те, кто считает, что может позволить себе отравлять жизнь мне или Рин. Благодарности я от вас не жду. Но и не позволю сесть на шею.
– Ты позволишь остаться, пока не выздоровеют мои бойцы?
– Я подумаю.
Настроение испортилось окончательно, и росс начинал жалеть о своей жалости. Лишние проблемы. Кому они нужны?
– С оборудованием кухни разберетесь. Остальные входы заблокированы, и я не советую пытаться открыть опечатанные двери. Второй жилой блок ваш. Одежду вам принесли.
– Рин! – Мирт вскочил на ноги.
– Чья была идея нас спасти?
– Его.
– А ты?
– А мне уже жалость так вылазила боком, что я не хочу наступать на те же грабли. Если я только предположу, что из-за вас Навь может погибнуть… – Рин пожала плечами.
– А что ты можешь сделать? – хамовато спросил Вирс.
– Гонористый. Видимо, еще не ломали.
– И все же?
– Мирт, я могу убить вас всех скопом. – над изящной рукой появились тонкие ледяные иглы. – От этого нельзя укрыться. – иглы исчезли, сменившись пульсирующим огненным шаром. – Мне даже не надо вас видеть. Я доступно объясняю?
– Более чем. – внезапно охрипшим голосом ответил Мирт, не сводя глаз с веселого огненного шарика.
– Не рассчитывай на мою жалость или чувство солидарности к своему виду. Вы ошибетесь в обоих случаях. Я сделала свой выбор, и я довольно последовательна в своих убеждениях.
– Ты готова отвернуться от нашей расы?
– Вполне. – Рин хмыкнула, увидев, как вытянулись лица солдат. – Я не ишон.
Едва дверь за девушкой закрылась, Мирт обвел людей тяжелым, прибивающим к земле взглядом. Каждого. Осмотрел, взвесил. Как росс до этого. Тихий шипящий голос, полный едва сдерживаемого бешенства, разбил хрупкую тишину:
– Вы! Ишон! Помните, кто вашу шкуру спас! Если хоть одна гнида посмеет открыть пасть и хоть как-то оскорбить или обидеть росса или его девчонку… зарежу, как последнюю дрянь. Лично. Выпотрошу от пасти до задницы. Я не потерплю рядом неблагодарной мрази! Он наши жопы спас трижды за какие-то два дня! Вы меня поняли? И только посмейте мне вякнуть!
Вякнуть не посмели. Лишь в глазах битых жизнью солдат мелькнуло одобрение.
Утро началось в шуме проснувшихся ишон. Чуткий слух воина услужливо доносил разговоры чуть ли не дословно, шумы в столовой, звон, лязг и грохот, мешая спать и вызывая раздражение. Зуан выполз в столовую с больной головой злой и не выспавшийся. Мирт, глянув на заспанную физиономию росса, мгновенно забыл про еду, свернул все разговоры и пошел на перехват молодого воина. В таком состоянии любая неудачная шутка и будет взрыв. В лучшем случае – их выставят за дверь. В худшем – будут трупы: сильные пальцы росса нервно теребили рукоять десантного ножа.
– Навь!
Воин дернул головой от резкой вспышки боли, прострелившей висок, недовольно глянув на Мирта красными от недосыпа глазами.
– Что?
– Мы вас разбудили?
– Вы очень шумные, – ворчливо ответил росс, – а у меня хороший слух.
– Сделаю все возможное, чтобы ты не жалел о своем гостеприимстве.
– Мирт, ты можешь собрать законсервированный снегоход?
– Я – нет. Таган может.
– Тот здоровяк? – росс кивнул в сторону играющих в карты солдат.
– Да. Позвать?
Зуан кивнул. Мирт коротко свистнул, отчего росс судорожно дернул головой, и жестом подозвал Тагана. Солдат отложил карты, встал, быстрой рысцой пересек столовую, и вопросительно уставился на командира.
– Сделаешь, что скажут.
– У меня в ангаре стоят снегоходы. Законсервированные. Я пробовал собрать 'Льдину', и что-то она у меня не складывается.
– 'Льдину' собрать тяжелее всего. Она и у техников не всегда складывается как надо.
– Ты собрать сможешь?
– Да.
– Пошли.
Навь развернулся и поплелся к выходу. Таган недоуменно смотрел ему вслед. Куда подевалась легкая стремительная походка и гибкая грация хищника? Где эти текучие экономные движения и полные скрытой силы жесты? Навь двигался неуверенной штормящей походкой страдающего похмельем техника с припортовых улиц!
– Мирт, чего это он?
– Мы спать мешали. Сейчас Навь не в духе, так что не нервируй его. Сделай, что просит. Не хочу,
