– Что это значит, Эцио? – спросила со страхом в голосе Клаудия.
– Кое-что произошло…
– О чём ты?
Эцио замолчал, не в силах произнести ни слова, но выражение его лица рассказало Клаудии все.
– О Боже, нет…
– Клаудия…
– Скажи, что это неправда!
Эцио опустил голову.
– Нет, нет, нет, нет, нет! – заплакала Клаудия.
– Шшшш, – он попытался успокоить сестру. – Я сделал всё, что мог, малышка.
Клаудия уткнулась в его грудь и расплакалась, судорожно всхлипывая, пока Эцио не обнял её. Он посмотрел через ее плечо на мать, которая ничем не показала, что слышала его слова. Возможно, в какой то мере она уже знала правду. После всего, что перевернуло жизнь Эцио, необходимость видеть сестру и мать, брошенными в пучину отчаяния, почти сломала его самого. Он стоял, обнимая сестру целую, как показалось, вечность, и ощущал, что тяжесть всего мира легла ему на плечи. Теперь защитить семью и имя Аудиторе – было его долгом. Мальчика Эцио больше нет. Он собрался с мыслями.
– Послушай, – шепнул он Клаудии, как только она немного успокоилась. – Нам необходимо уехать отсюда. В какое-нибудь безопасное место, туда, где ты и мама сможете спокойно жить. И если мы уедем, я попрошу тебя быть сильной. Ради меня, ты должна позаботиться о маме. Понимаешь?
Она замолчала, вытерла лицо, отодвинулась от него и кивнула.
– Да.
– Тогда нам нужно приготовиться. Собери и упакуй все, что понадобится, но я думаю, мы должны уйти пешком – нанимать экипаж будет слишком опасно. Наденем самую простую одежду, чтобы не привлекать внимания. И поторопись!
Клаудия ушла вместе с матерью и Аннеттой.
– Тебе нужно искупаться и переодеться, – посоветовала Паола. – И тебе станет намного лучше.
Два часа спустя дорожные бумаги были готовы, и они смогли отправиться в путь. Эцио в последний раз проверил сохранность содержимого сумки. Возможно, его дядя сможет найти применение документам, которые Эцио забрал у Альберти, и которые были жизненно важны для последнего. Новый кинжал он надежно закрепил на правом запястье, спрятав под одеждой. Он затянул пояс. Клаудия вывела Марию в сад и теперь стояла у двери в стене, через которую они планировали отбыть, с Аннеттой, которая пыталась не расплакаться.
Эцио повернулся к Паоле.
– Прощай. Еще раз спасибо, за всё.
Она обняла его и поцеловала в губы.
– Береги себя, Эцио, и будь начеку. Мне кажется, что тебя ждет долгий путь. Он поклонился, накинул капюшон и пошел к матери и сестре, подхватив сумку, которую они собрали. Они поцеловали на прощанье Аннетту, и, мгновение спустя, оказались на улице, по пути на север. Клаудия вела под руку мать. Всю дорогу они молчали, и Эцио размышлял об огромной ответственности, что легла на его плечи. Он просил, чтобы Господь дал ему сил, но все равно было трудно. Ради Клаудии и их бедной матери, которая полностью погрузилась в себя, он должен оставаться сильным.
Они добрались до центра города, когда Клаудия начала разговор. Она была полна вопросов. Эцио с радостью отметил, что ее голос был твердым.
– Как такое могло случиться с нами? – Проговорила она.
– Я не знаю.
– Ты думаешь, мы сможем вернуться назад?
– Я не знаю, Клаудия!
– А что будет с нашим домом?
Он опустил голову. Времени на то, чтобы пускаться в объяснения, не было, но даже если б оно и было, что он мог ответить? Возможно, герцог Лоренцо смог бы уладить это дело, со всеми предосторожностями, но надежда на это была призрачной.
– Они… Их похоронили с честью?
– Да. Я сам всё устроил.
Они перешли Арно по мосту, и Эцио бросил взгляд на реку.
В конце концов, они дошли до южных городских врат. Эцио радовался, что им удалось пройти незамеченными так далеко. Но сейчас был самый опасный момент – ворота серьезно охранялись. Благодаря документам на фальшивые имена, которые достала им Паола, они прошли проверку. Стража искала отчаявшегося одинокого молодого человека, а не небогато одетую семью.
Они шли на юг весь день, остановившись, только когда город скрылся из виду, чтобы купить хлеба, сыра и вина на ферме, и отдохнуть с часок в тени дуба на краю кукурузного поля. Эцио сдерживал свою нетерпеливость. До Монтериджони оставалось 30 миль, и они шли, подстраиваясь под шаг матери. В свои годы она была сильной женщиной, но сильный шок преждевременно состарил ее. Он молился, чтобы они сумели добраться до дяди Марио, где мать смогла бы прийти в себя, хотя он и понимал, что это может занять много времени. Он надеялся, что, если ничего не случится, они доберутся до поместья Марио к полудню завтрашнего дня.
Ночь они провели в пустом амбаре, где, по крайней мере, лежало чистое, свежее сено. Они поужинали остатками обеда, и устроили Марию так удобно, как только смогли. Она не жаловалась, более того, казалась совершенно равнодушной ко всему ее окружающему. Но когда Клаудия, перед тем как лечь спать, попыталась забрать у нее ящик Петруччо, она яростно воспротивилась и оттолкнула дочь, обозвав ее грубиянкой. Брат и сестра были поражены этим.
Но спала Мария мирно, а на утро казалась отдохнувшей. Они умылись в ручье, напились воды вместо завтрака и продолжили путь. День был теплым, солнечным, дул прохладный ветерок. Они прошли довольно далеко, мимо дюжины телег на дороге и фруктовых садов, и не встретили никого, кроме небольшой группы рабочих в полях. Эцио купил фруктов для Клаудии и матери, но сам есть не смог – слишком нервничал.
В полдень он с воодушевлением увидел небольшой окруженный крепостной стеной город, Монтериджони. На расстоянии он казался залитым солнечными лучами. Марио эффективно управлял вверенной ему территорией. Через милю-другую они будут в городе. Маленькая группа ускорила шаг.
– Уже близко, – сообщил Эцио Клаудии, улыбнувшись.
– Слава Богу! – отозвалась она, улыбаясь в ответ.
Они только остановились передохнуть, когда впереди, у поворота дороги, увидели хорошо знакомую фигуру в сопровождении дюжины мужчин в синих с золотым ливреях, преградившую им путь. Один из стражников нес штандарт со знакомой, ненавистной эмблемой – золотые дельфины на синем фоне.
– Эцио! – поприветствовала его фигура. – Доброго дня! И твоей семье, по крайней мере, той части, что осталась в живых. Какой чудесный сюрприз!
Он кивнул своим людям, которые развернулись по дороге веером, приготовив алебарды.
– Вьери!
– Он самый. Моего отца освободили из тюрьмы, и он был более чем рад профинансировать эту маленькую охоту. Я оскорблен. После всего, что случилось, ты покинул Флоренцию, даже не попрощавшись со мной?
Эцио сделал шаг вперед, становясь между матерью и сестрой и Вьери.
– Что тебе надо, Вьери? Мне казалось, ты вполне доволен тем, что Пацци добились, чего хотели.
Вьери скрестил руки.
– Чего я хочу? Трудно решить, с чего начать. Так много всего! Посмотрим. Я хочу огромный дворец, красавицу жену, еще больше денег и… что еще? Ах да! Твою голову!
Он обнажил меч, приказал охране оставаться на местах и сам пошел к Эцио.
– Я удивлен, Вьери. Ты правда решил поймать меня в одиночку? Но конечно, сзади тебя как всегда твои грозные парни.
– Я не думаю, что ты достоин умереть от моего меча, – отозвался Вьери, убирая оружие в ножны. – Думаю, я просто добью тебя. Извини, если огорчил тебя, мое сокровище, – добавил он, обращаясь к
