кабинету.
— Ладно, черт с ними, с видениями. Мало ли что иногда людям лезет в голову?
— Я бы не стала отмахиваться от того, что «лезет», — возразила Ангелина Львовна. — Но раз ты против…
— Да не против, не против! Хотя… почему-то я не люблю копаться в себе. Вдруг отыщу что-нибудь ужасное?
Закревская засмеялась.
— Боишься увидеть динозавров, обитающих в подсознании? Не так страшен черт.
Марат сделал еще пару кругов по кабинету, потом снова сел.
— Знаешь, что интересно? — неожиданно спросил он. — Откуда у инков и ацтеков было столько золота? И куда оно потом делось?
— Завоеватели разграбили, — предположила Ангелина Львовна. — Вывезли в Европу…
— Это понятно. Но тогда… должны были остаться места разработок, шахты, наконец. Что-то я не слыхал, чтобы Мексика или Перу славились добычей золота.
— Мы с тобой не геологи.
— Тоже верно…
Глава 11
Илья Вересов решил перенести лагерь в другое место. Он облюбовал для этого небольшую ровную площадку, защищенную от ветра двумя отвесными скалами. Более опытные Аксельрод и Потапенко сразу оценили предложение Ильи. Новички же огорчились, но виду не показывали. Опять придется тащить снаряжение, рюкзаки и продукты, переустанавливать палатки!
— Гоша с Виталиком сердятся, — добродушно улыбаясь, сообщил Потапенко. — Считают, мы дурью маемся.
— Молодые еще… — отозвался Аксельрод. — Зеленые. Ничего, пусть закаляются. Памир их обкатает! Это не Крым, где маки цветут по скифским курганам.
— Зря ты так, — вмешался Илья. — И в Крыму есть где потренироваться. Там такие двухсотметровые стеночки стоят, гладкие, как монолит — любо-дорого смотреть. А уж подниматься какое удовольствие! Просто я по Памиру соскучился.
— Илья Григорьевич! — позвал его один из новичков. — Идите сюда!
Вересов отставил в сторону рюкзак, подошел к молодым.
— Глядите, — взволнованно говорил Гоша Марков, показывая на несколько банок от сгущенного молока и тушенки. — Что это?
Банки были пусты. Кто-то грубо открыл их и выпотрошил содержимое. Или съел. Второе более вероятно.
— У нас есть голодные! — со смехом заключил Илья. — Ничего из ряда вон выходящего. Осталось только выяснить, кому не хватает еды, и готовить побольше.
На самом деле увиденное ему не понравилось. Вересов не первый раз ходил в горы, и подобное приключилось в его команде впервые.
Подошли Аксельрод и Потапенко, обескураженно уставились на пустые банки.
— Саня, — шутливо балагурил Илья. — Признавайся, когда ты умудрился умять молоко и тушенку? Ночью небось? Встал втихаря и…
— Да ты че? — обиделся Аксельрод. — На солнце перегрелся?
Вокруг злополучных банок топтался второй молодой спортсмен, Виталик Саворский. Его веснушчатое лицо покрылось жарким румянцем.
— Ребята, а может, это медведь был? — робко предположил он. — Уже весна… Может, он проснулся? А? Кушать захотел…
— Ну да, — деловито поддержал его Потапенко. — Проснулся мишка, почуял, что живот свело от голода, и решил к нам в лагерь нагрянуть, сладеньким полакомиться. Ты даешь, Кострома!
Саворский был родом из Костромы, за что и получил свое прозвище. Парень он оказался покладистый и мирный. Правду сказать, Илья к себе в группу других не брал.
— А что? Разве не может такого быть? — растерялся Виталик.
— Во-первых, для мишки здесь высоковато, — заявил Аксельрод. — Во-вторых, медведь бы эти банки погрыз, помял, разбросал. Животное, оно порядка не понимает. А баночки-то рядком поставлены и гляди, как открыты, будто ножом консервным.
— Ага, — кивнул Гоша. — Только тупым.
— Следы! — воскликнул Потапенко. — Если это медведь, должны остаться следы. От другого зверя тоже.
— Какие следы? Мы тут все вверх дном перевернули, палатки таскаем, снаряжение… Все затоптано!
Вопреки сказанному, они дружно принялись искать следы.
— Следопыты из вас никакие, — подшучивал над новенькими Аксельрод. — Особенно ты, Кострома. Кто ж так ищет? Нагибаться надо пониже, каждую бороздку рассматривать…
— Ну да, — смущался Саворский. — Я вам не сторожевой пес Мухтар.
— Жалко…
Никаких следов, кроме человеческих, вокруг лагеря обнаружено не было. Впрочем, ничего другого Илья и не ожидал.
— Ладно, ребята, шутки шутками, но кто все-таки съел консервы?
Он обвел взглядом всех четверых. Никто не признался. За Сашу Аксельрода и Толю Потапенко Вересов мог поручиться головой. Новички тоже не производили впечатления бессовестных обжор и обманщиков.
— Хорошо, — после долгого молчания сказал Илья. — Будем считать инцидент исчерпанным.
Но сам он решил на досуге заняться разгадкой неприятного происшествия…
Обустроили новый лагерь, приготовили ужин. Горячая каша с мясом показалась райским лакомством. За едой травили обычные альпинистские байки.
— Анатолий, а правда, что вы поднимались на Пти-Дрю? — перекладывая кружку с дымящимся чаем из руки в руку, спросил Виталик.
— Пти-Дрю — в переводе с французского Маленькая Птичка, — это вершина во Французских Альпах, — пояснил Илья.
— Ага, — охотно подтвердил Потапенко. — Меня пригласил совершить восхождение на Пти-Дрю французский альпинист Жан Картье. Мы с ним вместе штурмовали Ушбу. Так что я еще и член английского клуба.
— Шутите! — застенчиво улыбнулся Саворский.
В свете костра его веснушки резко выделялись на круглом лице, особенно на носу и щеках.
— Вовсе нет! Он действительно член английского клуба ушбистов, — сказал Илья.
— Кого?
— Ушбистов! Кавказская Ушба — сложная для восхождения вершина, вот англичане и учредили специальный клуб тех, кто на нее поднимался.
— А-а… здорово! — с завистью глядя на Потапенко, протянул Гоша. — Тогда я тоже хочу подняться на Ушбу.
— Значит, поднимешься. У вас, ребята, все вершины еще впереди.
К ночи резко похолодало. Небо заволокло тяжелыми, полными снега тучами. Дул пронизывающий ветер. Но расходиться по палаткам не хотелось.
— Красивые горы Альпы? — не унимался Саворский. — Лучше наших?
— Лучше, хуже… я бы так вопрос не ставил, — улыбнулся Толик. — Любые горы красивы по-своему. А
