С трудом удержав равновесие, она вполголоса выругалась и раздраженно прошипела:
– Ну где вы? Хоть бы посветили, а то здесь не только ноги – шею сломать недолго!
– Сейчас, сейчас, посветим! – донесся из темноты прежний приглушенный голос.
И действительно, впереди, в глубине склада забрезжил неясный, словно призрачный свет.
От этого света темнота вокруг Вероники стала только гуще. Она чертыхнулась, ощупала свои карманы и нашла зажигалку. Щелкнув колесиком, выбросила язычок голубоватого пламени, по контрасту с окружающим мраком показавшийся ей ослепительным, и, вытянув руку перед собой, медленно двинулась вперед, приближаясь к призрачному свечению.
Вдруг в лицо ей дохнул сквозняк, затушив огонек зажигалки.
Как будто сама темнота задула этот слабый, беспомощный огонек.
Вероника вскрикнула от неожиданности, споткнулась и выронила зажигалку.
Искать маленький предмет в кромешной темноте, на цементном полу, покрытом завалами хлама и многолетними напластованиями пыли, было безнадежным занятием, почище, чем поиски иголки в стоге сена. Вероника не стала даже пытаться. Она сжала зубы, раздраженно зашипела, как разозлившаяся кобра, и медленно двинулась вперед, мучительно вглядываясь в темноту и перед каждым шагом ощупывая пол носком ботинка.
Возвращаться она не хотела – считала унизительным показать подручным свою слабость.
Вдруг рядом с ней послышался торопливый топоток легких шагов – будто в темноте мимо нее пробежало какое-то небольшое животное.
– Это еще что такое? – проговорила Вероника, невольно попятившись и холодея от страха. Она была решительной и смелой, но сейчас в темноте чувствовала себя очень уязвимой.
В ответ из мрака раздался тихий, едва слышный смех, и вдруг справа от нее над полом возникло легкое светящееся облачко.
Вероника замерла, уставившись на непонятный предмет.
Светящееся облачко сгустилось, превратившись в полупрозрачную сияющую фигуру, отдаленно напоминающую человека в белом полуистлевшем саване.
Вероника вспомнила слова бомжа о привидениях, обитающих на складе, и по спине у нее поползли мурашки.
Она считала себя женщиной практичной и решительной, не боялась ничего или почти ничего, но потусторонние явления вызывали у нее непонятный, мистический ужас.
Этот свой страх она прятала глубоко в подсознании, прятала от всех своих знакомых и даже от себя самой, потому что считала, что такие страхи недопустимы в наше суровое время.
Это были глубоко скрытые воспоминания детства – когда, проснувшись посреди ночи, маленькая Ника видела в своей комнате страшную черную фигуру. Это был ужасный людоед, она знала даже, что его зовут Кракатит (это имя она как-то случайно услышала в разговоре взрослых).
Ника пыталась внушить себе, что в ее комнате никого нет, что темная фигура – это всего лишь ее собственное платье, висящее на стуле, но никакие объяснения не помогали справиться с ужасом, единственным спасением было – спрятаться с головой под одеяло…
Иногда она не выдерживала и поднимала крик.
Тогда в ее комнату приходила мама, включала свет, и страшная черная фигура действительно превращалась в безобидное платье. Мама успокаивала Нику, но не скрывала своего недовольства – она говорила, что Ника уже большая девочка и ей давно пора избавиться от глупых детских страхов…
– Ерунда… – прошептала Вероника, медленно двинувшись вперед. – Нет никаких привидений! Это имеет какое-то простое объяснение… Говорят, в темноте светится гниющее дерево…
Словно для того чтобы опровергнуть такое рациональное объяснение, светящаяся фигура поднялась еще выше над полом и бесшумно поплыла навстречу Веронике.
– Мама! – вскрикнула та, пятясь.
Нога ее провалилась в какую-то щель, девушка потеряла равновесие и упала на спину. Светящаяся фигура плыла прямо на нее…
Вероника в ужасе зажмурила глаза, как в детстве, когда от страха пряталась под одеяло.
– Эй, Ника, ты где? – послышался совсем близко голос Чумы, ее бестолкового подручного.
Она открыла глаза и приподнялась на локте.
Никаких привидений, никаких подозрительных фигур поблизости не было. Ощупав ногу, Вероника убедилась, что отделалась легким ушибом. Она встала на ноги, огляделась и зло выкрикнула:
– Вы, козлы, уроды недоделанные! Что, не могли другое место выбрать? Не могли свет устроить?
– Да ты чего? – донесся из темноты хриплый обиженный голос. – Отличное место! Никто нам здесь не помешает! А насчет света – иди сюда, здесь светло!
Действительно, слабое свечение впереди стало заметно ярче. Вероника даже разглядела в этом призрачном свете привязанную к креслу женскую фигуру.
Это зрелище вдохновляло, и она прибавила шагу, стараясь не смотреть по сторонам и сосредоточив все внимание на участке пола прямо перед собой, чтобы не провалиться в очередную дыру.
Сбоку снова процокали легкие шаги, но Вероника даже не повернулась в ту сторону.
Она шла на бледный свет, и расстояние до него быстро сокращалось.
Наконец она преодолела последние метры и вышла в освещенный круг.
В кресле перед ней действительно сидела связанная женщина, но лица ее не было видно, это лицо закрывал край белого покрывала, которым, как саваном, была окутана вся ее фигура.
Свет, падавший на эту загадочную фигуру и на саму Веронику, был бледным, с мертвенным голубоватым оттенком, отчего окружающее казалось особенно странным и пугающим. И самое главное – нигде не было видно Чумы и Толика, ее бестолковых подручных.
– Эй, вы где? – негромко проговорила Вероника, вглядываясь в окружающую темноту.
Не дождавшись ответа, она повысила голос:
– Вы что, в прятки со мной играть вздумали? Совсем, что ли, сдурели? За кого вы меня принимаете?
Но вокруг по-прежнему царила глубокая тишина.
Тогда Вероника взяла себя в руки и шагнула к креслу, в котором полулежала связанная женская фигура.
Она протянула руку и отдернула край покрывала, закрывавшего лицо пленницы…
И с криком отскочила назад.
Под белым покрывалом, точнее, под полусгнившим саваном не было лица.
Совсем не было!
Под ним была черная пустота!
– Ч…что за хрень? – прошептала Вероника, пытаясь преодолеть неудержимую дрожь, охватившую все ее тело.
Зубы стучали, выбивая частую нервную дробь, по спине сползали струйки липкого холодного пота.
И тут женская фигура в саване шевельнулась, одним движением сбросила веревки, которыми, казалось, была крепко привязана к креслу, и медленно поднялась во весь рост.
Затем она нервно передернула плечами и скинула с себя саван, как сприптизерша сбрасывает расшитый блестками плащ.
Но под саваном не было ничего.
Освободившись от белого полупрозрачного покрывала, таинственная фигура вообще перестала существовать.
Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения. Вероника почувствовала неудержимый, первобытный страх, завыла от ужаса и кинулась прочь, не разбирая дороги.
Как ни странно, вокруг нее по-прежнему царила глубокая тьма, но узкая тропинка, по которой бежала Вероника, была подсвечена бледным голубоватым светом – словно лунная дорожка на неподвижной шелковистой поверхности ночного моря.
Вероника бежала по этой лунной дорожке, как дикий зверь, которого загонщики направляют прямиком под выстрел охотника, но страх, который гнал ее вперед, был сильнее рассудка, и она не понимала, что послушно бежит в ловушку…
