разведенные руки и за ноги. Он был все в той же камизе, испещренной бурыми пятнами засохшей крови и разрезанной на боку и около предплечья.
Герцог, казалось, спал, глаза его были закрыты. Но, когда Бланка осторожно приблизилась к нему и поднесла свечи к его бледному и ставшему вдруг как-то сразу изможденным лицу, длинные ресницы пленника дрогнули, и Робер открыл глаза, спокойно и без удивления взглянув на королеву.
— Как вы себя чувствуете, кузен? — ласково спросила Бланка. — Мы принесли вам еды. Да Сильва сказал, что вам необходимо подкрепиться. Право, поешьте! Тут дичь и вино. Вам освободят руки…
— Я не хочу есть, благодарю вас, мадам, — тихо ответил герцог. Что-то в его голосе заставило сердце королевы учащенно забиться… Да, он вновь был прежним Робером де Немюром, не тем безумцем, который перебил половину гарнизона Шинона! И еще — была в его голосе, как показалось королеве, какая- то тоска, какая-то безнадежность. Да, безусловно, он покорился и был согласен к сдаче… Наконец-то!
Она сделала знак своим людям, чтобы они оставили ее наедине с пленником, но ждали где-нибудь поблизости.
— Ну хорошо. Поедите потом. Вы ведь уже полностью пришли в себя, дорогой кузен? Скажите, вы понимаете, что вы совершили в припадке вашего безумия?
— Увы, мадам, — пробормотал герцог, — я этого не хотел… Извините меня.
Ага, он извиняется! Значит, скоро попросит пощады!
— Столько убитых… Искалеченных! И все это — дело ваших рук!
— Я готов выплачивать вдовам и детям этих несчастных пожизненный пенсион, — опустив голову, покаянно сказал де Немюр.
— Какая безграничная щедрость! — насмешливо воскликнула королева. — Ну, а за ваши слова… за все, что вы мне наговорили, вы тоже, я надеюсь, извинитесь?
— Конечно, мадам. Только не помню — что я говорил? — робко спросил он.
Она перешла на испанский:
— Вы назвали меня развратной… и шлюхой!
— И я должен перед вами извиниться? — Вдруг улыбнулся герцог. — Не собираюсь! Потому что это правда. И я готов повторить эти же слова хоть сто раз.
Она, пораженная, покраснела от гнева.
— Вы издеваетесь? Вы все это время издевались?..
Он засмеялся:
— А вы поверили! И уже торжествовали победу, ставлю голову на отсечение!
Бланка топнула ногой.
— Да что же это такое! Я прихожу к нему с миром… А он смеется надо мной!
— Я предпочитаю войну, — холодно сказал де Немюр.
Глаза королевы вдруг наполнились слезами.
— За что вы так со мной? Неужели вы меня совсем не любите? Я в это не верю!
Он сразу смягчился, увидев ее слезы.
— Люблю, Бланка. Как свою сестру. Но не просите меня о большем.
— Мне не нужна такая ваша любовь! — Яростно выкрикнула она. — И вы это прекрасно знаете! И просить я вас не стану! Я — королева! И я вправе требовать! А вы обязаны подчиняться!
— Бланка… Как можно принудить себя, заставить себя полюбить? Я не могу полюбить вас. Поймите, наконец, это.
— Не понимаю!.. — Она зло рыдала.
— Вы ведете себя как ребенок, которого оставили без сладкого… Бланка! Я на вас не обижаюсь за все, что перенес от вас. Надеюсь, и вы меня простите. Я тоже бываю злым и невыносимым. Но давайте все же придем к соглашению, — вы возвращаете мне свободу. А я остаюсь вашим самым верным и преданным рыцарем. И не ждите от меня невозможного.
Он взывал к ее разуму… Но Бланка была глуха, ибо ею владело лишь одно, неутоленное, желание.
— Для французской королевы нет ничего невозможного! — Воскликнула она топнув ногой. — Ты будешь моим! Или сгниешь здесь заживо!
Она подошла к нему вплотную, крепко взяла за подбородок и, приподнявшись на цыпочки, впилась поцелуем в его рот. Ей показалось, что он отвечает ей… Что губы его разомкнулись… Но он вдруг резко откинул назад голову — и плюнул ей прямо в глаза.
Королева отскочила, зашипев, как кошка. Да как он осмелился?
— Простите, — тяжело дыша, сказал де Немюр. — Руки несвободны. А то я бы вам отвесил хорошую оплеуху.
— Свинья! — Взвизгнула она. — Вот этого я тебе никогда не прощу!
— Я этого и не жду! — Засмеялся Робер.
Она озиралась по сторонам. Чем бы его ударить? Рукой? Ногой? Он даже не почувствует. Впрочем, зачем его бить? Можно придумать что-нибудь поутонченнее… Чтобы унизить его!
Она громко хлопнула в ладоши. Стражник и палач тут же выросли, как из-под земли, перед нею.
— Разденьте его, — сказала она задыхающимся голосом. — Разденьте немедленно!
— Бланка… — произнес де Немюр изумленно и даже испуганно. — Вы с ума сошли!
— Быстро! — снова топнула она ногой. — Снимайте все! Все! — Стражник и палач переминались на месте. Видно было, что приказание королевы и их повергло в недоумение и шок.
— Остановитесь, Бланка! — Воскликнул герцог. — Вы не меня… Вы себя унижаете этим приказом!
— Мне все равно. — Процедила королева. — Почему всякие шлюхи в борделях могут посмотреть на вас… А мне вы в этом отказываете?
— Потому что я вас уважаю. Потому что вы моя королева и жена моего государя и друга!
— Плевать! — Она брызгала слюной от злобы. — Плевать я хотела на ваше уважение! Я хочу вас увидеть! И слово мое — закон! Ну… Пошевеливайтесь же, олухи!
Палач подошел к де Немюру с одной стороны. Стражник — с другой. Герцог рванулся, — но оковы были слишком крепкие. И вся его одежда полетела на каменный пол.
Он стоял перед королевой абсолютно нагой… И, как она тут же подумала, — сказочно прекрасный. Она видела, как румянец заливает его бледные щеки. Ярость ее вдруг улеглась. Больше унизить его она уже не могла… Зачем, зачем она это сделала?
— Вам стыдно, Роберто? — шепнула она.
— Не за себя, мадам. За вас.
Она тут же ощетинилась. Стыдно за нее?…
— Вы сами меня довели до этого! Своим упрямством… Своей безумной гордостью!
Но Робер не слушал ее. Его светлые глаза остановились на какой-то невидимой точке на лице королевы.
— Прощай, Бланка, — печально сказал он.
…Она сначала не поняла… Почему — прощай? Но потом его слова проникли в ее сердце. Он прощался с той девочкой и девушкой, которых когда-то любил. С которыми играл, смеялся и шутил. Отныне они умерли для него. Осталась только королева — жестокая, коварная, безжалостная, неразборчивая в средствах для достижения своих целей. Но неужели он считает ее такой?.. Нет, нет… Она совсем другая!
— Роберто, — тихо сказала Бланш. — Не поступайте так со мной… Вы делаете мне больно.
Его взгляд был по-прежнему направлен сквозь неё. Он ее не слышал… Не хотел слышать! Но она заставит его слушать себя! Бланш размахнулась — и ударила его по лицу изо всей силы. Голова его мотнулась в сторону, но он даже не моргнул.
Она задыхалась от бессильной всепоглощающей злобы. Как вывести его из этого состояния? Какое средство применить?
Бланш повернулась к палачу.
— Разожги огонь в жаровне. Принеси свои инструменты… Все, что у тебя есть! Живо!
Через пять минут она с каким-то неистовым наслаждением перебирала в руках разложенные на
