— Твоих рук дело? — спросил Оберон, склоняясь к мисс Гарбель.
— Нет! — отрывисто ответила она. — На этот раз нет!
Он оттолкнул ее. Баради повернулся к Раулю.
— Так! — произнес Баради по-французски. — Я узнаю тебя. Где твой хозяин?
— Не лезьте не в свое дело, мсье.
— Мы пропали! — воскликнул по-английски Оберон. Его рука пошла вверх, в ней блеснул кинжал.
— Беги, Рауль! — крикнул Аллейн.
Рауль нагнулся и побежал. Он выбежал из пентаграммы и бросился к двери. Ему наперерез метнулся египтянин, но был отброшен в сторону. Ударившись головой об угол алтаря, он остался лежать неподвижно. Рауль вылетел в открытую дверь, которая вела в комнату Оберона. Оберон поспешил за ним, Аллейн за Обероном. Он настиг владельца замка за большим зеркалом и схватил за поднятую правую руку.
— На это раз не выйдет, — буркнул Аллейн и дернул за руку. Кинжал выпал из пальцев Оберона и ударился о зеркало, оставив на нем трещины. Одновременно Рауль ударил Оберона. Тот взвыл от боли, пошатываясь, сделал несколько шагов по комнате и привалился к окну. Штора с треском и скрежетом взмыла вверх, и Оберон со стоном рухнул на пол. Аллейн обернулся: перед ним стоял Баради с ножом в левой руке.
— Вы, — сказал Баради. — Мне следовало догадаться. Это вы!
События, переместившись в апартаменты Оберона, стали развиваться как поединок Аллейна и Баради. Аллейн предвидел такой поворот. Припоминая в поте лица приемы рукопашного боя, он тем не менее успел отметить про себя, что Обероном, голым и жалким, уже вполне можно было пренебречь. Краем глаза он видел Карбэри Гленда и Аннабеллу Уэллс, неуверенно топтавшихся на пороге, а также мисс Гарбель, которая, словно полузащитник-ветеран, суетилась по краю площадки.
Но поле его зрения в основном занимал рассвирепевший смуглолицый Баради. От него несло сандаловым деревом, потом и уверенностью в своем физическом превосходстве. Они боролись, напоминая, благодаря белым рясам, двух взбесившихся монахов. Со стороны схватка выглядела смешно и страшновато. Однако Аллейн даже испытывал некоторое удовольствие. «Мне не о чем беспокоиться, — думал он. — На этот раз действительно не о чем. Решение арбитра будет однозначно: я сильнее».
И когда Рауль — забавная фигура в одних трусах и длинных перчатках — внезапно налетел на Баради и сбил его с ног, Аллейн почувствовал нечто вроде раздражения. Он взглянул вниз: каблук кокетливой босоножки Рауля прижимал запястье Баради к полу. Аллейн стремительно наклонился и коротким ударом двинул доктору по челюсти, тот обмяк.
В драке они уронили молитвенное колесо. Аллейн поднял его и с размаху швырнул в окно. Раздался треск, и они услышали, как колесо вместе с разбитым стеклом упало на железнодорожное полотно. Из груди Оберона вырвался вопль отчаяния. Аллейн набрал побольше воздуха и что было мочи дунул в полицейский свисток мсье Дюпона. Он пронзительно засвистел, словно детская пищалка. Снаружи послышался такой же звук, эхо и снова свист.
— Дом окружен, — сказал Аллейн, глядя на Гленда и Оберона. — Я представляю здесь полицию. Любая попытка к насилию или бегству будет немедленно пресечена. Всем оставаться на своих местах.
В комнату вплыли клубы дыма, неся на себе отсвет лампы-солнца. Аллейн связал руки Баради за спиной шнуром от рясы, а Рауль перетянул доктору лодыжки длинной перчаткой. Баради пьяно мотал головой из стороны в сторону, издавая нечленораздельные звуки.
— Я хочу сделать заявление, — взвизгнул Оберон. — Я британский подданный. Могу предъявить паспорт. На королевском суде я готов выступить свидетелем. У меня есть паспорт.
Стоявшая в дверях Аннабелла Уэллс рассмеялась.
— Заткнитесь, ради бога, — сказал Карбэри Гленд. — Он дело говорит.
Внезапно комната наполнилась светом. Настенные бра, ночник, лампа, свисающая с потолка, — все ожило. В нормальных обстоятельствах такое освещение не произвело бы особого впечатления, но сейчас оно возымело отрезвляющее действие, сорвав покров таинственности и представив окружающую обстановку и участников событий в истинном свете. Гленд, Аннабелла Уэллс и бедная мисс Гарбель выглядели в мешковатых рясах растрепанными и неуклюжими. У Баради из носа к усам стекала струйка крови. В комнату, держась за голову, ввалился слуга-египтянин, на его лице застыло глуповатое выражение зрителя, ошеломленного сильным ударом боксера. Оберон стоял перед треснувшим зеркалом, как он, по- видимому, часто делал прежде, но сейчас при ярком безжалостном освещении хозяин замка выглядел столь тошнотворно, что Аллейн сдернул покрывало с дивана и бросил его Оберону.
— Вы, чудище несусветное, — сказал он, — прикройтесь.
— Я хочу сделать заявление. Я пал жертвой доктора Баради. Я прошу меня защитить.
Баради открыл глаза и вытер кровь с усов.
— Предъявите документа, — часто мигая, обратился он к Аллейну.
— Аллейн, старший инспектор-детектив, уголовный розыск Скотленд-ярда. Здесь по заданию Сюрте. Мое удостоверение в кармане пальто, а пальто находится в комнате Херрингтона.
Баради, с усилием повернув шею, воззрился на Аннабеллу.
— Вы знали об этом? — грозно спросил он.
— Да, милый.
— Ах вы маленькая…
— Что это значит в переводе с арабского, милый?
— Через минуту здесь будет комиссар полиции, — сказал Аллейн, — вас арестуют и предъявят официальное обвинение. Не стану утверждать, что горю желанием предупредить вас, но привычка сильнее нас. Все, что вы скажете…
Баради и Аннабелла не обращали на него ни малейшего внимания.
— Почему вы не сказали мне, кто он? — спросил Баради. — Почему?!
— Он просил этого не делать. Что-то в нем есть такое… Впрочем, я не знала, что он придет сегодня. Думала, что он больше вообще не вернется.
— Лжете!
— Как вам будет угодно, сокровище мое.
— …может быть использовано против вас.
— Меня вы ни в чем не можете обвинить, — заявил Карбэри Гленд — Я художник. Я привык к марихуане, потому и приехал во Францию. Я ни в чем не замешан. Если бы я не курил сегодня, то как следует отдубасил бы вас.
— Чушь, — отозвался Аллейн.
— Я желаю сделать заявление, — сказал Оберон. Завернувшись в пурпурный атлас, он уселся на диване.
— Не переговорить ли нам наедине, мистер Аллейн, — вмешался Баради.
— Всему свое время.
— Гарбель! — возопил Баради.
— Родди, дорогой, я обязана отвечать ему?
— Как хотите, кузина Пенелопа.
— Кузина! — вскрикнул мистер Оберон.
— Кузиной мне приходится его жена. Я говорила вам об этой родственной связи, — напомнила мисс Гарбель. — Я хотела бы подчеркнуть, что если бы не все эти девушки и Джинни…
— Господи, — воскликнул Карбэри Гленд, — где Джинни и Робин?
— Джинни! — подхватил Оберон. — Где Джинни?
— Надеюсь, — сказала мисс Гарбель, — «там, куда вам, недостойным, нет хода». Цитата из «Макбета», — добавила она, взглянув на Аллейна.
— И очень кстати, — пробормотал Аллейн, кланяясь. Он сел за стол мистера Оберона и подвинул к нему листок бумаги.
— Эта женщина, — обратился Баради к Аллейну, — не в своем уме. Заявляю со всей ответственностью. Как врач, я долго наблюдал ее и уверен, она неспособна отличить факт от вымысла.
