каракули. Упаси бог, если об этой бумаге будет известно самому Лехе Вялому. Не жить тогда Верзиле. Вора сдал.
– Пиши во всех деталях. Откуда у тебя такие сведения. Был ли кто еще из братков при этом. И куда Леха спрятал оружие. Если, конечно, знаешь, – подсказывал Федор. Понял, Верзила знает про Вялого все.
Верзила написал. Поставил дату и подписался. Последний раз взглянул на исписанный лист и молча подвинул его капитану.
Странно, но на душе у него стало легче. Будто все это время он ждал исполнения приговора. И вот его исполнили. В самую душу. Очистив ее от всякой скверны. И теперь в ней осталось все только светлое и хорошее. Даже подумал: «А может, прав капитан Туманов? Кем я раньше был? Мать вон до инфаркта довел». Расчувствовавшись за свою непутевую жизнь, спросил осторожно:
– Меня теперь куда?
Федор внимательно читал его писанину. Ну и почерк – ни черта путем не разберешь. Но подпись стоит разборчивая, а это самое главное. Услышав вопрос Верзилы, оторвал взгляд от бумаги, глянул на него с удивлением.
– Как куда? Домой пойдешь. Мать уже беспокоится. Звонила дежурному.
Верзила обрадовался. Не ошибся он в капитане Туманове. Стоящий он мужик и справедливый. Не то что другие менты, с кем ему доводилось встречаться.
– Машина твоя на автостоянке. Заберешь. С ней проблем не будет. И живи себе, как жил. Ходи к своим браткам, смотри и слушай. Но ничего не записывай. Надейся на память. Встречаться будем нечасто. Мне не звони. Я сам иногда буду тебе позванивать на сотовый. И держи язык за зубами. Если не хочешь башку потерять, – предупредил капитан, возвращая Верзиле трубку мобильника.
– Я все понял, гражданин начальник, – улыбнувшись, проговорил Верзила. Радость так и распирала его. Все утряслось, и ему не придется идти на зону по позорной статье.
– Я постараюсь, гражданин начальник, – пообещал он.
А Федор покачал головой.
– Да прекрати ты ко мне так обращаться. Вот заладил. Называй просто: по имени-отчеству. Федор Николаевич. Если будешь звать просто по отчеству, я не обижусь. Меня многие так называют.
– Я не возражаю. Николаич, звучит даже лучше, чем гражданин начальник. – Но для первого раза он решил Туманова назвать по имени и отчеству, сказал: – Федор Николаевич, ну так я пойду?
– Иди. Я тебя не держу, Виктор, – ответил Туманов, назвав Верзилу по имени, отчего у того сделалось теплее на душе.
Уже у двери Верзила остановился и виновато сказал:
– Федор Николаевич, ты меня извини. Ну, что я ножом в тебя…
Казалось, Туманов об этом уже забыл. Сейчас его больше заботило то, что написал Верзила про Леху Вялого.
– Перестань, Виктор, – сказал он и тут же добавил: – Будем считать это маленьким недоразумением. Идет?
– Идет, Николаич, – осмелился Верзила назвать Туманова просто по отчеству и, чтобы окончательно успокоиться, решил спросить про малолетку, на которой его словили менты:
– А что с девчонкой?
– С ней все в порядке. Она в форме. Наверное, опять клиента подыскивает. Жить-то надо. Кстати, ты ей понравился. Не уронил честь молодецкую, впер как надо.
Верзилу удивило, с какой легкостью говорил об этом капитан, и он напомнил:
– С ней у меня проблем не будет?
– Какие проблемы, Витя? Если она тебе приглянулась, могу дать ее телефон. Работает по высшему классу, – подмигнул Туманов.
Такой расклад удивил Верзилу еще больше. Ну и дела. Малолетку сватает ему капитан!
– Но она же несовершеннолетняя…
– Кто тебе сказал? – Туманов старался спрятать улыбку.
– Ты и сказал. Паспорт показал… – без уверенности в голосе произнес Верзила.
Федор усмехнулся. Ловко одурачил он недотепу Верзилу. Вот уж действительно верна поговорка: большой под небо, а дурной как пень.
– Да все нормально. Ей уже – двадцать четыре. Это я нарочно выдал ее за малолетку, чтобы тебя подцепить. Она тоже работает на меня. Ты уж не серчай. Ладно?
Чтобы устоять на ногах, Верзила прислонился спиной к двери. Дверь открылась, и он очутился в коридоре. И произошло это в то самое время, когда Верзила собирался обласкать хитрого капитана самыми последними словами и плюнуть в его ментовскую рожу. Тогда бы уж точно никакой дружбы у них не получилось.
Но, постояв немного в коридоре, Верзила отошел от злости и поплелся к выходу, рассуждая в оправдание Туманову: «На то он и опер, чтобы быть умнее и хитрее преступника».
В этот вечер он никуда из дома не пошел. Напился до чертиков.
Глава 20
Прокололся Верзила, как это часто бывает, случайно. Хотя в случайности он никогда не верил, относя их на счет предрассудков.
Обычно дань за «крышу» пацаны забирали из кафе «Весна» днем. Контакт был только с самой директрисой, и причем с глазу на глаз. Без посторонних.
Но тут днем не получилось. И Сашка Шнырь, которого директриса хорошо знала, позвонил ей и сообщил, что приедет вечером. Хотя для того, кто платит, не было большой разницы, когда это произойдет. Главное, что с деньгами расстаться все равно придется.
Директриса завернула положенную сумму в бумагу и оставила барменше. Сама этих мздоимцев ждать не стала. Других забот полно.
В тот вечер Туманов с Верзилой сидели за столиком, потягивали пивко и разговаривали. Кое-что надо было обсудить. Вот Федор и вызвал Верзилу.
Барменша видела их вместе нечасто. Верзила ей доверия не внушал. Да и вел он себя грубо, частенько отпускал девушке хамские шуточки. А вот его знакомый, судя по всему, был человеком неплохим.
В тот вечер они не знали, что со стороны завода к дверям кафе подъехала серая «девятка» и из нее вышел парень лет двадцати с небольшим. Среди братвы он был обыкновенной «шестеркой», которого использовали для сбора денег. Но с теми, кого Шнырь обирал, вел он себя круто, чтоб лучше уважали.
Шнырь вошел в небольшой коридор, но, прежде чем войти, глянул в зал кафе через стеклянные двери. Для предосторожности. И тут же забыл, зачем вообще приехал сюда. «Вот это да!» – изумился он.
Он увидел Верзилу. Тот сидел за столом с капитаном-оперативником. Туманова он видел один раз, когда Шныря задержали как свидетеля во время убийства таганского авторитета Саши Костина.
Но Шнырь время зря у ментов не терял, топтался в коридоре, а сам всматривался в лица входящих и выходящих из кабинетов людей. Отличить их от посетителей было несложно. Все, кто здесь работал, вели себя по-хозяйски. И Федора он видел, когда тот входил в свой кабинет. Высокий, уверенный в себе. Такого просто нельзя не запомнить. Шнырь еще тогда подумал, что он, наверное, главный здесь. К нему в кабинет то и дело заходили другие сотрудники. Но за толстой дверью было не слышно, о чем они говорили. Жаль, не удалось подслушать.
И вот мент сидит и разговаривает с Витьком Верзилой.
Шнырь постарался, чтобы Верзила его не заметил. Даже за деньгами заходить не стал. Не до них сейчас. Надо срочно Ленчику Пузатому рассказать. Верзила с ментом снюхался! Эта новость поважнее
