— Командир! Справа на холме вооруженные люди! — предупредил один из бойцов. Все с тревогой обернулись в сторону форта.
— Спокойно, братцы! Без паники! — сказал Торебеллино, напряженно всматриваясь в темнеющие силуэты и сжимая рукоятку пистолета. — Чужих тут не бывает!
— Может, это охотники за растениями? — поделился предположением старший группы. — Они, по слухам, в поисках редких растений частенько в эти края наведываются.
— Нет, это не охотники, это свои, — улыбнулся, повеселев, юноша. — Ребята из отряда Моряка Велы!
Через некоторое время к беглецам присоединились повстанцы Северо и Тимидо, которые в этот день предприняли очередной поход в форт за боеприпасами. Они в свою очередь тоже насторожились, увидев внизу большую группу незнакомых людей.
— Торбеллино, дружище! — воскликнул радостный Тимидо. — Каким ветром тебя к нам занесло?
— Попутным, братцы, попутным! Принимайте в отряд новых бойцов!
— Здорово, братишка! — сказал подошедший Северо, опустил на землю тяжелую ношу и обнял друга.
— Странное у тебя воинство, — вырвалось у Тимидо, который с недоверием смотрел на группу, больше похожую на сборище нищих и оборванцев, чем на бойцов.
— Знакомьтесь, это гвардейцы полковника Осадо, бежавшие из крепости Мейз!
— Так ты все-таки прорыл свой подземный ход! Молодчина! А я, честно скажу, сомневался в вашей безумной затее!
— Не совсем так, Северо. Но побег организовать все-таки удалось.
— Оружия у нас тьма-тьмущая, девать некуда, а вот бойцов не хватает.
— Моряк Вела будет рад тебя видеть с пополнением.
— Нет, братцы. В лагерь новичков поведете без меня. Мне надо вернуться за остальными. У меня их еще две сотни!
— Ничего себе! — присвистнул изумленный Тимидо, сдвигая шапку на затылок. — Ты настоящий герой! Тебе бронзовый памятник надо поставить!
— Памятника мне не нужно! А героем буду, если Трайдора с вами захватим!
— Мы всегда готовы, дружище! Только свистни да продумай все до мелочей!
— Когда ты планируешь остальных переправить к нам? — спросил Северо, закуривая трубку.
— Если ничего не случится, послезавтра ждите на этом же месте. Еще будет такая же группа, не меньше.
Простившись с друзьями и гвардейцами, юноша вернулся на пустынный берег, где Паретто занимался ремонтом судна.
— Торбеллино, забыл что-нибудь? — удивился капитан шлюпа, увидев Торбеллино.
— Нет, все в порядке! Можно сказать, даже отлично! Представляешь, встретили по пути повстанцев, ходивших в форт за оружием и боеприпасами. Передал им наших беглецов.
— Повезло!
— Как там днище наше поживает?
— Обшивка рассохлась в нескольких местах. Подлатал ее слегка, думаю, до Ноузгея дотянем, а дома я уже более основательно ею займусь.
— Давно не плавал, вот и рассохлась. Просмолить как следует не мешало бы.
— Да, ты прав. Давненько я не выходил в море.
— Что так?
— Не с кем.
— А с любимой девушкой?
— В том-то и дело, что не стало любимой девушки. А без нее зачем мне море, зачем морской простор, зачем свежий ветер в парусах? — отозвался капитан шлюпа, поднимая на фрида печальные глаза.
— Мда… ты прав. Зачем? — согласился Торбеллино и расспрашивать друга ни о чем больше не стал, чтобы не бередить душевную рану.
За пару недель нашим героям удалось всех беглецов переправить тайно на шлюпе в район замерзшего форта Алармо, где их встречали Северо с Тимидо и провожали до лагеря повстанцев. Моряк Вела был чрезвычайно рад прибывшему пополнению, среди которого было много его старых друзей, с некоторыми из них он служил на флоте.
В один из вечеров за круглым столом под яблоней собрались все обитатели домика на Улице Кипарисов.
— Вот и закончилось важная миссия, возложенная на нас, — с грустью сказал Рудо, вздыхая. — Даже не верится, что все уже позади.
Весельчак Рудо после пребывания в тюрьме очень изменился. Улыбка реже стала появляться на его добродушном лице, и он почти перестал шутить.
— Жаль вот только нашу кофейню, — подала голос Лила, помогая хозяйке расставлять посуду. — Мне так будет не хватать ее родного кофейного аромата.
— Да, дочка, кофейня у нас была — настоящее чудо! Но в любом случае после побега с ней пришлось бы рано или поздно расстаться. Придется нам с тобой перебираться в Бельканто. Ферри, надеюсь, подыщет нам какое-нибудь скромное жилье и какое-нибудь занятие.
— Зачем в Бельканто, дорогие мои? Оставайтеь у нас! Куда вы поедете? В нашем уютном домике места всем хватит! — откликнулась заботливая хозяйка. — И мы будем рады. Лила мне стала как дочь. Я никуда вас не отпущу, и даже не надейтесь.
— Спасибо, мама! — сказал Торбеллино, осторожно принимая из рук Мамы Джульетты чашку с жасминовым чаем.
— На здоровье, сынок!
— Друзья, я за эти напряженные две недели похудел почти на восемь килограммов, — поделился юноша и потянулся к блюду со сладкими пирожками. — Пока не поздно, надо наверстывать упущенное.
— А я на все двадцать, не меньше, — пожаловался Макото, вставая. — Смотрите, на мне одежда висит, как на вешалке. Я так скоро в скелет превращусь.
— Не превратишься! Мама у нас на что? Она не позволит! — рассмеялся молодой фрид.
— Я горжусь, что у меня такие замечательные дети, — сказала счастливая Мама Джульетта, поочередно обнимая и целуя в макушку сидевших за столом: сына, Лилу и Торбеллино. — Вы, рискуя собой, сделали хорошее дело, мои родные! Крепкого здоровья и удачи нашим мужественным беглецам. Вот увидите, добро вернется добром!
На следующий день наш герой засобирался в Бельканто. На этот раз над его боевой раскраской решила поколдовать Лила. Девушка более ответственно подошла к этому делу, аккуратно разрисовав красками лицо юноши.
— Ну вот, настоящий рэдперос! Совсем другое дело! — похвалил работу художницы Макото, увидев друга в образе охотника.
На дороге к Торбелино вновь пристроилась сзади черная карета, которая неотступно, не обгоняя, следовала за ним. Доехав до знакомой нам березовой рощицы, он опять, как и в прошлый раз, свернул с дороги, чтобы отделаться от навязчивых преследователей.
— Упустим, надо его брать, пока он не отъехал далеко! — настаивал Силбато, войдя в азарт и ерзая на кожаном сидении.
— Помалкивай молокосос!
— Снова провороним мальчишку!
— Никуда он от нас на этот раз не денется! — ответил Восто и приказал кучеру, — эй, приятель, разворачивай лошадей.
— Восто, ты чего задумал?
