придут.
Доминик опустилась на стул. Она взглянула на мужчин, стоявших недалеко от нее, у окна; но Рауля де Ноайля среди них не было. Доминик задумалась. Множество вопросов роились у нее в голове. Как ее встретит королева? Увидит ли она своего мужа сегодня? Что вообще ее ждет в Париже?
Но вдруг перед ней оказался человечек, каких Доминик ещё не приходилось встречать в своей жизни. Это был маленький кособокий уродец-карлик, горбатый и кривоногий, с большими черными глазами, неожиданно умно смотрящими с маленького не по-детски серьезного личика. Одет карлик был очень роскошно, — на нем было одеяние фиолетового цвета, расшитое золотом; сверху висела толстая золотая цепь, а на поясе висел маленький и похожий на игрушечный меч, но тоже с золотой рукоятью. Низко, но с достоинством, поклонившись Доминик, человечек произнес с каким-то еле уловимым акцентом:
— Мадемуазель! Пять молодых людей желают познакомиться с вами, но боятся подойти к вам. Вы ослепили их своей красотой, и все они горят желанием стать вашими верными рыцарями. Не угодно ли будет вам назвать мне свое имя, чтобы я мог передать его им?
Девушка посмотрела на кавалеров. Все они были довольно молоды, одеты весьма пышно и даже крикливо, в разноцветных штанах и котарди, в туфлях с непомерно длинными носами; даже свои мечи они подвязали лентами, что особенно насмешило ее. Похоже, оружие служило кавалерам лишь для украшения, и Дом усомнилась, знают ли они вообще, как с ним обращаться. Мужчины подошли поближе, чтобы услышать ее ответ.
— Передайте этим господам, мессир, что я прибыла сюда, чтобы стать придворной дамой ее величества Бланш де Кастиль. Я не уверена, что в обязанности дамы вдовствующей королевы входит подобное заведение знакомств. Но я при первой же возможности поинтересуюсь об этом у нашей государыни.
Карлик снова поклонился и отошел к молодым людям, которые, услышав ответ прекрасной девушки, сразу ретировались к окну. «Вот так их! — подумала по-окситански Дом. — А, если бы я сказала, что я — жена Рауля де Ноайля, — их бы уже и след простыл! Улепетывали бы так, что только пятки бы засверкали!» Она представила себе, как отвисли бы челюсти у этих расфуфыренных молодых хлыщей, знай они, кто является ее мужем, и усмехнулась. Герой вчерашнего турнира, самый сильный и смелый из всех рыцарей французского двора, — кто мог сравниться здесь с ним?
Но тут маленький человечек опять подошел к Доминик.
— Прекрасная госпожа, — промолвил он, снова кланяясь. — Ваш ответ мне понравился. Надеюсь, однако, что вы не откажетесь познакомиться со мной? Ведь я отнюдь, как вы, наверное, догадываетесь, не претендую на звание вашего верного рыцаря.
— О, конечно, — улыбнувшись, сказала девушка. Этот забавный человечек ей почему-то нравился. — Меня зовут Мари-Доминик де Руссильон. А вас, мессир?
— Меня зовут Очоаньос, прекрасная госпожа!
— Очо. аньос? — недоумевающе произнесла Дом. Но почти сразу же поняла: это же по-испански! И акцент у него испанский!
— Очоаньос — восемь лет, не так ли, мессир?
Карлик даже подпрыгнул.
— Вы знаете испанский, сеньорита?
— Да, я говорю по-испански.
— О да, мое имя переводится как «восемь лет», или «восьмилетний». Ведь по росту я как ребенок! Это, конечно, не настоящее мое имя. Настоящее я давно забыл… Впрочем, меня можно называть просто Очо. Это короче и легче! Я — любимый карлик королевы Бланки Кастильской! В свое время, выходя замуж за французского принца Людовика — ныне покойного короля Людовика Восьмого, — она привезла меня с собой из столицы Кастилии — Бургоса.
— Я очень рада знакомству с вами, сеньор Очо, — приветливо сказала Доминик.
— Я тоже! Но, дорогая сеньорита, позвольте дать вам один совет… и не сочтите это за дерзость.
— Говорите, сеньор Очо.
— Видите ли, — чуть понижая голос, промолвил маленький горбун. — При французском дворе не говорят по-испански. Вернее — этот язык здесь почти никто не знает.
— Да, конечно. Но ведь наша королева, Бланш де Кастиль — испанка? Разве ей будет не приятно, если во дворце появится придворная дама, говорящая на ее родном языке?
— В этом все и дело, прекрасная сеньорита! Королева говорит по-испански… И у нее есть доверенное лицо — ее первая дама, донья Инес де Луна. А, как вам, наверное, известно, — где у двух женщин свои секреты — третьей не место.
— Кажется, я поняла вас, сеньор Очо. И очень благодарна за ваш совет.
«Возможно, он и прав, — решила Доминик. — Я буду пока молчать, что знаю испанский!»
Но тут дверь в соседнюю залу распахнулась, и из этой комнаты вышел высокий тощий человек с изможденным лицом и седыми волосами — тот самый, который в Аржантее объявлял победителя турнира. Он был одет в парадный котарди коричневого цвета, обильно расшитый жемчугом и драгоценными камнями; в руке мужчина этот держал знак своего высокого ранга — золотой жезл сенешаля — главного распорядителя королевского двора.
Подойдя к Доминик, он поклонился и сказал:
— Графиня де Руссильон! Я — герцог Матье де Монморанси, сенешаль Французского королевства! Их величества сейчас примут вас. Извольте следовать за мною.
10. Представление ко двору
Доминик прошла за сенешалем несколько пустых зал; наконец, они остановились перед высокими позолоченными двустворчатыми дверями; вместо ручек у них были львиные головы, держащие в зубах золотые кольца. Герцог де Монморанси потянул за эти кольца, и тяжелые двери медленно растворились. Он первым вступил в залу и, пристукнув своим жезлом об пол три раза, громко провозгласил:
— Графиня Мари-Доминик де Руссильон!
Дом вошла. Девушка не ожидала, что зала окажется так велика, — она тянулась шагов на сто, не меньше. В самом ее конце находилось возвышение, на котором, как и в Аржантее, стояли два трона. На одном, повыше, сидел король, Франции, юный Людовик Девятый, на другом — королева-регентша, его мать. От самых дверей тянулась длинная парчовая алая дорожка, кончавшаяся у подножия тронов. С двух сторон этой дорожки стояли дамы и кавалеры, ярко и богато одетые, многие просто сияющие драгоценностями и золотом.
Доминик, невольно затаив дыхание, шагнула на эту дорожку. Она старалась идти плавно и медленно, как учила ее тетя Агнесс, расправив плечи и подняв голову. Но смотреть по сторонам, где стояли все эти знатные вельможи, или вперед, где сидели их величества, девушка все же не смогла, и шла, опустив глаза на красную парчу.
Дамы делали ей реверансы, а кавалеры кланялись, когда она проходила мимо них.
Сердце ее стучало так громко, что, казалось, все вокруг слышат его биение. Но не от страха, нет! Просто, возможно, где-то здесь, совсем рядом, находился ее муж, Рауль де Ноайль. Если бы Дом набралась только смелости и посмотрела вокруг себя!.. Но это было свыше ее сил.
Когда Доминик была уже шагах в двадцати от трона, она вдруг услышала впереди негромкий хрипловатый женский голос:
— А нам сказали, что она вся в веснушках и смуглая, как крестьянка.
Эти слова были произнесены тихо, — но у Дом был прекрасный слух, а в зале стояла полная тишина, — и на испанском; и произнесла их, несомненно, королева, потому что второй женский голос, на том же языке, ответил:
— Ваше величество, посмотрим еще на ее манеры.
Лицо Дом вспыхнуло. Ведь говорили о ней!
Она не выдержала и подняла глаза. Королева сидела с абсолютно неподвижным лицом; рядом с ней,
