Первым обрел дар речи апостол Фома:
— Ты ли это, равви? Ты ли Сын Божий?!
— Я. А кто же еще?
Фома подошел к нему, пощупал хламиду, взял руки его, чтобы увидеть шрамы на кистях. Он даже потрогал их, и тогда — бух в ноги.
— Прости, Сын Божий, неверующего!
Пали ниц и все остальные апостолы. Пал и брат его Иаков.
— Встаньте, — повелел Иисус. — Встаньте и слушайте, кто имеет уши. По воле Отца моего, я сорок дней очищался от грехов своих. Я с креста вознесся духом своим и услышал глас, как шум водный, который говорил; я есть первый и последний, я есть начало всему. Тогда я вскинул очи свои туда, откуда голос, и увидел семь золотых светильников — Отец Небесный. Волосы его белы, как снег на вершине горы, а очи его как пламень огненный. Он держал на ладони своей семь звезд, и из уст его выходил острый с обеих сторон меч, и лицо его, как солнце, сияющее в силе своей. Я пал к ногам его как мертвый, и он положил на меня десницы свои и сказал: «Не бойся. Я есть первый и последний, живущий во веки веков, имеющий ключи от ада и смерти».
Умолк, оценивая, воспринимаются ли апостолами слова его. Остался доволен: верный ход.
— Открыл мне Отец мой тайну семи звезд и тайну семи светильников. И показал мне книгу написанную, запечатанную семью печатями, и сказал мне: «Никто не достоин был раскрыть сию книгу и снять печати ее и посмотреть в нее. И только ты, лев от колена Давидова, победил и можешь раскрыть эту книгу и снять семь печатей с нее». После чего ангел поведал мне, какова тайна каждой печати. Я не могу, по воле Отца моего, поведать вам тайны сии, я их поведаю Иоанну, который станет богословом во время свое. Теперь же слушайте завет Отца моего вам через меня, Сына Его.
Ученики вновь пали ниц, боясь даже взглянуть на Сына Божьего. Те, кто до этой минуты воспринимал учителя именно тем, как он называл себя сам — Сыном Человеческим — раскаивались. Те же, кто верил в него как в Мессию, как в Сына Божьего — торжествовали, считая, что равви достойно оценит их незапятнанную веру.
— Встаньте! — решительно потребовал Иисус. — Не в поклонах суть верности вашей мне, а в деяниях. Имея уши, слушайте Завет Всевышнего через уста мои. Вот я возношусь телесно в лоно Отца моего Небесного, вам же продолжать дело великое: нести Живой Глагол Божий о Царстве Небесном на земле. Оно придет. Грядет со вторым моим пришествием. Наступит тогда на земле царство бедных и обездоленных, царство любви и справедливости, царство милосердия и сострадания. Я вернусь по воле Отца моего, и станет на всей земле рай. Не только на земле Израиля зацветут сады Ахеменидов, но и повсюду вырастут чудесные сады, в которых воцарится вечное счастье.
Дав время ученикам своим уложить поплотнее в головах своих услышанное, Иисус заговорил о том, о чем думал много прежде, но еще ни разу не произносил вслух:
— Внушайте людям, ходя из города в город по земле всех колен Израилевых, что закон Моисея обветшал, а к ветхой одежде не пришивают заплат из небеленой ткани, не вливают вино молодое в мехи ветхие. Уверовавший в Отца Небесного и Сына Его не только из сынов Авраамовых, но и всех народов — суть сыны Авраамовы. Все люди— сыны Божьи. Отец Небесный примет каждого, кто любит его, кто верен правде и чести. Тем жить после второго пришествия в царстве свободной мысли, в царстве равенства всех людей, в царстве вольного духа.
— Равви, когда ждать второго пришествия твоего? — спросил апостол Фома. — Что отвечать людям, если они спросят об этом?
— Точное время знает только один Отец Небесный. Он не открывает эту тайну никому — ни ангелам, ни сыну.
Понял Иисус: не удовлетворен ответом Фома. Да и не только он один, но не мог же он сказать, когда вернется. Он верил, что вернется обязательно, верил и в то, что после его возвращения уверовавших в Живой Глагол Божий прибавится стократно, и Царству Божьему на земле быть, но он пока сам не знал и не мог даже представить, когда возвращение его осуществится. Ответил вновь уклончиво:
— Говорите слушающим вас так: Сын Божий сказал, чтобы не ждали, но всегда были готовы, бодрствовали и держали свои лампады зажженными. Он явится по слову Отца Небесного.
Увы, и этого мало. Апостолы не вопрошали больше, но он-то знал, чего им нужно: по каким знамениям определить приближение второго пришествия? К такому повороту он не был подготовлен, поэтому пришлось ему говорить по неподготовленному заранее.
Вопросил с недоумением:
— Вы жаждете слышать о знамениях? Скажу: Сын Божий придет, когда его не ожидают. Он появится, как молния, которая пробежит от одного края горизонта до другого. А знамения? По цвету неба на восходе и на закате вы знаете, будет ведро или будет дождь, так неужели вы не сможете определить, когда наступит время второго пришествия? Мне же велено Отцом моим Небесным раскрыть лишь малую толику столь великой тайны, известной ему одному: нынешний род не пройдет, как все это сбудется. Некоторые из вас не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого Сына Божьего, грядущего в царстве своем…
Вот это то, что требуется. Зародилась надежда у апостолов погреться возле костра его. И она, эта надежда, станет для них на многие годы путеводной звездой.
Теперь можно говорить и о конкретных Заветах:
— Первый Завет уст моих: то, что вы получили даром, отдавайте другим так же даром. Не мздоимствуйте, исцеляя тела и души страждущих, ибо вам это открыто через уста мои, через уроки мои. Но знайте: ученики не выше учителя, и вам предстоят гонения, но не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить. Истину скажу вам: кто хочет жизнь свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет ее ради меня, тот обретет душу свою.
Похоже, поняли. Не очень понравилось, как и ожидалось, ибо жизнь под крылышком учителя куда как сподручней, а при опасности какой-либо можно и в кусты. Как случилось после ареста его. Однако не отступать же, потакая прихотям их?
— И еще помните, не судите, да не судимы будете. Прощайте и прощены будете. Будьте милосердны, как и Отец Небесный милосерд. Блаженней давать, чем принимать. Если же вас арестуют, приведут к судьям, не приготовляйтесь, что отвечать. Небесный ходатай вдохновит вас и внушит вам ответы. Он пошлет вам свыше своего Духа, который станет проводником всех ваших деяний.
Вот эти слова восприняты с большим почтением. Теперь можно дожимать.
— Истину скажу вам: никто из возложивших руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царства Божьего.
Дошло окончательно, и это — хорошо. Богоявленный Иисус продолжил, стараясь быть предельно кратким и не отступать больше от продуманного до мелочей назидания, повторять то, что, в общем-то, говорил ученикам своим не единожды в вечерних беседах, но тогда он был просто учителем, просто Сыном Человеческим, теперь же воскресший Сын Божий, в этом — большая разница. Каждое его слово апостолы станут внимать со священным трепетом, слушать, затаив дыхание.
Когда солнцу оставалось до заката всего несколько минут, Иисус как бы подвел итог всему сказанному притчей.
— Отец сыновей своих лежал на смертном одре. Сыновья ждали, что завещает он им. И тогда он молвил перед кончиной своей: в винограднике нашем есть клад. Ищите его. Похоронили отца своего сыновья и стали искать клад. Перекопали весь виноградник единожды — не нашли ничего. Перекопали дважды, более глубоко, перекопали трижды — нет никакого клада. Разочаровались. Обвинили отца в обмане. Осенью, однако, поняли, что не лукавил их отец — вчетверо, впятеро принес плодов виноградник их, и они, собрав богатый урожай, обрели достаток.
Пояснять, как он делал прежде, притчу не стал. Да и не могли апостолы не понять, что только ухоженная почва щедра на отдачу, в твердой же и сухой даже семя не взрастет.
Продолжил совсем буднично:
— Завтра же отправляйтесь в Иерусалим и создайте там братство имени моего. Поддержку вы найдете у Иосифа и Никодима, у них, уверовавших в меня. Все в братстве равны. Над вами же — брат мой Иаков. Он благословен Отцом Небесным по слову моему. Кому возлежать справа от него, кому слева, Иакову не решать. Отец мой Небесный определит это сам, по слову своему, по поступкам всех из вас. О
