видеокамеру и набор столового серебра, который ему подарили родители на Рождество. Такая же судьба постигла золотые запонки, перешедшие к нему по наследству от деда. Ничего, через несколько месяцев у него будет куча денег! Надо только как-нибудь продержаться оставшееся время.
Тогда-то Смоки приучила его к героину.
— Ну, теперь держись, приятель. Сейчас тебя проберет до мозга костей, вот увидишь. А потом мы от души повеселимся, — сказала она и приподняла юбку, бесстыдно обнажаясь.
Закери потянулся, чтобы похлопать ее по вертлявому, круглому заду, но она отскочила в сторону и протянула ему бурый порошок.
Закери показалось, что его подхватил теплый ветер и как пушинку поднял в заоблачные дали. Он уносился все выше, чувствуя, как его кровь превращается в бурлящее вино, и перед ним открывалась волшебная страна чарующих образов и звуков.
Смоки ждала Закери у Дино каждый вечер, откровенно оказывая ему предпочтение, флиртуя с ним, привязывая к себе все крепче. В конце концов, он не мог существовать без нее точно так же, как без кокаина.
— Привет, милый! — кричала она через весь зал, стоило ему появиться в дверях. В последнее время дела у нее шли хорошо, и Смоки приоделась: на ней было платье из алого джерси с большим вырезом, открывающим взгляду плечи и грудь почти полностью, в ушах позвякивали серебряные кольца.
— Привет, Смоки, — улыбался Закери. — Хочешь выпить?
Как-то он отошел к стойке бара, чтобы купить ей стаканчик виски, а по возвращении застал рядом со Смоки длинноногую брюнетку с карими глазами.
— Это Дина, — представила ее Смоки. — Она приглашает нас на вечеринку к Сэмми. Давай пойдем?
— А что за вечеринка?
— Не волнуйся, тебе понравится, — ответила Смоки, и девушки весело расхохотались, заговорщицки подмигивая друг другу.
— Ладно, — согласился Закери, которому в общем-то было все равно, где провести вечер — лишь бы вместе со Смоки.
— Значит, договорились. Мы подойдем попозже, Дина. Сперва надо уладить одно дельце, а то мой дружок заскучает. — Они снова захихикали, а Закери вдруг смутился и покраснел.
Через два часа они пришли к Сэмми. Оглушительная рок-музыка, от которой лопались барабанные перепонки… тошнотворный запах… визги и крики… и тела, десятки потных обнаженных тел, переплетенных ног и рук — на кроватях, на полу, на подоконнике. В углу кого-то рвало, лицом к стене лежал голый человек и плакал. Нагая девочка лет четырнадцати демонстрировала на столе посреди комнаты позу из йоги, в дверях слились в страстном поцелуе два бородатых парня.
Кто-то протянул Закери бумажный стаканчик с виски, сунул ему в руку косячок. Смоки и Дина растворились в толпе с криками: «Привет, Сэмми!… Эй, Дино!… Как дела, Песья Морда?»
Закери оказался в одиночестве. Он залпом выпил виски и изо всех сил затянулся. Ему не терпелось снова ощутить себя всесильным, чтобы стать частью этого кишащего муравейника. Он хотел влиться в это сексуальное неистовство, дать выход своей похоти, освободиться от внутренних запретов. Он хотел полета.
4
— Тиффани, ты не представляешь, в какое дерьмо я вляпалась! — Морган вошла в мастерскую сестры, расстегнула жакет от Гуччи и швырнула сумочку на софу. — Не понимаю, как можно быть такой тряпкой! Черт бы побрал его матушку! Если бы не она, мы с Гарри давно бы уже были помолвлены!
— Почему же ты вернулась? Почему не осталась там и не продолжила борьбу за него? Насколько мне известно, не в твоих правилах отступать, — отозвалась Тиффани, разливая по чашкам кофе и мысленно прощаясь с надеждой спокойно поработать этим утром.
Морган прилетела накануне вечером и рано поутру бросилась к сестре в поисках сочувствия и моральной поддержки.
— А какой смысл в борьбе? — воскликнула Морган. — Я оказалась в совершенно безвыходной ситуации. Его чертова матушка десятилетиями лелеяла идею женить его на Элизабет. И теперь я понимаю, почему.
— Потому что леди Элизабет богата?
— Черта с два! Всех ее денег не хватит мне или тебе на неделю той жизни, к которой мы привыкли! Старая графиня знает, что Элизабет не смеет пикнуть в ее присутствии, а значит, никакой угрозы ни для нее, ни для Гарри не представляет. Эта малахольная сучка всю жизнь будет ходить перед ней по струнке и поддакивать: «Да, ваше сиятельство», «Конечно, ваше сиятельство». Тьфу! — Морган достала сигарету и нервно закурила. — Я знала, что Гарри слабовольный, но не до такой же степени! Если честно, мне даже нравятся мужчины, которых…
— Которых можно с легкостью обвести вокруг пальца? — спросила Тиффани.
— Тиффани, я ожидала от тебя понимания! — свирепо взглянула на сестру Морган. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Все мужчины склонны терять волю и разум в присутствии привлекательной женщины. А если она умна, то обязательно воспользуется этим обстоятельством на благо себе и своему партнеру, если, конечно, он в состоянии это увидеть и оценить. Я могла бы стать для Гарри прекрасной женой. Представь только, чего он мог бы достичь при помощи моих денег и папиных деловых связей! Не говоря уже о том, что я в состоянии создать теплое, уютное семейное гнездышко для любого мужчины с самыми высокими запросами. У Гарри есть огромная коллекция старинных полотен, среди которых полно самых настоящих шедевров. Ее можно было бы выставить в Штатах и заработать кучу денег. Я придала бы его жизни смысл, заставила бы окружающих ценить его, восхищаться им… я могла бы стать хозяйкой роскошного светского салона… вращаться в самых высоких кругах…
— Хорошо, хорошо. Не трудись убеждать меня. Я и без того знаю, что светская жизнь — твоя стихия. Но скажи, неужели такое существование не кажется тебе скучным и однообразным?
— Не говори ерунды! Я создана для такой жизни! — Морган снова закурила. — Что мне теперь делать? Дома я оставаться не могу. Стоило мне переступить порог дома, как отец устроил настоящий допрос: с кем я познакомилась, где была, что делала. Он задушил бы меня собственными руками, если бы узнал, что я почти подцепила будущего графа, а потом по-глупому упустила его!
— Может, тебе найти работу? Ты могла бы заняться чем-нибудь интересным.
— Работу?! — воскликнула Морган. — С какой стати я стану работать? В деньгах я не нуждаюсь, профессии у меня нет, а сидеть в какой-нибудь конторе с утра до вечера — свихнешься от тоски. И потом, единственное, что меня по-настоящему интересует в жизни, — это блестящий брак. Гарри был бы самой подходящей кандидатурой для него. Представляешь, он давно уже подумывал о том, чтобы переехать от родителей и жить самостоятельно, более того, мы с ним успели присмотреть роскошный особняк времен Регентства в Найтсбридже, и я даже стала планировать, как мы устроим его после свадьбы… И тут вдруг я узнаю, что он помолвлен с этой леди Элизабет, которая представления не имеет о том, что такое хороший вкус, и это она, а не я в скором времени станет маркизой Блэмор, а потом и графиней Ломонд! Какой бред! И как обидно! — Морган чуть не плакала.
Тиффани вдруг стало жаль сестру. Ее капризам с детства потакали, и она просто не привыкла к тому, что в жизни не всегда бывает так, как хочешь. И в этом винить надо прежде всего отца с его социальными амбициями и желанием видеть своих детей в самых высоких сферах общества, куда самому ему при всех честным трудом нажитых миллионах путь был закрыт.
— Тебе просто необходимо развеяться, моя дорогая, — сказала вдруг Тиффани с воодушевлением. — Почему бы нам всем куда-нибудь не пойти сегодня вечером?
— Кому это «всем»?
— Нам с тобой, Ханту… можно пригласить Грега. Он все это время звонил чуть ли не каждый день,
