кусках содранной кожи и мяса; кровью покрылся с ног до головы и Франсуа, бивший Робера первым и не снявший с себя одежду. Стянув с себя окровавленную камизу и встряхивая ее, слуга де Немюра, криво улыбнувшись, произнес:
— А говорят, что у знати голубая кровь. Будь это так, сейчас моя рубашка вся была бы прекрасного оттенка небесной синевы.
Жак, тяжело дыша, бросил плеть.
— Послушай, бьется ли у него сердце, — приказал ему Рауль. — Он должен пока жить. Вдруг у Розамонды не окажется документа? Или она его припрятала так, что мы его не найдем. Тогда придется привести ее сюда. Чтобы мой кузен сам попросил ее отдать мне эту проклятую бумагу!
Жак приложил руку к груди Робера.
— Бьется… Но очень слабо.
— О черт! Не хватало только, чтобы он раньше времени отдал Богу душу. Я думаю, цепи с него можно снять. Положите его на какую-нибудь подстилку и прикройте ему спину. И еще — принесите бутылку вина и влейте ему в рот. Надеюсь, это немного оживит моего братца. — Рауль с трудом поднялся. — Ну ладно… Здесь как в лавке мясника. Приберитесь и смойте с пола кровь и все эти ошметки. Я иду наверх. Не мешает подкрепиться. Да и поспать. День был длинный. Я устал. И рана ноет страшно. Уже, кажется, било десять вечера? Я велю Клоду и Ги спуститься сюда, сменить вас, чтобы вы тоже выспались, и приглядеть ночью за нашим страдальцем.
Розамонда с Фабьеном подъехали к Шинону в полдевятого утра. Герцогиня с тревогой, недоумением и некоторым страхом взглянула на высокие неприступные башни замка. Что делает здесь Рауль? В письме он ничего не написал об этом. Но велел ей как можно быстрее приехать сюда, взяв с собой только самые необходимые вещи. Розамонда захватила с собой лишь небольшой сундучок. И поскакала с Фабьеном в Шинон.
Подъемный мост опустился, и двое всадников въехали во внутренний двор. Рауль, предупредивший охрану у ворот накануне, что должна прибыть его сестра, и что его надо немедленно разбудить, когда это произойдет, уже ждал Розамонду во дворе вместе с комендантом. Представив ее мессиру Лавуа, которого видимо поразили красота, благородство и кротость герцогини де Ноайль, Рауль взял у Фабьена ее сундучок и повел сестру в предназначенную ей комнату в западном крыле. Фабьена же, который практически не слезал с коня в течение четырех суток, чуть не замертво сняли с лошади Франсуа и Жак.
Розамонда тоже едва держалась на ногах; такая долгая скачка могла утомить и здорового мужчину; а девушка к тому же гнала коня вперед бешеным галопом, беспокоясь о брате, почти не останавливаясь по дороге. Потому что сопровождающий ее громила на все ее расспросы отвечал коротко: «Приедете — там все узнаете.» Герцогиня, в страхе за брата, забыла обо всем, что говорил ей о нем де Немюр. Она молила всю дорогу Господа лишь об одном: чтобы Рауль был жив. Чтобы с ним ничего не случилось.
Впрочем, немного тревожило Розамонду и загадочное исчезновение Робера и Доминик. Сестра Рауля наутро после объяснения с графиней де Руссильон отправилась сначала в особняк, принадлежавший отцу Доминик. Где герцогине сообщили, что ее сиятельство исчезла неизвестно куда и, похоже, даже не ложилась в постель. Розамонда начала понимать, куда подевалась ее названая сестричка. И приказала нести свои носилки ко дворцу де Немюра. Где была также встречена встревоженными и удивленными слугами, — герцог де Немюр исчез. И в Испанию он явно не уехал, потому что его гнедой стоит на конюшне, а мавр Исмаил и Гастон, которых монсеньор собирался взять с собою в Кастилию, приезжали во дворец в восемь утра, не дождавшись хозяина у Сент-Антуанских ворот. И тоже не смогли сказать, куда исчез герцог. Быть может, планы его светлости вдруг резко изменились? Возможно, он ночью куда-нибудь отправился, как делал это не раз, никого не ставя в известность?
Слушая все эти рассуждения и предположения, Розамонда внутренне заулыбалась. Она начала догадываться, куда одновременно делись Доминик и герцог де Немюр. Они где-то вместе! Конечно, вместе! Единственное, что слегка насторожило герцогиню, — известие, что ночью исчез и доверенный слуга монсеньора, Франсуа. Вот это было уже необъяснимо!
Итак, Рауль привел сестру в одну из комнат западного крыла. Оглядываясь вокруг, Розамонда спросила:
— Брат, что ты делаешь в Шиноне? Давно ли ты здесь?
— Уже два дня, — отвечал де Ноайль, ставя сундучок на стол и глядя на него горящим взором. Как бы сделать так, чтобы сестра вышла куда-нибудь хоть на пять минут? Бумага наверняка там!
— А где ты был до этого? Я вся извелась!
— Нигде… Какая разница! — Раздраженно ответил он.
— Рауль, ради всего святого, почему ты так груб со мной? О Боже! А почему ты такой бледный? Ты не ранен?.. Отвечай же!..
— Да, меня ударили в плечо. Кинжалом. Но ничего опасного, сестра, — криво улыбнулся он ей.
— Нет, нет! Дай я осмотрю твою рану! Хорошо, что я взяла кое-что из своих лекарств! — Она открыла сундучок маленьким ключиком, висевшим на шее на цепочке вместе с большим серебряным распятием. — Как чувствовала, что они могут пригодиться! Кто тебя ранил? Когда? Раздевайся скорее!
— Прекрати, Розамонда! — Злобно сказал Рауль, отталкивая ее от себя. — Что ты квохчешь надо мной, как наседка над цыпленком? Рана несерьезная. Царапина. Твои лекарства мне не нужны! Так, значит, ты привезла в своем сундучке небольшую аптеку? И больше ничего?
— Почти ничего, — растерянно ответила герцогиня. — Ну… Евангелие… Кое-какие женские вещи… А что?
— Слушай, — морщась сказал Рауль. — Мне нужно, чтобы сюда немедленно пришел один из моих людей… по имени Франсуа. Найди его. Я ранен, и мне тяжело двигаться. Он такой невысокий. Плешивый. С тощей бородкой. Приведи его сюда.
— Конечно! Бегу! Ты присядь. Но Рауль!.. Мне кажется, ты меня обманываешь. Ты ранен очень серьезно!
— Не беспокойся, сестричка. Мне скоро станет намного легче. Ты иди… Иди скорей за Франсуа!
Едва герцогиня скрылась за дверью, Рауль, очень довольный своей удачной выдумкой, набросился на сундучок. Где спрятан документ? Наверняка в Евангелии! Он судорожно перелистывал страницу за страницей… Ничего! Перетряхнул батистовые платочки. Пересмотрел склянки с порошками и мазями. И заскрежетал зубами. В сундучке бумаги не было! Значит… Значит, Розамонда или прячет ее на себе, или бумаги нет у нее с собой вообще. Проклятье! А вдруг де Немюр обманул кузена? Решил потянуть время? Но нет… Он не стал бы попусту называть имя Розамонды. Скорее, назвал бы тогда барона де Парди.
«Робер сказал — Розамонда всегда возит документ с собой. Значит, бумага на ней! И придется обыскать ее. Но нет… Все-таки она — моя сестра. Обыск — страшное унижение для нее! Пожалуй, лучше поговорить с ней по-хорошему. Попросить отдать бумагу. В крайнем случае — пригрозить обыском. Вот только она слишком упряма… как и мой милый кузен! Смогу ли я заставить ее отдать документ добровольно, не прибегая к крайним мерам?»
Розамонда вернулась через десять минут с Франсуа. Девушка не догадывалась, что это тот самый исчезнувший прошлой ночью верный слуга Робера. Франсуа низко и угодливо поклонился Раулю.
— Что желает монсеньор?
— Выйди и подожди в коридоре. Я вспомнил, что мне надо срочно поговорить с сестрой. — Когда неприятная физиономия Франсуа исчезла за дверью, де Ноайль, глядя прямо в глаза Розамонде, обратился к ней:
— Где документ, который передал тебе Робер де Немюр?
Девушка едва заметно вздрогнула, но выдержала тяжелый взгляд брата.
— Документ? Какой документ?
Рауль зло усмехнулся.
— Только не лги мне. Ты знаешь, какой. Я это вижу.
— Я не собираюсь обманывать тебя, брат. Но не понимаю, почему я должна давать тебе сейчас отчет — где эта бумага? Ты не имеешь к ней никакого отношения. Она принадлежит нашему кузену де Немюру.
— А если я скажу, что эта бумага очень важна для меня? Что она для меня бесценна? Что она одна
