— Его же у меня нет, я ящик для дураков десять лет не смотрю.
— Что, и в инет не залезал? — изумился Каверзнев. — Новости не читал?
— Да в работе я по уши! — раздраженно отрезал Виктор. — Неужто непонятно?!
— Да уж… Действительно не от мира сего. Тут такое творится, а он ни сном, ни духом…
— Плевать мне на все это! — окончательно озверел Виктор. — Закончу книгу, нажремся. А теперь пока, пишу я!
И отключил мобильник, матерясь сквозь зубы. Однако рассказанное Сашкой не давало покоя, и он все же залез в Интернет. Чем дальше Виктор читал новости, тем больше отвисала его челюсть. Прочитанное скорее походило на низкопробную фантастику, чем на реальность. Это розыгрыш, что ли? Но кто бы ради него, не столь уж известного писателя, стал устраивать такое?! Да и невозможно это, если разобраться — десятки популярных сайтов сообщали одно и то же. Виктор даже просмотрел видеозаписи ухода байкеров и вообще онемел — это выходило за все и всяческие пределы.
Неужели происходит то, о чем он давно мечтал? Господи, прошу, пусть будет так! Виктор сам не заметил, что по щекам потекли слезы радости и надежды. А ведь действительно, можно вспомнить те шесть случаев, когда ему казалось, что мир словно распахивается, кардинально меняется, а он сам взлетает — и писал, как сумасшедший. Но воспоминание о книге потянуло за собой другое — она не окончена. А осталась последняя глава. Так что неважно все, нужно работать.
Он снова сел за компьютер и принялся за дело. Случившееся вогнало Виктора в такое эмоциональное состояние, в котором он не бывал даже в лучшие времена, когда писал свою главную книгу, не помня больше ни о чем. А сейчас он вообще не видел мира вокруг — он был там, где вершил высший суд Плетущий Путь. И плевать на все остальное!
Вокруг писателя гремела торжественная музыка Сфер, но он не слышал, он творил, забыв о себе. Смыкались вселенные, изменялись миры, совмещалось несовместимое. Пальцы били по клавишам, но Виктор не видел экрана сквозь слезы.
И наконец последняя точка была поставлена. Руки обессиленно упали вниз, писатель смотрел на экран и глупо улыбался. Он не знал, что где-то невероятно далеко на чашу весов упала последняя гиря.
Внезапно экран подернулся помехами, и Виктор чуть с ума не сошел от страха. Текст!!! Если комп сейчас подохнет, то все пропадет!
— Рукописи не горят! — набатом прозвучал чей-то холодный голос. — Тебе ли не знать?
На экране появилось мертвенно бледное лицо, чьи глаза скрывали узкие черные очки. И Виктор задохнулся — но не от страха, а от неожиданности и надежды. Неужели?.. Это он?!. Но как?!.
— Пора! — прямо из экрана протянулась рука в белой перчатке. — Тебе здесь делать больше нечего.
— Эт-то т-ты?.. — Губы писателя, воочию увидевшего своего героя, дрожали. — Пришло время Суда?..
— Нет, — отрицательно покачал головой Палач. — Тебе пришло время уходить.
Виктор нерешительно протянул навстречу свою руку, улыбнулся дрожащими губами, ощутив холод ладони Плетущего Путь, и ступил прямо в экран компьютера.
В опустевшей комнате дымилась непогашенная сигарета в пепельнице и сиротливо стояла недопитая банка пива.
Где ты теперь, мой товарищ и брат?
Кто-то упал, а кто-то вышел до срока,
И из тех, кто в пути, ни один не вернется назад,
Мы встретимся там, куда всем нам дорога.
Странники, в мире года,
Мы пленники века, сказавшие вечности «да».
Наверное, ни с чем нельзя спутать энергетику полигона, его запах. Но ощутить их могут только свои, чужие не почувствуют ничего, наоборот, испытают ничем не объяснимый дискомфорт — да и неудивительно, им там не место. Полигон не принимает их и всеми силами демонстрирует это. Впрочем, чужие на нем могли оказаться только в том случае, если их привел кто-то из своих. Иначе они бы просто не нашли дорогу сюда. Именно на этот полигон, другие были обычными. В последние годы там часто появлялись те, кто губил саму суть ролевого движения. И воздух там давно уже не звенел. А на этом полигоне — звенел!
К сожалению, не все, кого пригласили, смогли дойти до места — тропинки путали их, выводя обратно. И не сумевшие пройти опускали головы, печально возвращаясь домой — им дали понять, что они здесь лишние. А спорить с полигоном — глупо. На это не решался никто из тех, кто хоть что-то понимал.
Как ни странно, на полигоне царило лето, хотя в окружающем мире была поздняя осень. На большой поляне, окруженной хвойными деревьями, горел почти что пионерский костер — огромный, рвущийся в небо. Вокруг него собралось, наверное, больше двухсот ролевиков в разных прикидах. Они передавали друг другу вино, пиво, водку. Некоторые негромко и печально пели какие-то странные песни, иногда не по- русски, а на каком-то непонятном языке. Может, на эльфийском, а может, еще на каком.
Хоть происходящее и называлось последней ролевой игрой, но на самом деле это игрой не было. Правда, по старой привычке ролевики построили крепость с капищем, но они не играли, да и мастера все понимали. Они были вместе, они были свои.
— Мы плечом к плечу стояли у последнего причала… — тихо звучала старая песня.
Все, кто слышал ее, либо подхватывали, либо молча, сквозь слезы, слушали. Это была последняя их песня в этом преданном людьми мире.
Внезапно из чащи раздался дикий рев, и на поляну вылетел гномий хирд.
— Надо же, самарские гномы прорвались, — заметила Сандра. — Думала, они уже того… Эй, пива хотите?
— Когда это гномы от пива отказывались?! — радостно взревел Румир, предводитель хирда. — Привет, народ!
Гномы, тут же найдя знакомых, быстро рассосались по всей тусовке. Многие не видели друг друга годами, им было, что сказать и чем поделиться. Помянули тех, кто не дожил, и пожелали им родиться где угодно, но только не здесь. Хотя все уже понимали, что этот мир обречен, в нем уже никому не родиться.
Кто-то захотел поднять тост за то, что ТАМ, но не успел. Резко похолодало, затем потемнело, и из сгустившегося мрака вышла та, что долгое время была кумиром всех темных, и все же смогла прорваться сюда, хотя ее не предупреждали о последней игре.
— Ну что, народ, не ждали?! — весело рассмеялась она, глаза полыхнули первозданной Тьмой. — И да пребудут с нами Тьма и Свет!
Кто-то негромко начал произносить чеканные слова известного в узких кругах сонета, голос за голосом подхватывали их:
