– Еще как. Это все равно, что стрелять из чужого лука или пользоваться чужим ножом.
Вдруг опытный Веселый Бобр насторожился и припал ухом к земле.
– Погоня, – сказал рэдперос, не меняясь в лице, услышав глухой гул, исходящий от земли. – Их много. Не меньше двух сотен.
– По коням! Вперед! – крикнул встревоженный Торбеллино и первым прыгнул в седло.
Но уставшие кони уже скакали не так резво, как раньше. Гул с каждой минутой нарастал и приближался. Похоже, за ними гнался довольно большой отряд номадов.
К их счастью, впереди показалось Поющее Ущелье, за которым заканчивалась территория кочевников.
Над ближайшим холмом, за их спинами, поднялось огромное облако пыли, из которого показались первые всадники.
Узкое ущелье было серьезной преградой для противника, через него можно было проехать только цепочкой, друг за другом. И любой опытный стрелок мог бы здесь, спрятавшись за обломками скал, без особых усилий сдерживать целую армию.
Спешившись, Айви, Веселый Бобр и Зоркий Ястреб, вооруженные луками, заняли боевые позиции. Никакое чудо, никакие колдовские силы не могли бы помочь преследователям благополучно проехать через ущелье, здесь их ждала неминуемая гибель от стрел рэдперосов. Одинокий Волк остался охранять юношу. Толмач же в сопровождении Мудрого Лиса исчез в узком проходе, пересекая гряду.
Крупный отряд номадов на взмыленных конях приблизился ко входу в Поющее Ущелье, не решаясь продолжить погоню. Эти места с древних времен у кочевников считались заколдованными и все боялись их, как огня. Под первым же всадником, въехавшим в узкий проход, меткие стрелы Зоркого Ястреба и Веселого Бобра поразили лошадь. Перепуганный номад, с трудом выбравшись из-под убитого коня, бросился бежать обратно.
Беглецы внимательно следили за номадами, которые были в замешательстве: «дичь» настигнута, но никак не дается в руки, и что предпринять, не понятно.
Высунувшись из-за уступа скалы, Торбеллино увидел, что возглавляет отряд сын Гуюк-хана, юный Гэрэт. Мальчишка за время его отсутствия вытянулся, возмужал.
– Гэрэт!! Гэрэт!! – громко крикнул юноша. – Давай спокойно поговорим!! Подъезжай ближе!!
Подросток очень удивился, услышав свое имя, и, нисколько не боясь опасности, направил взмыленного коня ко входу в заколдованное ущелье. За ним последовали несколько номадов из его личной охраны, но он остановил их требовательным окриком и жестом руки.
Когда он подъехал ближе, его на узкой тропе уже ждал Торбеллино, из-за пояса которого торчали рукоятки двух пистолетов. За спиной юноши стоял в боевой раскраске суровый рэдперос с карабином в руках.
– Мир тебе, смелый Гэрэт! – приветствовал юного номада юноша.
– Торбеллино! Так ты убежал от пиратов?!
– Как видишь. Помнишь, я тебе рассказывал, что очень хотел бы вернуться домой, к морю, к друзьям? Вот, как видишь, вернулся.
– Мы вас догнали, ты должен вернуть нам беглого раба моего отца.
– Гэрэт, к твоему сожалению, спешу огорчить тебя, это невозможно. Догнать-то вы догнали, лошади у вас выносливее наших оказались, но схватить нас вы не сможете, узкий проход станет для твоих воинов неразрешимой преградой. У меня четыре лучших стрелка-рэдпероса, и они прекрасно знают свое дело. Ни один из номадов, каким бы он героем не был, не пройдет по этой тропе на ту сторону Поющего Ущелья.
– Тогда я пошлю часть отряда в обход, и они нападут на вас с другой стороны ущелья! Ты и твои люди на наших землях! Лучше верни Толмача по-хорошему, и можешь спокойно покинуть наши владения. Даю слово: мои воины вас преследовать не будут!
– Нет, Гэрэт! Я не могу этого сделать. Во-первых, я обещал матери Толмача, что освобожу ее сына из рабства, и я, что бы ни случилось, сдержу свое слово. А во-вторых, пока твои кочевники поедут в объезд, пройдет очень много времени, они появятся только под утро, за это время мой гонец доскачет до племени рэдперосов, и тут намного раньше номадов окажется тысяча самых отважных воинов.
Загорелое лицо юного гордого сына степей стало задумчивым. Торбеллино последним аргументом разбивал в пух и прах все его планы.
– Гэрэт, я тебя уважаю как сильного мужественного воина. Понимаю, тебе трудно принять решение, но подумай о своем войске. Многим из них придется сегодня погибнуть, и погибнут они, сражаясь не в бою с врагом, а при попытке поймать какого-то жалкого раба. Давай закончим миром нашу встречу и по-доброму разъедемся в разные стороны. Это не будет позором, так как тут просто нет другого выхода.
– Хорошо, Торбеллино, – чуть помедлив, сказал юный предводитель номадов. – Ты хороший человек, я благодарен судьбе, что ты был моим другом. Если бы это был не ты, я бы любой ценой вернул раба своего отца обратно в кочевье. Прощай! Но предупреждаю тебя: больше никогда не становись на моем пути! Мне придется убить тебя!
Гэрэт резко развернул коня, хлестнул его по крупу плеткой и поскакал к своему отряду. Номады запылили в сторону родных холмов и вскоре скрылись из виду.
Торбеллино и его спутники проехали Поющее Ущелье и благополучно переправились на противоположную сторону Янтарного Ручья. Здесь можно было не опасаться номадов, здесь уже были не их владения.
В племени рэдперосов юноша и спасенный из рабства не задержались, уж больно им обоим не терпелось добраться до Ноузгея и осчастливить бедную женщину, мать Толмача.
Глава двадцатая
Нападение шайки разбойников
В Ноузгей наши герои въехали ранним утром, когда над городом стоял веселый птичий гвалт и звон от пчел, собирающих цветочный нектар. Торбеллино в отличие от Толмача был в наряде рэдпероса, с двумя красными перьями в волосах и боевой раскраске, чтобы его не узнали полицейские ищейки. Пока они медленно ехали по улицам, у Толмача чуть не отвалилась голова от постоянного верчения ею по сторонам. Ему все было любопытно. Окраины родного города здорово изменились за долгое его отсутствие. Они миновали Старую Площадь и переехали древний мост, каменные перила которого, несмотря на ранний час, как всегда, были облеплены мальчишками-рыболовами. Через пару кварталов они наконец-то свернули на долгожданную улицу Кипарисов.
– Подожди, так нельзя. Как бы плохо с сердцем у твоей матушки не стало. Еще чего грохнется в обморок. Мне кажется, ее необходимо сначала подготовить. Я поеду первым, переговорю с ней, подготовлю ее, а уж потом позову тебя.
– Хорошо, Торбеллино. Ты, пожалуй, прав. Ее надо беречь, она столько горя и переживаний перенесла из-за меня. Езжай, дружище… Я подожду здесь, только прошу, сделай это как можно быстрее. Я так стосковался по любимой матушке и родному дому…
– Не переживай, старина, я мигом обернусь! – Торбеллино спрыгнул с седла и передал уздечку Толмачу. Через секунду он уже открыл калитку, увитую плющом, и исчез из виду. Послышалось веселое заливистое тявканье собаки.
Толмач тоже спешился и теперь стоял в нерешительности, глядя, не отрываясь, через забор на родной дом, наполовину скрытый зеленью деревьев и кустов.
– Доброе утро, Мама Джульетта! – весело приветствовал юноша хозяйку дома. – Вот я и вернулся!
– Торбеллино! Наконец-то, дорогой мой мальчик! Я тебя сразу и не узнала в этом необычном наряде, – воскликнула счастливая женщина, обнимая и целуя гостя.
– Это для маскировки, чтобы враги не узнали. Меня же разыскивает полиция.
– Я так тосковала и все время о тебе думала, переживала! Все ли у тебя, мой дорогой, в порядке? Спасибо, что не забыл старую Маму Джульетту.
– Ну, как я мог вас, моя родная и хорошая, забыть? – юноша, наклонившись, нежно обнял пожилую женщину, – Я хочу вам сегодня устроить настоящий праздник, хочу, чтобы на вашем лице отныне сияла только радостная улыбка, чтобы вы были счастливы, Мама Джульетта!
– В моем доме так давно не было праздников, – сказала грустно пожилая женщина, смахивая платочком
