тяжком преступлении. Преступлении против вас, Робер де Немюр. И, хоть вы еще и очень слабы и плохо себя чувствуете, мы все же пригласили вас сюда, чтобы вы дали нам показания против этой женщины.
— Я не понимаю, ваше величество, — сказал Робер, стоя все в той же позе.
— Расскажите нам все, как было, герцог. Мы хотим знать из ваших уст, что сделала с вами Бланш де Кастиль. Нам известно уже почти все. Но вы — главный свидетель. И главный обвинитель.
— Я — не свидетель и не обвинитель, государь. Я — преступник.
— Что вы сказали? — воскликнул удивленный Людовик.
— Что ее величество — жертва. А преступник — я. Я признаюсь, что хотел обесчестить вашу супругу в своем замке Немюр-сюр-Сен.
Анри де Брие сделал быстрое движение вперед. У королевы открылся рот от изумления. Брови Людовика взлетели вверх. Он даже слегка приподнялся в своем кресле.
— У вас была лихорадка, кузен. И она еще, наверное, не прошла… Что вы такое говорите? Вы бредите?
— Я в здравом уме, сир, уверяю вас. Я повторяю: я пытался овладеть королевой, вашей женой, в своем замке. Я признаюсь в этом злодеянии… И на коленях жду наказания за него.
— Герцог! Вы оговариваете себя… И я не могу понять, почему. Инес де Луна и Рауль де Ноайль во всем сознались. У нас есть их письменные признания.
— Уверен, ваше величество, что вы угрожали им. Что вы запугали их. Я же делаю добровольное признание, и потому вы должны верить мне, а не им.
— Да черт возьми! — Король вскочил и подошел к де Немюру. — Вы понимаете, в чем вы сознаетесь, герцог? Вы понимаете, что вас ждет за это?
— Понимаю, сир, — спокойно ответил Робер.
— И — не откажетесь от своих слов?
— Не откажусь.
— А что вы скажете нам о следах пыток на вашем теле? Об этих двух буквах, выжженных на вашей груди? Кто вас пытал? Не королева ли? Говорите, говорите же!
На бледном лице де Немюра выступил слабый румянец. Он еще ниже склонил голову и сказал тихо:
— Нет, это сделала не королева… — «Да, — подумал он про себя, — это, действительно, сделала не Бланш. А обезумевшая от дикой страсти ничего не соображающая женщина.»
— Вы лжете, герцог! — вскричал король. — Вы, всегда столь честный и правдивый… Лжете и наговариваете на себя!
— Я никогда не лгу, — заявил де Немюр, невольно забываясь и высокомерно вздергивая голову.
— В таком случае… Поклянитесь честью, Робер де Немюр, что вы действительно совершили это преступление!
— Поклясться честью, что я бесчестен? Это алогизм, государь.
Людовик вздохнул, сел обратно в кресло и бросил быстрый взгляд на Анри де Брие. Граф выглядел растерянным и тоже ничего не понимающим.
— В таком случае… В таком случае мы возвращаем вам свое расположение и доверие, мадам, — сказал Людовик королеве. — Приблизьтесь и займите подобающее вам место рядом с нами.
Бланш во все время этого странного разговора де Немюра и короля была как в трансе. Она то краснела… То бледнела… Кусала губы… И не сводила своих карих сверкающих глаз с коленопреклоненного де Немюра.
Когда Людовик позвал ее, она робко сделала несколько шагов вперед. Оказавшись рядом с Робером, она взглянула на него. Он поднял голову и тоже посмотрел ей в глаза. Бланш вдруг побелела… Зашаталась… И упала герцогу на руки.
— Возьмите ее величество, де Брие, — сказал де Немюр, с трудом поддерживая женщину. — У меня еще слишком слабые руки. Мне не удержать ее.
Граф подбежал и подхватил королеву. Людовик встал с кресла.
— Отнесите мою жену в ее покои. Пусть ее немедленно осмотрят. Вы, герцог, можете тоже вернуться к себе. Я вижу, что вы едва держитесь на ногах… Мое расследование закончено. Завтра я объявлю вам и всем тем, кто связан с преступлением в замке Немюр-сюр-Сен, свою монаршью волю.
На следующий день в той же зале, где в центре появились стол, стул и письменные принадлежности с бумагой, восседали на возвышении в креслах король и королева. Около стола стоял герцог де Немюр.
Бланш сидела, опустив голову и стараясь не смотреть на Робера. Она страдала. Ее вчерашний обморок вовсе не был наигранным. Проходя мимо своего кузена, она встретилась с ним глазами… И поняла, какую жертву он приносит ей. Ей, так страшно и безумно поступившей с ним! Он приговорил сам себя… Чтобы спасти ее честь! Его благородство и духовная чистота поразили королеву в самое сердце. Она поняла в тот миг, насколько он выше ее, насколько совершеннее и лучше… И мысль о своем преступлении против него в тот страшный миг раздавила Бланш. «О, Робер! Что я сделала с тобой?..»
Дверь открылась, и стражники, гремя алебардами, ввели герцогиню де Луна и Рауля де Ноайля. У обоих лица были измученные и землистого цвета от страха. Инес и Рауль остановились рядом с де Немюром. Стражники с поклонами удалились.
Людовик, не вставая с кресла, объявил герцогине и герцогу де Ноайлю свое решение. Инес была полностью прощена и могла вновь вернуться к своим обязанностям первой дамы при особе Бланш де Кастиль; герцог же Ноайль должен был немедленно покинуть Шинон, но не возвращаться в Париж, а удалиться в свой замок в далеком Провансе. Это была опала, изгнание… Но Рауль, уже несколько дней мысленно видевший себя присоединившимся к злосчастному гарнизону Шинона, раскачивавшемуся на ветру на крепостной стене, был несказанно счастлив.
Он, признавшийся в том, что стал любовником Бланш — свободен! Не таилась ли здесь ловушка?.. Быть может, его схватят по дороге в Прованс и убьют? Но нет. Людовик не зря прозван Львом — он благороден, хотя и вспыльчив. Если бы он хотел казнить Рауля — то уже давно бы приказал сделать это. Да, де Ноайль был очень рад. Ведь и от Бланш он избавлялся! Ненасытность беременной королевы уже сильно тяготила молодого человека. Он, так любящий брать и подчинять, вынужден был уступать и склоняться.
А королева в последние дни была просто неистова! Особенно после возвращения из Шинона, — Рауль, конечно, догадался, где она была, хотя она и не сказала ему. Де Ноайль сразу понял, что де Немюр опять отверг домогательства королевы, — потому что наутро после своего возвращения в Париж Бланш исхлестала его плетью, заставив ползать у своих ног и молить о пощаде. Рауль не мог вспомнить эту сцену без внутренней дрожи. Мерзавец Робер! Он отказал ее величеству, а она все вымещает на нем, Рауле! О, как де Ноайль ненавидел эту женщину!
Ну ничего. Опала его не страшит. Наоборот. В Провансе полно девушек, отвечающих прихотям Рауля, — полногрудых, стройных, длинноногих. Сразу по приезде в свой замок он выберет себе самую красивую. Хотелось бы, чтобы она оказалась девственницей. Ночью он придет к ней, возьмет ее силой… И, может быть, даже можно будет позабавиться с кинжалом. Почему нет? Он полный хозяин в своих владениях. Никто и пикнуть не посмеет, если какая-то девчонка бесследно исчезнет после проведенной с ним ночи.
Объявляя Раулю свою королевскую волю, Людовик не спускал глаз с лица жены. Но она осталась совершенно равнодушна к изгнанию своего фаворита, и лицо ее ничего не выразило. Бланш думала в эти мгновения лишь о Робере. У Людовика же была все же мысль нанять убийц и подослать к де Ноайлю, — но, видя, как безразлична к любовнику его жена, король отказался от этой низкой затеи.
Итак, Инес де Луна и Рауль де Ноайль, восхваляя доброту, справедливость и великодушие его величества, покинули залу. В ней остались Людовик, Бланш и де Немюр.
Король встал с кресла и сказал:
— А теперь, когда мы в узком и семейном кругу, нам не нужно, я полагаю, больше разыгрывать комедий… Мадам! Я хочу, чтобы вы сели за этот стол — и изложили, правдиво, чистосердечно и искренне, все то, что произошло в Немюр-сюр-Сен и в Шиноне.
Бланш в тревоге и недоумении вскочила с места.
