глазами. Это был тот же чарующий волшебный аромат. который исходил и от герцога де Немюра. А господин Оннет перевернул ее кисть — и поцеловал в раскрытую ладонь. Казалось, ток пробежал по руке Доминик от кончиков пальцев до самого плеча. Дом задрожала… Этот аромат… этот поцелуй… Он поднял голову, взглянул в ее лицо, — и увидел, как темнеют ее синие глаза, как удивленно приоткрылся рот. Де Немюр не выдержал — и, забыв обо всем, включая свою рану, потянулся к ней и приник к ее губам, прежде чем девушка успела отстраниться.
Впрочем, Доминик была настолько растеряна и ошеломлена, что и не думала уклоняться. Она только слабо охнула, — а его язык был уже у нее во рту, и медленно путешествовал по его влажным изгибам, по верхнему и нижнему небу, исследуя каждый уголок. Она слышала выражение «сладкий поцелуй«… но не подозревала, насколько это соответствовало действительности. Ощущение было непередаваемое! Что уж говорить о де Немюре, — ее видимая неопытность кружила ему голову, как не кружит самое крепкое вино. А, знай он, что срывает с ее уст самый первый, девственный поцелуй, — он бы просто с ума сошел от счастья!
Пальцы его ласкали затылок Доминик; девушка, вся трепеща, откинулась назад и почти легла на постель; глаза ее затуманились; герцог оторвался, наконец, от ее уст и прильнул теперь к ее белой шее, на которой бешено пульсировала синеватая жилка.
Девушка даже не подозревала, что такая совершенно обыкновенная часть ее тела, как шея, может оказаться столь чувствительной. Каждый поцелуй огненной змейкой растекался сверху вниз по телу Доминик; но эпицентр этого огня находился где-то внизу, между ее бедер, и она чувствовала, как что-то тянет и пульсирует там, словно призывая к себе нечто неведомое. И, одновременно, что-то словно вспыхивало в мозгу при каждом прикосновении мужских горячих губ к ее шее, как будто там, в глубине головы, кто-то запускал фейерверки сказочной красоты…
Он уже почти лежал на ней; губы его спускались все ниже, задрожавшие пальцы потянули вырез платья и обнажили ложбинку между грудями, куда спускались крестик и серебряная цепочка с кольцом. Он вдохнул божественный аромат ее кожи в этой ложбинке, теряя остатки самообладания. Доминик изогнулась под ним и застонала, прижимая к себе его темную голову… И этот слабый стон привел его в чувство.
Де Немюр так резко отшатнулся от нее, что она ощутила это, как потерю чего-то дорогого и невосполнимого; затуманившиеся глаза ее, ставшие почти черными, как и у него, широко раскрылись, и девушка удивленно и недоумевающее посмотрела на своего соблазнителя.
— Что… что случилось? — прошептала она.
Он кусал губы, закрыв глаза все еще слегка подрагивающими пальцами.
— Простите меня, — срывающимся хриплым голосом сказал он. — Я забылся. Я обещал вам неприкосновенность… И не сдержал слова.
Она села на постели, изумленная тем, что лежала на ней. Как это могло случиться?.. Что этот человек сделал с ней, с Доминик? Она провела рукой по губам… по шее, на которой еще горели следы его поцелуев… Боже! Какой стыд!.. Как она могла допустить его до такого! Она… невеста, почти жена Рауля!
Господин Оннет отнял руку от лица, но в глаза ей не смотрел.
— Я не должен был делать этого. Я не имею на вас права… Простите меня, — повторил он.
Ее вдруг охватила дикая ярость. Гнусный развратник!.. Негодяй, воспользовавшийся ее неведением и доверчивостью!
Она вскочила с кровати, размахнулась и со всей силы наотмашь ударила его по щеке.
Он поднял на нее черные, сверкающие сквозь прорези маски, глаза.
— Ударьте еще раз, — попросил он. — Я это заслужил… Ну, ударьте же!
Но Доминик кинулась к дверям.
— Мерзавец! Чудовище! — крикнула она уже с порога. — Жалею, что вчера не прикончила вас! Попробуйте только подойдите ко мне… Я вас на сто шагов к себе не подпущу!
4. Запертая дверь
…Однако, она прекрасно понимала, что не один господин Оннет виновен в том, что случилось. Даже не так — ОН был не виновен, — виновна была ОНА! И безо всяких оправданий — не подозревала, не догадывалась, не хотела. И подозревала… и догадывалась… а, самое ужасное, — хотела! И хотела еще, хотела, чтобы он продолжал, — и, если бы он не остановился… Страшно было подумать, что могло тогда произойти!
А ее Рауль! Что бы он подумал, если бы увидел ее в объятиях ее вчерашнего похитителя? Рауль, который, за все время их обручения, ни разу не поцеловал ее в губы? Она была для него святыней. Он молился на нее. А она, как площадная девка, млея от наслаждения, бесстыдно подставляла себя под поцелуи замаскированного негодяя! Она, еще вчера бывшая невестой Рауля! Как, как она могла так опуститься? Так развратиться за один лишь день?..
«О, Рауль! Мой любимый! Найди меня! Вытащи из этого ужасного замка! Спаси от этого страшного человека! Он околдовал меня… Вот в чем дело! Этот аромат… Это он, его запах свел меня с ума! Но больше я не поддамся! Не подпущу его к себе… Ни за что!»
…Но уже через несколько часов Доминик стучалась в комнату господина Оннета.
Дело было в том, что после обеда пленница решила прогуляться по замку своего похитителя, а, вернее, произвести рекогносцировку своей тюрьмы и окружающей местности. Как господин Оннет и заверял девушку, весь замок был в ее распоряжении. Слуги низко кланялись Доминик, все двери распахивались настежь, стоило ей только приказать. Она начала осмотр, конечно, с верхних открытых площадок и башен. Ведь бегство было возможно, скорее всего, только отсюда. Замок был прекрасно укреплен, как и предупреждал ее господин Оннет. Четыре угловые сторожевые башни, и на каждой из них — по два караульных. Высокие стены с узкими бойницами.
Дом подошла к одной из них, чтобы взглянуть вниз и измерить расстояние до земли. Но земли за стеной не было. Там, в глубоком рву, окруженном высокими гладкими стенами, плескалась вода. Дом просчитывала возможности побега. Даже если достать или сплести веревку такой длины и спуститься в ров… Нужна еще одна веревка, чтобы перебросить ее из рва на внешнюю стену. А караульные? Они, наверняка, заметят беглянку! Нет, не годится!
Девушка обошла весь замок по периметру по смотровой площадке, кидая тоскливые взгляды на юго- восток. Париж был совсем рядом! Рукой подать!
Спускаясь, наконец, вниз по крутой винтовой лесенке, она неожиданно споткнулась и чуть не полетела вниз. И вдруг сзади кто-то подхватил ее под руку. Она оглянулась — это был мавр Исмаил. Он, оказывается, шел за ней. Так бесшумно!
— Что ты тут делаешь? — спросила она по-испански, выдергивая руку.
— Хозяин велел мне присматривать за вами, сеньора.
— Вот как? Значит, ты за мной следил все это время?
— Нет, — слуга покачал лысой головой. — Исмаил не следит. Он просто идет за вами, чтобы помочь вам, если что будет не так.
— Убирайся! — набросилась Доминик на него. Он больше не внушал ей страха, так же как и Гастон. — Передай своему хозяину, что мне не нужны сопровождающие!
Мавр кивнул и исчез так же беззвучно, как и появился. Но Дом решила, что он все равно будет следить за ней. Господин Оннет, конечно, хочет знать обо всех ее передвижениях. Нет, она все-таки, что бы ни говорил хозяин замка, всего лишь пленница.
Теперь Доминик осматривала второй этаж. Комнаты были все роскошно обставленные, красивые и светлые; но девушка заметила, что в некоторых из них явно недавно сняты со стен шпалеры. Убрана кое- какая утварь… Возможно, догадалась Дом, на шпалерах были изображены люди или какие-нибудь детали, которые могли навести ее на открытие подлинного имени хозяина замка. Так же и утварь — сундуки, стулья, — на них могли быть вырезаны гербы.
…Главная же находка ждала Доминик в обширной библиотеке на втором этаже. Девушка никогда не
