заведений? Нет, мы были заняты выполнением задания капитана Малисиозо, и только иногда, падая от усталости, позволяли себе зайти в какой-нибудь таверну, оказавшуюся на пути.
— Есть тут поблизости один неплохой портовой кабачок. «Вечерний Бриз» называется. Там можно хорошо посидеть, — вклинился в разговор Фанфарони.
— Показывай дорогу!
Обняв нашего героя за плечи, Чевалачо, пропустил Фанфарони вперед. Посторонним со стороны могло показаться, что по улочке идут, весело болтая, добрые приятели.
— Мы пришли! — сказал проводник, указывая на покосившуюся вывеску над входом в винный погребок.
— Вечерний Бриз, — по слогам прочел Бабило и, повернувшись к Фанфарони, брякнул:
— Что-то я не помню, чтобы мы тут выпивали. Признавайся, без меня тут околачивался?
— Ну как не помнишь, Бабило? Мы же не раз здесь бывали, — промямлмл перепуганный пират.
Спустившись в погребок, пираты устроились за длинным дубовым столом, заказав вина и устриц. Днем народа в заведении было мало. В основном это были рыбаки и «чумазые», ноктафраты здесь появлялись только ближе к вечеру.
— Торбеллино, а ты в курсе, что тебя давно разыскивает твой лучший друг? — спросил Бабило, расплывшись в широкой улыбке.
— Кто? — насторожился фрид.
— Виоленто Беспалый! — выпалил пират, довольный произведенным эффектом.
— Ах, этот! — юноша облегченно вздохнул.
— Да, именно он! Он целую неделю ночами мотался на Фонтанную площадь!
— Чего он там потерял? Да еще ночью?
— Он жаждал там встретить тебя и заключить в свои мощные объятия.
— Сочувствую, что ему это не удалось. Теперь-то уже вряд ли это произойдет.
— Почему? — прогудел густым басом Бабило, вопросительно уставившись на юношу.
— В столичных газетах недавно писали, что Виоленто арестовала полиция и он посажен в тюрьму, — пояснил Торбеллино удивленному пирату.
— Ну и дела! Ты слышал, Чевалачо?
— Как же его угораздило в тюрьму загреметь? — полюбопытствовал помощник капитана, молча слушавший пустую болтовню своего приятеля. — Он всегда такой осторожный!
— Писали, что Беспалый в Бельканто четырех полицейских агентов укокошил, — сказал Торбеллино.
— Я же говорил, что он очень страшный человек! — вклинился в разговор молодой пират Рококо, уже прилично захмелев от выпитого вина.
— Теперь вся Карамба вздохнет с облегчением, что избавилась от этого вурдалака, — отозвался с набитым ртом розовощекий Фанфарони.
— А ты почему не пьешь вино? — спросил юношу Бабило.
— Не хочется что-то. Жарко. Я с удовольствием выпил бы чего-нибудь прохладительного, например, кваса или сока, — отозвался Торбеллино, глядя на пирата с золотой серьгой в ухе. Он еле сдерживался: у него было желание засветить в толстую красную рожу Бабило тяжелой кружкой с вином.
— Эй, хозяин! — крикнул помощник капитана. — Кружку холодного кваса молодому человеку, а мне кружку апельсинового сока!
— Благодарю, Чевалачо!
— Не за что! — отозвался хмурый помощник Малисиозо. В его планы не входило ловить юношу, которому он в некотором роде симпатизировал.
Чевалачо в Силенто прибыл утром, его задачей было разыскать пиратов, направленных несколько недель тому назад в город ноктафратов ловить Торбеллино. Посланные пираты под руководством Бабило бесследно пропали. Дни проходили за днями, а от них не было ни слуху ни духу. Обеспокоенный Малисиозо отрядил на поиски пропавших своего помощника, который, сойдя на берег, тут же наткнулся на подвыпивших коллег.
— Ладно, хватит тут рассиживать! Пора на борт! Капитан совсем уже заждался.
— Чевалачо, может, нашему другу руки связать на всякий случай? — подал голос Фанфарони. — Как бы не дал деру!
— На шлюпе свяжем, зачем привлекать внимание посторонних. Запомни, Фанфарони, что мы не у себя дома! У ноктафратов здесь свои порядки! Могут не так понять и надавать нам тумаков!
Шумная ватага пиратов, покинув гостеприимный кабачок, вышла на пирс. Расталкивая, торговцев и рыбаков, добралась наконец-то до пришвартованных родных парусников.
— Я, пожалуй, с вами поплыву, а то с пьяных глаз куда-нибудь на рифы налетите, — сказал Чевалачо, пропуская вперед юношу и Бабило.
— Не доверяешь? — криво усмехнулся нетрезвый Бабило. — Боишься, что сбежит наш парень? Не волнуйся, от меня не сбежит. Я его сейчас свяжу!
Экипаж поднялся на борт шлюпа «Морской дьявол».
— Фанфарони, сделай доброе дело, разыщи веревку да покрепче! — попросил Бабило приятеля. Через минуту тот вынырнул из каюты с куском веревки.
— Столько хватит?
— Хватит не только нашего дорогого гостя связать по рукам и ногам, но и на тебя, Фанфарони, останется, чтобы ты с пьяных глаз за борт не шагнул!
— Обижаешь, Бабило! Если хочешь знать, я могу по одной доске сейчас пройти и не пошатнуться! — похвастался Фанфарони.
— Рассказывай сказки кому-нибудь другому!
Телохранитель капитана Малисиозо крепко стянул руки молодого фрида за спиной, а оставшийся конец веревки привязал к мачте.
— Порядок! Вот теперь он точно никуда не денется! Можно отдыхать спокойно!
После изрядной выпивки экипаж шлюпа разморило на солнцепеке, половина забилась в каюту, другая дремала на палубе под трепетавшими на ветру парусами. Торбеллино сидел, прислонившись спиной к мачте, и наблюдал, как удаляется, исчезая в дымке, белый город, где живут его верные друзья.
Чевалачо, скрестив руки на груди, с задумчивым видом расхаживал по палубе. Чувствовалось, что он нервничает. На корме, рядом с пока еще державшимся на ногах рулевым, мирно похрапывал Бабило. Шлюп «Идущий впереди», на котором приплыл Чевалачо, далеко вырвался вперед, то ли из-за трезвого экипажа, то ли там были более опытные моряки.
Справа показался скалистый мыс, за которым укрылись от ветров Бухта Курьезов и вольный город Веер-Блу. Помощник капитана, перестав мерять широкими шагами парусник, остановился над Торбеллино. Пленный юноша грустными глазами смотрел на полоску берега, не обращая внимания на стоящего перед ним пирата.
Неожиданно рядом с пленником, звякнув, упал на палубу морской нож. Фрил удивленно поднял глаза на Чевалачо. Пират с невозмутимым видом пихнул носком сапога нож к юноше и, развернувшись на каблуках, направился в каюту.
Молодой фрид мгновенно все понял. Чевалачо, непонятно почему, подарил ему последний шанс спастись. Нашего героя не надо было упрашивать. Нащупав нож, он принялся резать веревки, стягивающие руки. Мгновение, и он свободен! Теперь, надо постараться незаметно и неслышно очутиться за бортом. Прихватив нож и оглядываясь на спящих пиратов, Торбеллино ползком добрался до борта и перевалился через планшир.
Когда он через пару минут вынырнул на поверхность, шлюп успел удалиться на приличное расстояние. На корме по-прежнему клевали носом Бабило и рулевой. До берега расстояние было метров около семисот. Сделав глубокий вдох, юноша вновь исчез под водой.
Через час на пиратском паруснике началась бешеная стрельба. По палубе носился, изрыгая проклятия, проснувшийся Бабило. Надавав увесистых звонких оплеух пьяному экипажу, он стал плакаться в
