двора, два успешных счастливых парня, привыкших побеждать и целовать только девчонок и родителей…
Ольгу, жену Филиппа, играет местная актриса Марина Деникина. В первый совместный съемочный день у них с Пашей была постельная сцена.
— Серьезная девушка, — сказал мне на следующий день Паша. — У нее недавно родился ребенок, она кормящая мать. Книжки читает, кино хорошее смотрит и мужу не изменяет. После съемок мы посидели в ресторане, поговорили за жизнь и решили, что будем друзьями.
Глазков не перестает удивлять! То он посреди лета приезжает из Москвы с коньками, то охотно целуется со мной, то показывает пример, как надо дружить с девушками… Паша с Мариной, и в правду, как старые друзья. Иногда он ее обнимает за талию или целует в шею. Выглядит невинно. Хотя, возможно, муж Марины со мной не согласился бы — у каждого свой взгляд на невинность и меняется в зависимости от объекта.
Стоим с Мариной у вагончика, фантазируем на тему «Родион — Ольга, варианты развития отношений». Из соседнего вагончика вылезает Паша с бутербродом в зубах, деликатно жует на расстоянии. Марина ему:
— Ну, что ты там стоишь, солнышко? Иди к нам…
Не хватало еще, чтобы она назвала его птенчиком, пупсиком или малышом!
Он подходит, она по-матерински обнимает его, гладит по волосам. И я чувствую, как аппетитно пахнет колбаса в Пашином бутерброде…
…Когда Родион подошел к Ольге в ресторане знакомиться, знал ли он, что Ольга — жена Филиппа? С точки зрения сценаристов — не знал. Но мы с Володей решаем — должен знать. Родион знакомится с Ольгой, чтобы отомстить Филиппу. Это часть его Мести. И Ольга должна знать, кто он. У Ольги своя игра. По сценарию, меньше, чем через год после свадьбы, беременной Ольге станет известно, что у Филиппа есть Наталья и сын Славик. Она попытается покончить с собой, но ее спасут. Ребенок погибнет. Приговор врачей страшен — Ольга никогда больше не сможет иметь ребенка. Отец-сенатор, узнав о случившемся, умрет от сердечного приступа. Ольге есть, за что мстить Филиппу!
…Потянувшись к тумбочке за часами, вижу спрятанную фотографию Филиппа.
— Так, говоришь, муж умер?
— Умер.
Да, Оленька, ты права — Филипп умер. Но только намного раньше, чем мы с тобой думаем. Может, он уже родился мертвым? И все это время, когда мы дружили, карабкались вверх, он был мертв?! Нет, вряд ли. Я знаю таких с детства. Мы росли в одном дворе, были друзьями… До тех пор, пока эти ребята были живы… Я не сразу заметил, что их глаза потухли и сердца стали вялыми, как прошлогодние яблоки… А когда заметил и не сумел помочь, развернулся и пошел дальше. Без них… Мы живем в одной стране и в одном времени, но порой как будто из разных миров… То, что одних убивает, других делает еще живее!..
…Одну из реплик переделал. Было:
— Значит, здесь мы займемся с тобой развратом? Иди сюда.
Сделал:
— Значит, твой муж умер? Надо бы выразить соболезнование, но я не буду. Мы-то с тобой живы. Иди сюда.
— Не надо ничего менять, — говорит Володя. — Текст тут не важен, больше заигрывай…
— Заигрывающие, по-моему, легковесны. Давай вообще без текста. Пусть говорит она.
— Только не забудь, что ты волк!
В шутку на первой репетиции захожу в комнату на четвереньках, обнюхиваю пол, поднимаю ногу у серванта. Все, кроме Володи, хохочут.
— Текст, текст, текст! — кричит он.
— Выпить есть? — теперь единственная моя реплика в этой сцене.
Ольга протягивает бутылку коньяка и, пока достает стаканы, я уже пью из горла. Вытираю рот рукавом пальто.
Беру ее за руку.
Провожу пальцами по щеке.
Резко за волосы запрокидываю голову.
Губами прижимаюсь к шее, чувствую ее разрывающийся пульс…
На руках отношу в спальню, бросаю на постель…
Кофточка с завязками — пытаюсь развязать.
Не просто — рву к чертовой матери!
После дубля завязки быстро пришивают, и все повторяется…
…Чтобы рассказать чуть больше об отношениях Родиона и Натальи — чуть больше, чем написано в сценарии — решили придумать и снять так называемый бобслей — нарезку кадров из прошлого. Например, как у Родиона и Натальи начинаются отношения, как они гуляют по парку, целуются, лежат на траве… К короткой сценке на траве редактор написала текст. Он заканчивается словами Натальи:
— Я люблю тебя!
Я дописал:
«— Никогда не говори мне этого.
— Почему?
— Там, где любовь, там боль.
— Ты боишься?
— Нет. Просто не хочу…»
— Зачем это? — поморщился Вознесенский.
— Мне кажется, это будет интересно зрителю, — пытаюсь объяснить. — Мы то и дело слышим с экрана «Я люблю тебя. Я тоже тебя люблю…» Но это лишь слова. За ними миры, каждому из которых надо посвящать отдельный фильм. Хочется объяснить, почему Родион, оказавшись в тюрьме, откажется от Натальи. Что-то было у Родиона в прошлом. Что-то там случилось…
— Ты сейчас тоже словно написанный заранее текст говоришь, — смеется Володя. — Сыграй все это без текста.
— Шутишь?
— Сыграй, попробуй! Возможно, в этой нарезке я вообще уберу текст, оставлю только музыку.
«Иногда и текст бывает как музыка», — вдруг думаю. И вспоминаю примеры:
