Стоящий в нише телефон издал мелодичную трель. Звук не был пугающим, или раздражающим слух, скорее, наоборот, в его трели слышалось что-то приятно певучее. Но женщина вздрогнула, глянула на трубку глазами полными ужаса, не решаясь протянуть руку и снять ее.
Прошла минута, другая, а телефон все не умолкал. Теперь его трель показалась Ирине хныкающей. Но это ничуть не разжалобило решительную женщину, и трубку она так и не сняла. Она долго сидела в кресле и смотрела в одну точку. Даже собачонка успела задремать на ее коленях и потому испуганно вздрогнула, когда вдруг Ирина небрежно столкнула ее на кресло. Сбросив халат и ночную рубашку, она стала торопливо одеваться.
На работе она как всегда появилась элегантная, модно одетая. Проходя по коридору ювелирного магазина, столкнулась с грузчиком Севой Петраковым. Парню было чуть больше двадцати семи лет, и на яркую заместительницу директора он всегда глядел голодными глазами молодого ловеласа. Он выходил со стороны кабинета, который раньше занимал Романовский, а теперь она. Наверное, думал, что она уже у себя. Увидев Зотову, он улыбнулся.
– Здравствуйте, Ирина Витальевна.
– Здравствуй, Сева. Ты меня искал? – спросила Ирина, воздержавшись от прямого вопроса по поводу того, что грузчик делал в полутемном коридоре возле ее кабинета, где находиться ему, в общем-то, было необязательно.
Рослый Петраков чуть ссутулился и замотал головой.
– Нет, Ирина Витальевна. Я зашел к бухгалтерше. А смотрю, у нее закрыто. Думал, может она у вас в кабинете, – добродушно улыбаясь, проговорил Сева. Помолчал, а потом спросил:
– Ирина Витальевна, у вас все в порядке?
Кажется, Зотова слишком была увлечена своими мыслями и уже позабыла про скромного грузчика.
– Ты что-то сказал, Сева?
Петраков нисколько не обиделся на такое невнимание Зотовой.
– Тоска у вас в глазах. А это нехорошо для такой красивой женщины. Нужно радоваться жизни, – проговорил он все с той улыбкой. Зотовой сейчас меньше всего хотелось слышать от кого-то нравоучения. Особенно от своего же грузчика. Ни его собачье дело, что у нее в глазах. И Зотова съязвила:
– Радоваться, как ты, Сева? – Намекнула она на его придурковатость. Ходит, вечно лыба до ушей, а еще к продавщицам пристает. А с другой стороны, может, не такой он и тюфяк, каким кажется.
– Я пойду, Ирина Витальевна, – как будто смутившись, пробубнил Сева и поплелся по коридору.
Провожая его взглядом, Ирина хмыкнула. Кажется, грузчик умеет обижаться. Хотя ей – то, какое дело до его обид. Сам виноват, не надо было приставать к ней со своими дурацкими вопросами. Она пошла к себе. В очередной раз пришлось повозиться с замком, прежде чем она попала в кабинет, открыла сейф. Там, кроме всяких деловых бумаг, у нее хранилась небольшая тетрадка, в которую Ирина записывала все о поступивших в их магазин ювелирных изделиях. Какая партия, откуда, число и номер накладных. Так было легче контролировать бухгалтерию. Странно, но ей показалось, что в эту тетрадку, кто-то заглядывал без нее. Прекрасно помнила, как вчера, перед тем, как уйти, пристегнула скрепкой две страницы. Теперь же скрепка держалась только на одной странице. На той, где ее рукой была сделана запись о последней, поступившей партии драгметаллов, которую принимал Романовский. Было это за несколько дней до его смерти. И все это время партия, сотни колец, перстней и серег, находилась в его сейфе. Как говорил сам Романовский, с этой партией есть небольшая проблема и потому в продажу ее не допустил. Потом, директора ювелирного магазина не стало. А когда вскрыли сейф, там не оказалось ничего из той партии. И у Ирины Зотовой сразу появилось устойчивое мнение, что партия та опять была левая. Она не лезла в дела директора, но знала, что такие партии к ним поступают едва ли не каждый месяц. Не попадая на склад, они сначала оседают в директорском сейфе, а потом оттуда попадают сразу в торговый отдел, перемешиваясь с изделиями, которые поступают к ним в магазин с заводов. Если бы те изделия из драгметаллов поступили к ним на законных основаниях, то после их исчезновения, поднялся бы неимоверный шум. Сразу бы объявились поставщики и предъявили счет. А тут – тишина, которая пугала заместительницу Романовского.
Замечала нечистоплотные делишки директора, Ирина старательно делала вид, будто она не в курсах. И Романовский верил. А может, и не верил. Но Ирина молчала, не задавала никаких вопросов. А молчаливая заместительница его вполне устраивала. Он ей неплохо платил, и было за что молчать. Но теперь, после того, как Романовского не стало, а она заняла его директорское кресло, не худо бы прояснить некоторые вещи. И в первую очередь, куда делась та партия.
Бухгалтер магазина, с которой Ирина попыталась заговорить об этой партии, вообще скроила такую физиономию, будто вообще об этом первый раз слышит. Накладные, денежный оборот магазина, вот ее стихия. Ирина догадывалась, что все совсем не так. И если проходили такие левые партии изделий, то уж точно не в обход ее. И вполне может статься так, что эта молчаливая как мышь бухгалтерша, решила проявить активность и каким-то образом заглянула в сейф. Только об одном Ирина знала точно, Романовский никогда и никому не доверял ключа от своего сейфа. Отсюда и не понятно, кто и как открыл сейф и даже заглянул в ее тетрадку. Это ставило ее в тупик. Пока Ирина ничего не понимала.
Глава 7
Вернувшись в управление, Федор пошел к экспертам. После ухода Мушкаренко, здесь многое чего изменилось, начиная от перестановки мебели в кабинете. Антоныч никогда ничего не просил для себя, для него было главное – работа. А какой стол, какой стул, это уже второстепенное. С приходом капитана Семина, в кабинете появился новый стол, а вместо стула – мягкое кресло, как будто начальнику криминалистов только и делов, что весь день просиживать свою задницу на этом кресле. У старика Антоныча все было разложено по полочкам. Каждая бумажка, каждая фотография имела свое место. Такого ночью разбуди, и он без запинки скажет, где какой материал по преступлению. Любил старик Антоныч порядок в работе.
У Семина все по-другому. Можно было назвать это бардаком, но Туманов выразился более мягко, сказав:
– Ну и неразбериха тут у тебя.
И тем не понравился главному эксперту.
Он зашел к капитану узнать результаты экспертизы по Шарову. И Семин минут десять рылся в папках, отыскивая нужную бумажку и рыча при этом на Туманова:
– Думаешь ты один такой? Тут минуты не посидишь спокойно. Одному надо то, другому это. А нас всего, я и два лейтенанта. Не успеваем ни черта. Вчера подал рапорт в кадры, чтобы расширили численность в отделе. Да где же у меня это проклятое заключение, по этому Шарову. Специально ведь приготовил для тебя. На глазах было.
Федор усмехнулся, тронутый такой заботой.
– Ну, раз приготовил, давай? – сказал Семину, заметив, как тот смутился. Подцепил его майор.
– Вот мать иху. Наверное, кто-то из помощничков покопался здесь. Сейчас найду. Подожди немного, – заверил капитан.
– Немного, это сколько? – спросил Федор, ни коим образом не собираясь ущемлять самолюбие капитана Семина. Просто надоело стоять и ждать. Никогда не предполагал, что в стенах собственного кабинета отыскать бумажку, большая сложность. Уже и пожалел, что заявился сюда сам. Надо было послать Грека. Он бы скорей нашел общий язык с этим угрюмым Семиным. А теперь, кажется, и без того неважнецкие отношения с главным криминалистом и вовсе дали трещину. Семин поднял на Федора красное лицо и проговорил раздраженно:
– Думаешь, ты один занятой, да? А я тут без дела сижу, да? Вон тут у меня, сколько всяких этих экспертиз, – показал он толстенную папку, набитую бумагами. – Попробуй, отыщи вот так сразу.
Федор поморщился. Раздражал его этот капитан. Говорили до прихода в управление уголовного розыска, Семин работал где-то на периферии. Федор не уточнял, где. Его это не интересовало. Видно там объем работы был намного меньше, и не было такой спешки, как у них в управлении. Семин хоть и старался, но все равно затягивал с экспертизами. А оперативникам тянуть было нельзя.
– Ты вот что, Семин, – стараясь сдержаться от грубости, сказал Федор, – сбавь громкость на полтона. Понял? Я не думаю, что ты тут сидишь без дела. Только тебе не мешало бы, наконец, разобраться в своем хозяйстве.
