— Не беспокойтесь, прошу вас. Идите…
— Хорошо. Передайте герцогине, что де Немюр скоро придет в себя. Скажите еще, что у него болела голова. Вот от этого ему и стало плохо. А вовсе не от моего вина. Полагаю, он не откажется подтвердить мои слова.
Очо ушел. Дом вернулась в комнаты подруги. Едва она закрыла изнутри двери, как из ванной комнаты появилась Розамонда. На лице ее было написано явное облегчение.
— Ах, сестричка! Роберу гораздо лучше… Ты позвала да Сильву?
— Нет, — соврала Дом. — Его вызвали к кому-то из принцев. Как там герцог?
— Он уже спит. Боли прекратились. Поль прямо в ванной комнате расстелил на полу медвежью шкуру, Робер выпил не меньше пинты воды — и уснул на этой шкуре.
— Слава Всевышнему! — Доминик перекрестилась.
— А что это у тебя в руке? — спросила Розамонда.
— Ах… Я встретила Очо в коридоре. Он передал мне вещи герцога. А карлик ни в чем не виноват! Просто у твоего кузена болела голова, и поэтому ему стало нехорошо. А Очо дал ему только чуть-чуть вина…
— Болела голова? Да, возможно, что это и вызвало такую реакцию… Доминик, я очень рада, что Очо не при чем. Давай, я отнесу вещи Роберу. Поль там убирается и приглядывает пока за герцогом, но, по- моему, кузен будет спать до самого утра. Сестричка! Ты такая бледная! Иди ложись спать…
— Да, пожалуй, — слабо улыбнулась Дом. На самом деле больше всего на свете ей хотелось пойти к де Немюру. К своему мужу, — мысленно поправилась она. Посидеть с ним, подержать его за руку. Она бы просто смотрела на него. Охраняла бы его сон. «Любая жена на моем месте поступила бы так… А я не могу! И никто не виноват — только я, я сама! Я воздвигнула стену между нами. Хватит ли у меня сил теперь разрушить ее?..»
И, тяжело вздохнув, Доминик отправилась спать.
…Конечно, она все равно почти не спала. Думала, вспоминала. Где, когда она совершила роковую ошибку? Приняла Рауля де Ноайля за Черную Розу? Ведь с самого начала… с того момента, как она встретила у реки виллана Мишеля, сердце подсказывало ей, что это он, ее муж! И ведь она почти убедила себя в этом, когда он и де Парди догнали ее по дороге в Париж. Выводы Дом были абсолютно правильными.
Но ОН вел себя неправильно — напомнила себе она. Теперь она понимала, почему. Де Немюр считал себя мужем ее сестры. Отсюда эта отчужденность, которая тогда так задела ее, его совет ей не ездить в столицу. «Как он сказал тогда? — Я даю вам этот совет, как дал бы его любящий брат любимой сестре.»
А потом — слова де Немюра, которые тоже сбили Доминик: «Мы ездили к моей даме сердца.» И фраза де Парди: «Возможно, было бы лучше, если б она умерла.»
Де Немюр ездил тогда к Мари-Флоранс. И он до сих пор уверен, что его жена — Фло! Он ни о чем не узнал! И у него нет ни кольца… ни записки отца… А все это находится у Рауля. Но как же так?
Наверное, надо еще раз вспомнить, что, по словам де Немюра, графа Анри де Брие, который вез перстень и записку, и мальчиков-пажей, которые тоже были свидетелями, что именно Дом вышла за их господина, убили на холме недалеко от замка Руссильон. И убили их всех по приказу Рауля. «Разбойники обыскали тело несчастного графа… И нашли кольцо и записку. И отдали все это тому, кто их нанял… А это был Рауль! Рауль — убийца жениха Розамонды!..» — Девушку прошиб холодный пот. Какой ужас!..
Теперь Доминик уже не сомневалась в правдивости рассказа де Немюра. Рауль прочитал письмо отца — и понял, кто жена его кузена. Но не сказал ничего де Немюру. А вот королеве, своей любовнице — наверняка! Отсюда — вся интрига с нею, с графиней де Руссильон. Внезапное приглашение ко двору. Интерес к новой даме со стороны Бланш, ее слова по-испански… Королева прекрасно знала, с самого начала, что Доминик — жена де Немюра! И, взяв в сообщники Рауля, решила подшутить над своим кузеном.
Нет, для шутки все придуманное ими было чересчур злым… подлым… недостойным! Это была месть — страшная, изощренная месть. Ведь и ее величество, и де Ноайль знали, что Доминик и де Немюр — муж и жена. И это не остановило их! Рауль предложил Дом руку и сердце… Вот мерзавец! Дом в ярости комкала края простыни. Окажись он только здесь… Она бы его не пощадила!
Перстень находится у де Ноайля. Но он знает, и как выглядит ее кольцо, то, которое ей подарил де Немюр… Откуда? А, все ведь очень просто! Это Рауль следил за ней обнаженной из-за кресла. И разглядел печатку … Жаль, как жаль, что она не попала ему в глаз своим стилетом! Ходил бы сейчас красавец герцог де Ноайль с повязкой через один глаз!
Рауль тоже делал ошибки — не узнал Снежинку перед охотой. И о кольце задумался, хоть и ненадолго, когда Доминик его спросила. Но она слепо верила ему. А от собственного мужа шарахалась, как от зачумленного.
А де Немюр был само благородство! «Он мог овладеть мною в своем замке. И я бы не сопротивлялась. Но он удержался, сказал, что у него нет прав на меня. Ведь я, как он думал, являюсь сестрой его жены…»
«Да, я была слепа! Де Немюр пытался защитить меня от Рауля и королевы. Он не знал, что заговор был направлен не только против меня, но и против него. Но уже в первую мою ночь в королевском дворце он пришел и ходил у моих дверей, охраняя меня. Он пытался защищать меня все время! Тогда на охоте он даже мою вуаль уберег… Это ли не доказывает, как я ему дорога? И похитил он меня тоже не просто так. Что-то случилось. Наверное, Рауль сделал что-то… И де Немюр не выдержал — и приказал украсть меня. А я его чуть не убила за это!»
Столько ошибок! Нелепых, глупых… Возможно, даже непоправимых. Она вспомнила, как де Немюр прогнал ее с поляны. Крикнул, что не хочет больше никогда видеть Доминик. Что она для него не существует. Какой болью было искажено тогда его лицо! «Да, он так крикнул, потому что я призналась ему, что принадлежу Раулю. А де Немюр подумал… Он подумал, что я — любовница Рауля. И ведь я сказала, что это началось еще в монастыре… до монастыря… Поэтому у герцога так изменилось лицо. Он и к Бланш сегодня ночью пошел, потому что хотел отомстить мне! Потому что ревновал. И как мне теперь исправить это? Как доказать своему мужу, что я, как последняя дура, перепутала его с его кузеном? Что я невинна и никогда никому не принадлежала?»
«Но ОН меня любит. Любит, я знаю! То утро, когда я пришла к нему, раненому мною… И он целовал меня на своей постели… А папоротники! Это было незабываемо… Волшебно… Чудесно…» — Она задрожала с ног до головы. — «И ЭТО больше не повторится? И не будет продолжения? И я не узнаю, что будет в конце, после ТАКОГО начала? Нет! Быть того не может!.. Де Немюр будет моим! Мы будем принадлежать друг другу! Наш союз вечен… Перед Богом и людьми!»
Де Немюр проснулся в семь утра от божественного запаха, витавшего вокруг его постели. Нет, это была не постель — а разостланная прямо на полу медвежья шкура. Где он?.. Ах да, у Розамонды. Но что это так вкусно пахнет?
Около его ложа, тоже на полу, стоял серебряный поднос, на котором лежали большой горячий хлеб с сыром, олений окорок и стояли бутыль с вином и золотой кубок.
Робер набросился на еду. Боже, как вкусно! Казалось, он не был таким голодным с тех пор, как много лет назад отказался от пищи в темнице замка Шинон и двадцать дней ничего не ел, пока в замок не приехал король Людовик.
Как хорошо быть живым и здоровым! С каждым проглоченным куском и глотком вина герцог чувствовал, как вливаются в него силы и поднимается настроение. «Розамонда! Спасибо тебе! Ты вернула меня к жизни!»
И вдруг — дверь в комнату открылась, и на пороге появилась Доминик де Руссильон. Робер вздрогнул и закашлялся, поперхнувшись куском оленины. Черт возьми! Что эта женщина здесь делает?
Доминик стояла и смотрела на него. Де Немюр подумал, что вид у него не слишком приличный. Сидит на шкуре. Руки и губы жирные. Одна нога в туфле, другая нет… Впрочем — вон и вторая туфля, но надевать ее уже поздно.
Девушка приблизилась к нему. Он откашлялся, злобно сощурил серые глаза, но молчал, глядя на
