Бланка недолго оставалась в неведении относительно матримониальных планов своего кузена. Она была в бешенстве. Но молодой человек все же полагал, что она не переступит определенных границ поведения… В этом была его очередная ошибка.
В голове королевы уже созрел план взятия крепости по имени Робер де Немюр. И бал, который герцог давал в один прекрасный вечер в Немюр-сюр-Сен, и на который был приглашен весь цвет французского двора, включая, конечно, и ее величество, превосходно вписывался в этот коварный и хитроумный план.
Весь тот знаменательный вечер де Немюр собирался провести в обществе Эжени де Монморанси — танцевать с нею, сидеть рядом с ней, наслаждаться ее улыбками и легкой непринужденной беседой, в которой так нетрудно было обмениваться понимающими жестами, взглядами, намеками. Период ни на что не претендующих ухаживаний подходил, чувствовал Робер, к концу, — пора было делать девушке предложение.
Но Бланка не дала де Немюру провести вечер так, как ему хотелось. Королеве был необходим кузен — каждую минуту, каждое мгновение! Она вцепилась в него мертвой хваткой, как когда-то, много лет назад, когда ступила на нормандский берег испуганной и застенчивой невестой принца Людовика, не знающей ни слова по-французски, она вцепилась в маленького шестилетнего мальчика Робера.
Де Немюр, сцепив зубы от бессильной злобы, был вынужден танцевать только с королевой, приносить ей прохладительные напитки и терпеть ее пустую, почти бессмысленную, болтовню, — ибо Бланка даже не старалась вести содержательный разговор. Ей важно было одно — чтобы кузен находился рядом с нею! Бросая изредка взгляды в сторону Эжени, герцог видел, как девушка сначала густо покраснела, затем — побледнела… И, наконец, высокомерно вскинув голову, отправилась танцевать со всеми подряд, не обращая больше никакого внимания на Робера.
«Ну, погоди, милая кузина! — подумал де Немюр. Он прекрасно понял замысел королевы — поссорить его с Эжени. — По-твоему все равно не будет!»
Наконец, бал был закончен, и гости разошлись по отведенным для них комнатам. Наступала ночь. За окнами заунывно выл ветер, низкие тучи стремительно проносились по темному небу.
…Юная герцогиня де Монморанси тоже ночевала в замке де Немюра. И Робер отправился к ней, чтобы объясниться и покончить со всей неопределенностью между нею и им. Естественно, ему пришлось извиняться и даже встать на колени. Но, в результате, вышел он из комнаты Эжени прощенный, осчастливленный ее согласием на брак с ним и даже робким девичьим поцелуем в дверях, сопровождающимся шепотом: «До свидания, мой любимый жених!» На следующий день, по возвращении в Париж, Робер собирался отправиться к старому сенешалю просить уже вполне официально руки его дочери.
Де Немюр еще не знал, как густо сплетены его кузиной сети. Не знал, что следят за каждым его шагом, и что о его посещении комнаты герцогини де Монморанси, поцелуе и прощальных словах Эжени королева узнает уже через пять минут. И узнает от злейшего врага де Немюра — Рауля де Ноайля.
В заговоре принимали участие трое — Бланка, герцогиня де Луна и Рауль, которого королева выбрала просто по случайному стечению обстоятельств, еще не желая Роберу зла. А де Ноайль, посвященный в планы ее величества, сразу углядел в них возможность отомстить своему кузену… А, быть может, и покончить с ним раз и навсегда.
Роль де Ноайля была незатейлива — шпионить весь вечер за Робером, не сводя с него глаз; затем, встав на страже у опочивальни королевы, по первому знаку герцогини де Луна исчезнуть из коридора вместе со всей остальной охраной; наконец, когда де Немюр войдет в спальню королевы — встать на карауле за дверями.
Это на всякий случай, — было сказано Раулю. Впрочем, Бланка была уверена, что этого случая не будет, и победа будет за нею. А вот Рауль считал как раз наоборот. Он давно догадался о том, что королева вожделеет Робера. И прекрасно знал, что Робер не уступит. Значит, найдет коса на камень! И наверняка не обойдется без крови… Крови де Немюра, конечно!
Наступила ночь. Ветер выл и стонал за окнами, как волк, попавший в капкан. Робер разделся и лег в постель, думая об Эжени. Девушка была обворожительна. Герцог чувствовал, что полюбит ее, и очень скоро. Во всяком случае, он хотел ее. Очень хотел. И совсем скоро она будет принадлежать ему!
Он уже начал погружаться в сон с этими приятными мыслями… И вдруг в дверь громко постучали.
— Кто там? — крикнул он.
— Откройте, монсеньор! Это Инес де Луна! — услышал он в ответ взволнованный голос.
Робер вскочил, натянул шоссы, накинул халат, взял свечу и открыл дверь.
— Что случилось?
Герцогиня тяжело дышала, лицо ее было испуганным и бледным.
— Ее величеству плохо. Она зовет вас к себе… Скорее!
— Плохо?.. Ребенок?.. Нужен врач! Я схожу за ним! — Он почувствовал, как тревожно сжалось сердце.
Но женщина схватила его за рукав:
— Я сама! А вы идите к ней! Вы нужны ей! Где комната врача?
— На третьем этаже, справа, первая от лестницы… Его зовут Леклер. Скорее, Инес!
Де Немюр бросился по коридору и бегом спустился на первый этаж, не заметив, что нигде нет охраны. Впрочем, на углу первого этажа, у лестницы, стоял закованный в доспехи рыцарь. Забрало его шлема было поднято, и герцог узнал своего кузена.
— Рауль! Отправьте немедленно верхового в Париж за королевским врачом! Возможно, он понадобится! Ее величеству нехорошо!
Де Ноайль кивнул головой и сделал вид, что бросился выполнять поручение Робера, который подбежал к спальне королевы и, даже не постучавшись, открыл дверь и вошел.
В комнате было темно и тихо; герцог позвал: «Ваше величество?», но никто не откликнулся. Полог на постели был задернут; когда де Немюр приблизился и отдернул его, то увидел, к своему удивлению, что на кровати никого нет. Однако, недоумение его длилось недолго, — он почувствовал, что со спины кто-то подкрадывается к нему…
И понял, даже не оборачиваясь, что это королева. Она подошла к нему сзади вплотную; и, не успел герцог даже слова произнести или оглянуться, как руки ее проворно сняли с него халат, и правая с необыкновенной ловкостью и быстротой оказалась у него в штанах.
Все сразу стало понятно де Немюру. Как же он сглупил, поверив герцогине де Луна! И как был прав Анри де Брие, когда предупреждал друга, что королева способна на все, лишь бы добиться своего!
Бланка стояла теперь, тесно прижавшись к нему своим обнаженным телом. Робер чувствовал, как она трется об его голую спину горячими полными грудями, слышал ее тяжелое хрипловатое дыхание. Левая рука ее принялась пощипывать его соски.
И, помимо воли, желание начало возникать в молодом человеке. Пальцы Бланки были куда искуснее, чем у иной высокооплачиваемой шлюхи. Где только и у кого она этому научилась? Черт возьми! Неужели он позволит себе сдаться? Нет, ни за что!
— Я вижу, вам уже лучше, ваше величество, — пробормотал Робер. — Позвольте мне удалиться.
Она рассмеялась низким грудным смехом:
— Куда же вы пойдете, Роберто? Не к вашей же невесте, этой невинной крошке Эжени! Она не пустит вас к себе в кровать до свадьбы… А вам хочется этого сейчас, сию минуту! Я знаю это. Я чувствую!
— Перестаньте, Бланка. Сюда в любое мгновение может войти врач! — Он понимал, что никто не придет. Но, может, эти слова все же остановят ее?
Королева опять засмеялась.
— Никто не придет. Инес обманула вас. Неужели вы такой наивный? Уверена — вы играете со мной! Вы знали, зачем и почему я вас сюда позвала!.. Ах, Роберто! Как он хорош, могуч и красив! Как мне нравится чувствовать его! Даже если эта девчонка и ляжет с вами сегодня ночью… Она поймет еще очень не скоро, какое сокровище ей досталось! Эти девственницы холодны, как льдышки. А я, Роберто, я — вся уже горячая, я вся наполнена влагой! Ему будет хорошо со мной, как ни с кем другим! Ну же, Роберто, ляжем!
