— Доминик, сестричка! Перестань. Я знаю, что ты переживаешь, что Рауля нет так долго… Но он вернется, и очень скоро!
Только такого утешения Дом и не хватало! Она зарыдала еще горше.
— Дорогая… Не плачь, умоляю! Иди умойся. Смотри, какое опухшее у тебя личико! Мы скоро пойдем гулять, и ты мне все расскажешь. А пока оставь меня вдвоем с кузеном. Мне надо задать ему несколько вопросов.
Дом вышла. Неужели все кончено? Де Немюр поклялся… Как она не успела остановить его! Зажать ему рот. Он дал клятву — и, конечно, не изменит ей, с его понятиями о чести. Она потеряла его! Как, как ей теперь жить?
Войдя к себе в комнату, Доминик велела Адели дать ей холодной воды. Камеристка с тревогой посмотрела на красное опухшее от слез лицо своей госпожи. А ведь утро так хорошо началось! Графиня пела как птичка. Они вместе ходили на королевскую кухню за горячим хлебом, дичью и вином. С какой любовью и заботой госпожа все это расставляла на подносе! Адель решила, что вернулся жених графини, герцог де Ноайль. А, оказалось, хозяйка отнесла эти вкусности герцогу де Немюру, неизвестно почему спавшему в ванной комнате. Вот чудеса!
А сейчас госпожа вся заплаканная. Камеристка лила воду из серебряного кувшина, а Доминик ополаскивала лицо над серебряным же тазиком. Дом было все равно, что Адель видит ее в таком состоянии. Ее горе было слишком глубоким, слишком безмерным. Кто, кто сможет ей помочь?
«Мне надо было все сказать ему прямо. Что я — его жена. Показать его кольцо. А я начала о цветах! Глупо вышло… Да, я покажу ему кольцо. Но не подумает ли он, что я взяла кольцо у сестры, у Мари- Флоранс? Как же все запуталось! Кто теперь сможет разрубить этот гордиев узел непонимания между нами?»
Однако, о чем говорят Розамонда и де Немюр? Быть может, о чем-то важном? Касающемся ее, Доминик. Пойти подслушать? Некрасиво… Но очень хочется!
Велев Адели прибраться в комнате, девушка вышла в гостиную и подкралась на цыпочках к двери в ванную комнату. То, что она услышала, заставило ее похолодеть от ужаса…
Розамонда, похоже, стояла прямо за дверью и загораживала де Немюру дорогу, потому что первая фраза, услышанная Доминик, была герцогини, — решительным и твердым голосом она говорила:
— Нет, кузен! Вы не выйдете отсюда, пока не скажете мне, почему вы похитили невесту моего брата!
Теперь Дом услышала шаги де Немюра — было такое чувство, что он мечется как зверь в клетке, из угла в угол. Потом он сказал — незнакомым, сдавленным голосом:
— Розамонда, перестаньте. Не мучайте меня, и не мучайтесь сами! Я забочусь о вас… о вашем спокойствии.
— Заботитесь? Скрывая от меня правду? Нет, кузен. Я мучаюсь гораздо больше, не зная ее! Говорите. Говорите, во имя неба! И вы увидите, как стойко я все перенесу!
— Хорошо, я скажу вам. Я похитил графиню из-за Рауля. Потому что ваш брат опять совершил ЭТО…
— О нет, Робер!.. — вскричала Розамонда.
«Что там сделал Рауль?» — Доминик вся обратилась в слух.
— Клянусь вам в этом именем Господа нашего! Вы, естественно, хотите знать — где, когда и как? Так вот, в ночь накануне свадьбы Рауля и графини де Руссильон я был в борделе…
Доминик за дверью побледнела и чуть не до крови прикусила губы.
— Умоляю, без подробностей, кузен!
— Не беспокойтесь, вы их не услышите, поскольку ничего ТАКОГО не было. Так вот, оказалось, что ваш брат посетил это заведение за несколько дней до меня. Он приходил туда в маске. Взял девушку, похожую на его невесту — белокожую, синеглазую, с рыжими волосами. И зарезал ее. Нанес ей двадцать ударов кинжалом… Как и вашей несчастной камеристке Люси.
Волосы на голове у Дом встали дыбом. Рауль!.. Не может этого быть!..
— О Господи!.. — вскрикнула герцогиня.
— Да. И ваш брат называл ее Доминик, когда убивал ее. Когда я узнал об этом, то подумал — что ждет графиню де Руссильон после свадьбы? Поэтому я и приказал моим людям похитить девушку и отвезти в Немюр-сюр-Сен. Я хотел спасти ее от вашего безумного брата, Розамонда! Но я опоздал.
— Опоздали? О чем вы, кузен?
— О том, что графиня давно принадлежит Раулю. Что она отдалась ему. И, раз он не убил ее и даже решил жениться на ней, — полагаю, ей ничто не угрожает. Возможно даже, что ваш брат женится на графине, потому что она ждет от него ребенка…
— Кузен… Все это не так. Я уверена — Рауль и Доминик никогда не были любовниками!
— Какая разница? — тусклым голосом сказал де Немюр. — Важно другое — Рауль опять совершил злодейство. Сколько жертв!.. И нам, наверняка, известны не все имена. Моя невеста Эстефания. Люси. Эта девушка из борделя. Мадлен де Гризи… — У Дом так застучали зубы, что странно, что за дверью этого не услышали. Впрочем, Розамонда, похоже, была в глубоком шоке.
— Как?!! И баронесса де Гризи?.. — наконец, пролепетала герцогиня.
— Увы! Рауль прокрался к ней в маске. И она приняла его за меня. Я узнал об этом — вот тогда со мной и был тот приступ. Помните?
— Робер, Робер… Боже мой! Что же делать? — Застонала Розамонда.
— Объявить во всеуслышание о преступлениях вашего брата. Пусть закон накажет преступника.
— Кузен!.. Что ждет Рауля? Или позорная казнь. Или вечное заточение. Вы знаете, что такое тюрьма… Вы не один год провели в ней. А мучиться там всю оставшуюся жизнь — о, нет! Ведь Рауль так молод! А казнь!.. Наше доброе имя, имя Ноайлей, будет втоптано в грязь! И уже не удастся смыть позорное пятно этих гнусных преступлений с нашего рода… О Робер! Неужели нет возможности спасти брата? Пусть не тело — но хотя бы его душу?
— Он — монстр, Розамонда. Вы надеялись, я знаю, что любовь к графине де Руссильон возродит и исправит его. Но он сгнил изнутри. Я бы мог остановить его. Но я дал вам когда-то слово, что не трону его, что пощажу… Эта моя клятва мучит меня. Освободите меня от нее, я вас умоляю!
— И вы убьете Рауля?..
— Я не вижу иного выхода, — мрачно сказал де Немюр.
— Нет, Робер, нет! Я не освобожу вас от вашей клятвы! Я люблю брата, люблю, несмотря ни на что! И вы не нарушите своего слова. Я спасла вам жизнь… честь… Вы обязаны мне всем!
— Кузина, он не остановится! Он будет убивать и насиловать и дальше! За скольких жертв вашего брата вы должны будете молиться?
— Если Господь сочтет его грехи столь тяжкими, Он сам накажет Рауля! Но не вы, Робер, не вы! Я вам запрещаю, слышите?.. Я не освобождаю вас от вашей клятвы!
— Розамонда, когда-нибудь вы сами пожалеете, что сказали это. Вы поймете, какой зверь сидит в вашем брате. Но меня уже не будет рядом, чтобы помочь вам и защитить вас.
— Вы уезжаете, Робер?
— Да, в Испанию.
— Когда?.. И надолго ли?
— Вероятно, завтра… И навсегда.
— Навсегда? Я в это не верю!
— Увы. Я бегу, Розамонда, — печально сказал де Немюр. — Это бегство, постыдное и позорное. Но я не могу так больше.
— И уже завтра я вас не увижу?
— Да. Сейчас я иду к себе. Приведу себя в порядок… И пойду к королеве. Мне надо извиниться перед ней. Я был с ней непростительно груб. Потом поеду к себе во дворец. И начну собираться в дорогу.
— Вы нагрубили ее величеству? Когда же вы успели?
— Неважно. Я ухожу. Прощайте. Думаю, мы с вами больше не увидимся, кузина… Да хранит вас Господь Бог.
Доминик услышала его шаги, направляющиеся к двери. Она заметалась — и спряталась за диван,
