71
ВСЕГО ЛИШЬ СОН
Как-то раз один юноша сказал: — Мне не нравится, что все мы должны умереть. Я хочу отправиться на поиски страны, где никогда не умирают.
Сажерук лежал среди деревьев, весь мокрый от дождя. Рядом с ним дрожал от холода Фарид. Его черные кудри прилипли ко лбу. Другим приходилось не лучше. Все они залегли у края дороги, укрывшись в густом кустарнике. Они ждали уже несколько часов, заняв свой пост еще до рассвета, и все это время лил дождь. Под деревьями было так темно, словно день и не начинался. И тихо. Так тихо, как будто не только лежащие в засаде затаили дыхание, но и вся природа вокруг них. Лишь дождь все струился по сучьям и листьям и падал, и падал вниз. Фарид утер рукавом мокрый нос. Кто-то неподалеку чихнул. «Идиот, зажми нос!» — подумал Сажерук и вздрогнул, заслышав шорох через дорогу. Но это всего лишь кролик выскочил из густых зарослей. Зверек присел на дороге, принюхиваясь, подрагивая ушами и вытаращив глаза. «Он, наверное, и вполовину так не боится, как я», — подумал Сажерук, и ему захотелось назад, к Роксане, в темную подземную галерею, где, конечно, пахло, как в могиле, но зато хоть было сухо.
Он в сотый раз отбрасывал со лба промокшие волосы, когда Фарид резко поднял голову. Кролик одним прыжком исчез в кустах, а сквозь шум дождя послышались шаги. Вот они идут наконец, жалкая кучка людей, промокших не меньше, чем ожидавшие их разбойники. Фарид хотел уже вскочить на ноги, но Сажерук резко потянул его за рукав.
— Ни с места, понял? — прошипел он. — Я не для того оставил куницу с Роксаной, чтобы бегать тут за тобой!
Впереди шел Волшебный Язык с Мегги и Резой. В руках у него был меч, как в тот день, когда он прогнал из своего дома Каприкорна и Басту. Рядом с Резой тяжело брела беременная женщина, которую Сажерук видел в тюрьме. Она все время оборачивалась и смотрела вверх, на крепость, которая все еще угрожающей громадой высилась позади, хотя они отошли уже довольно далеко. Здесь было больше народу, чем они спрятали в лесу у поваленного дерева. Очевидно, Змееглав действительно распахнул свои застенки. Некоторые узники покачивались, словно с трудом держались на ногах, другие щурились — видимо, даже тусклый свет этого пасмурного дня был слишком ярок для их глаз. Волшебный Язык, похоже, чувствовал себя неплохо, несмотря на окровавленную рубашку, и Реза тоже была не так бледна, как тогда в камере. А может быть, ему только так казалось.
Не успел Сажерук высмотреть в толпе Хитромысла — боже, каким старым и хрупким он выглядел! — как Фарид испуганно схватил его за руку, указывая на людей, внезапно показавшихся ниже по дороге. Казалось, они вырастали из дождевых струй, все больше и больше, так беззвучно они появлялись. В первую минуту Сажерук подумал, что к Черному Принцу все же пришло подкрепление. Но тут он увидел Басту.
В одной руке у него был меч, в другой — нож, а обожженное лицо дышало жаждой крови. Никто из его отряда не был одет в цвета Змееглава, но какая разница? Может быть, их прислала Мортола, может быть, Змееглав собирается умыть руки с невинным видом, когда отпущенных им узников найдут мертвыми на дороге. Главное, что пришедших с Бастой людей было много, вот что важно. Намного больше, чем пряталось в засаде с Черным Принцем. Баста с улыбкой поднял руку, и его люди пошли вверх по дороге с обнаженными мечами, не спеша, словно желая насладиться страхом на лицах отпущенных, прежде чем их прикончить.
Черный Принц первым выскочил из-за деревьев, и с ним — его медведь. Они встали поперек дороги, словно надеялись вдвоем предотвратить резню. Но остальные подоспели быстро. Разбойники молча окружили узников стеной из тел. Сажерук, тихо чертыхаясь, тоже вскочил. Да, это будет кровавое утро. Никакого дождя не хватит, чтобы смыть всю эту кровь, а пламя ему придется хорошенько раздразнить, потому что огонь не любит дождя. От сырости он становится сонным, а должен быть кусачим, очень кусачим.
— Фарид!
Он едва успел ухватить юношу за рукав. Тот бежал к Мегги, конечно, но ведь нужно прихватить с собой огонь. Им нужно окружить кольцом из пламени тех, кто идет сейчас с голыми руками навстречу обнаженным мечам. Сажерук поднял мощный сук, выманил из его отсыревшей коры огонь, трескучий и дымный, и бросил пылающую головню Фариду. Плотина из человеческих тел простоит недолго, их должен спасти огонь, да, огонь. Сквозь наступающие сумерки прорвался насмешливый, кровожадный голос Басты. Фарид стряхивал на землю искры. Он сыпал их на мокрую землю, как крестьянин сыплет семена, а за ним бежал Сажерук, заставляя их мгновенно расти. Пламя взметнулось вверх в то самое мгновение, когда люди Басты бросились в атаку. Раздался лязг мечей, воздух наполнили крики, тела сцеплялись друг с другом, а Сажерук и Фарид все приманивали и разжигали огонь, пока он не окружил кучку узников почти сплошным кольцом.
Лишь узкий проход оставил Сажерук, тропу для бегства в лес на тот случай, если пламя и ему перестанет подчиняться и в своем гневе обратится без разбору на врагов и друзей.
Он увидел лицо Резы, искаженное страхом, увидел, как Фарид прыгнул к узникам через кольцо огня, согласно их уговору. Хорошо, что есть Мегги, а то юноша бы так, наверное, и не отошел от него ни на шаг. Сам Сажерук остался стоять снаружи огненной преграды. Он вытащил нож (когда рядом Баста, нож лучше иметь наготове) и перешептывался с огнем, упорно и нежно, чтобы тот слушался его и не превращался из друга во врага. Разбойников теснили все сильнее, все ближе к кучке отпущенных, из которых лишь Волшебный Язык имел при себе меч. На Черного Принца бросились сразу трое из людей Басты, но медведь зубами и когтями защищал своего хозяина. Сажерука затошнило при виде ран, наносимых черными когтями.
Огонь весело потрескивал вокруг него, играя, танцуя, не зная, что такое страх, не чуя, не замечая его. Сажерук услышал крики и среди них звонкий мальчишеский голос. Он растолкал дерущихся и схватил валявшийся в грязи меч.
Где Фарид?
Вот он — машет ножом во все стороны, проворный, как змейка. Сажерук схватил его за плечо, зашипел на пламя, чтобы оно пропустило их, и потащил юношу за собой.
— Черт побери! Надо было оставить тебя с Роксаной! — ворчал он, проталкивая Фарида сквозь огненное кольцо. — Я же сказал тебе: оставайся с Мегги!
Он готов был свернуть мальчишке тонкую шею — таким облегчением было видеть его невредимым.
Мегги бросилась к Фариду, схватила его за руку. Они стояли рядом и смотрели на кровавую резню, но Сажерук старался ничего не слышать и не видеть… Его дело — огонь. Остальным пусть занимается Принц.
Волшебный Язык отлично орудовал мечом, гораздо лучше, чем получилось бы у него, Сажерука, но видно было, что он очень устал. Реза стояла рядом с Мегги, тоже еще невредимая. Еще. Проклятый дождь затекал ему за воротник, заглушал своим шелестом его голос. Вода напевала пламени древнюю колыбельную, и Сажеруку пришлось напрячь голос, звать все громче и громче, чтобы огонь не засыпал, чтобы он ярился и кусался. Он подошел к самой огненной стене и видел, как надвигаются на нее сражающиеся. Некоторые уже едва не падали в пламя.
Фарид тоже заметил, что наделал дождь. Он проворно метнулся туда, где огонь начал засыпать. Мегги побежала за ним. Мертвец упал в огненное кольцо рядом с юношей, задушив своим телом пламя. На него полетел второй. Сажерук, чертыхаясь, устремился к смертельной пробоине, зовя на помощь Волшебного Языка, и увидел сквозь пламя Басту — обожженное лицо и глаза, пылающие ненавистью и страхом перед огнем. Что окажется сильнее? Баста всматривался в пламя, морщась от дыма, словно искал
