерке. Девиц отводили в сторонку отдельно.
Гвоздь стоял и с сожалением смотрел, как рушилась его империя.
Лейтенант Ковальчук по просьбе майора Туманова принес Гвоздю рубашку и брюки. Но бывший вор даже не притронулся к ним.
– Я никогда не ношу чужую одежду, – сдерживая злость, проговорил он.
Полковник Васильков, наблюдавший за этим его капризом, заметил:
– Ну, что ж, ходи нагишом, если тебе удобней. Да и для ребят так даже будет сподручней, к которым ты в камеру попадешь. Не надо портки с тебя стаскивать. Твой объект вожделения сразу очутится у них перед глазами.
Не теряя достоинства, Гвоздь посмотрел на полковника, потом наклонился, поднял с земли шмотки.
– Если бы кто знал, как я вас ненавижу, – медленно произнося слова, сказал он. Наверное, хотел взвинтить полковнику нервы, но не получилось.
Васильков похлопал его по плечу.
– Ненавидеть, удел слабых людей. Плебеев, если хочешь. Достойных противников, надо уважать, – сказал Васильков, кивнув на майора Туманова. Потом подошел к майору и спросил: – Ну, что, майор, теперь-то можно в этом уголовном деле ставить точку? Или у тебя есть еще что-то?
Федор отрицательно покачал головой.
– Нет, товарищ полковник, не пора. Есть еще два штриха, которые необходимо прояснить. А вот тогда уже…
Глава 26
Увлеченный чтением материала по делу об убийстве председателя совета директоров топливной корпорации Леонида Розовского, майор Туманов не сразу отреагировал на стук в двери. И только, когда он повторился еще и еще, Федор оторвался от бумаг и громко сказал:
– Входите. Кто там?
Дверь открылась, и в проеме показалось лицо человека, который повел себя довольно робко. Не смотря на приглашение майора войти, он еще раз переспросил:
– Можно, да?
Федор не раз убеждался, что излишняя скромность вредна. Всего должно быть в меру. В меру нахальства, в меру скромности. И всего остального тоже в меру. Так правильно формируется личность. А если чего-то не хватает, или избыток, то эта личность ущербная. Похоже, такая вот и предстала перед ним.
– Я же вам сказал, входите, – проговорил майор, разглядывая вошедшего.
Человек прошел к столу. Им оказался толстячок лет пятидесяти с небольшим. Причем, его красное, вспотевшее лицо показалось Федору знакомым.
– Садитесь, – майор любезно кивнул на стул.
Толстячок уселся на стул, который от его веса едва не заходил ходуном, особенно, когда он попытался поудобней разместить на нем свою пухлую задницу.
Федор с сожалением подумал о том, что вот пара, тройка, таких посетителей и им самим придется сидеть на полу. Новых стульев полковник им точно уж не выпишет. Но долг обязывает майора относится ко всем предельно вежливо, независимо от их комплекции, и потому Федор сделал вид, будто не заметил жалобного стона мебельного атрибута, спросил:
– Слушаю вас?…
– Моя фамилия, Глотов, – поспешил заявить о себе посетитель.
– Вот как, – сказал на это Туманов. Хотел добавить, что на ловца, как говорится и зверь бежит, но воздержался, зная, что господин из другого ранга и, возможно, к грубым метафорам оперов не приучен.
– Да, – произнес Глотов с небольшой заминкой. – Я только что разговаривал с вашим начальником…
– Полковником Васильковым? – решил уточнить Туманов.
Глотов сказал, кивнув:
– Он посоветовал обратиться лично к вам. Вот почему я, собственно, здесь.
Федор отложил толстую папку, набитую бумагами, в сторону, тем самым, давая понять, что готов выслушать Глотова.
– Понимаете, в чем дело… как бы это сказать, – произнес Глотов, несколько волнуясь. – Мы были с Леонидом Розовским компаньонами…
– Точнее бы назвать, вы были его так называемой «крышей»? Представитель закона. Человек с положением. Есть «крыша» криминальная. А вы – «крыша» от власть имущих. Верно? – спросил Туманов. На что Глотов не стал возражать, но и не стал опровергать сказанное майором. Сказал, улыбнувшись:
