привидение увидел. Знаю только одно — оба раза он стрелял сам. Сначала в люстру, потом в себя. Точка. Птицы там не было, и окно закрыто.
— Птица могла залететь раньше. Если она еще жива, могла забиться… куда угодно. Нужно поискать. Кстати, как они вошли?
— Дверь открыли ключом, замки в порядке. Там вокруг трехметровый забор, просто так не перелезешь. У них были ключ и пульт от ворот. Им, видимо, также известен код сейфа. Сейф оказался пуст, как я уже сказал.
Федор повторил задумчиво:
— Ключ у них был, код от сейфа они знали…
— Это точно Антиквар с женщиной! — воскликнул Савелий. — Коля!
— А хрен его знает! — ответил капитан. — Может, и Антиквар.
— Что за человек Пушкарев? Семья? Друзья? — спросил Федор. — Ищите женщину, как учит наш друг Савелий.
— Шикарный домина, проживал один. Дом почти пустой, мебель дорогая, ковры и светильники — коллекционные, кое-какой антиквариат, картины. Насчет женщины… была и женщина. Мы нашли ее визитку на тумбочке в спальне. Некая Иллария Владимировна Успенская.
— Я ее знаю! — обрадовался Савелий. — Красивая дама!
— Кто такая? — спросил Федор.
— Владелица «Елисейских полей».
— Что такое «Елисейские поля»?
— Популярный дамский журнал, все знают!
— А Федька у нас не дама, — заметил капитан. — Женщина действительно первоклассная. Я с ней встречался…
— У них что, серьезные отношения?
— Откуда я знаю? Познакомились недавно, по ее словам, Пушкарев предложил помочь с юбилеем журнала. Изданию не то два, не то три года.
— Каким образом помочь?
— Он — владелец фирмы «Райская птичка». Импорт вин, фруктов, специй, как сказано в проспекте. Тем и помочь. Фирма подозрительная — существует три года, а на банковских счетах нет почти ничего и сделок никаких.
— «Рога и копыта», — заметил Федор. — Прачечная.
— Какая прачечная? — не понял Зотов.
— Где отмывают деньги, Савелий. Что еще взяли?
— Неизвестно. В остальных комнатах полный порядок, похоже, туда никто не заходил. Никто из соседей у покойного не бывал, толком его они не видели. Там вообще живут за высокими заборами, у каждого сторожевые собаки. Не дома, а крепости. Удивительно, что нашелся свидетель, слышавший выстрелы. В доме — ни записных книжек с адресами и телефонами, ни альбомов с фотографиями. Картины на месте.
— Ценные?
— Не очень. Местные художники.
— Я думаю, это Антиквар, — сказал Савелий. Он был взволнован — жидкие пряди встали дыбом, щеки пылали.
— Почему? — заинтересовался Федор.
— Почему? Во-первых, присутствует женщина. Во-вторых… замки… ни один не взломан. И код сейфа они знали. Им, можно сказать, повезло… хозяин застрелился сам…
— Убедительно, Савелий, — похвалил друга Федор. Он посмотрел на Колю и сказал: — А теперь доставай кролика!
— Какого кролика? — удивился Зотов.
— У Коли в цилиндре кролик, Савелий. По глазам вижу. Он сейчас нам все расскажет!
— Все вам расскажи, и кролика вам… — пробурчал Коля.
— Ну! Не томи!
— У Онопко, убитого четыре дня назад предположительно Антикваром, была назначена встреча с женщиной, — раскололся капитан. — В одиннадцать вечера. Она опоздала, приехала около двенадцати. По ее словам, он ей не открыл, хотя в доме горел свет.
— Что за женщина?
Коля загадочно помолчал и наконец сказал:
— Все та же Иллария Владимировна Успенская из «Елисейских полей».
Впечатлительный Савелий ахнул.
Федор присвистнул.
— Он ей не открыл, потому что был уже не в состоянии! Или… она говорит неправду. То есть, он ей открыл, она была не одна, и… что произошло дальше, мы уже знаем. Онопко та еще фигура. Что их связывает?
— Деньги, — ответил капитан с горечью. — Деньги! Они собирались обсудить возможный бизнес.
— Деньги… — вздохнул Федор. — Презренный металл… А ведь если подойти философски…
— Только не надо философии! И так тошно!
— Ладно, давайте без философии, — миролюбиво согласился Федор. — Хотя, должен заметить, Коля, ты напрасно недооцениваешь роль философии. Она помогает выжить. Если бы ты читал классиков, тебе было бы легче переносить несовершенство мира. Ты бы понял, что мир всегда…
— Может, хватит? — повысил голос капитан.
Федор, сдаваясь, поднял вверх руки. Помолчав, спросил:
— А как насчет алиби у госпожи Успенской?
— Алиби у нее нет. Онопко ей не открыл, она вернулась домой и до утра была одна. Свидетель видел ее машину у дома Онопко около двенадцати. Когда она уехала, он не знает. Кстати, в ночь убийства Пушкарева Иллария тоже была одна.
— А какой у нее размер обуви?
— Подходящий. Тридцать седьмой.
— Федя, неужели ты на самом деле думаешь, что это она? Госпожа Успенская? У Онопко и у Пушкарева? — Бедный Савелий в ужасе смотрел на Алексеева. — Пособница Антиквара? Знаешь, Федя, это… это даже не смешно! Иллария… она замечательная женщина! Я никогда не поверю!
— Успокойся, Савелий. Я тоже не верю. Хотя ее знакомство с обоими очень подозрительно.
— Но она же все объяснила!
Федор только вздохнул и спросил.
— Кстати, эта Иллария Успенская довольно неразборчива в знакомствах, — заметил Коля. — Она знает не только Онопко, но и некоего Павла Максимова, отсидевшего за убийство жены.
Федор ухмыльнулся и спросил:
— Был на кладбище?
— На каком кладбище? — не понял Савелий. — При чем тут кладбище?
— Был, — признался капитан.
— Не поверил мне?
— Разве тебе можно верить?
— Ничего не понимаю! — окончательно расстроился Зотов. — Да объясните же, наконец, что происходит!
— Помнишь, Савелий, я рассказывал, что видел на могиле мужчину?
— Помню. Ты сказал, что он выглядел, как будто увидел привидение. И что?
— Он стоял у могилы женщины, которую звали Ольга Максимова. Это был Павел Максимов. А Ольга была его женой. Он убил ее и отсидел за убийство.
— И что?
— А то, что это невозможно, Савелий.
