– Он… мой бывший муж.
– Да ты что?! – присвистнул Ярый. – Оба-на! Не врешь ли?
– Н-нет… правда-правда. Даже свадьба была.
– Ясненько… – Ярый переглянулся с Сычом. – А мы думали, что он на это уже забил. А получается… – Он потер подбородок. – И что дальше?
– Дальше? Дальше он обобрал меня. До ниточки!
Толстяк разразился громовым смехом.
– Он это умеет, – выдавил он. – Точно!
– И ты поддалась?
– Поддалась…
– И где он сейчас?
– Кто?
– Ну, твой муж? Моршанов… Ты же его разыскиваешь?
Я кивнула:
– Но я же… не знаю! Я и говорю, что приехала сюда из-за него…
– Есть у меня мысль – не поверить тебе. Скорее ты как раз знаешь, где он обретается. Но не хочешь об этом говорить.
– А смысл-то какой?
– Смысл есть. – Ярый взял стул и уселся на него верхом. – Убедить нас, что он исчез. Бесследно! Мы, кстати, тоже хотели бы знать, где он. – Глаза Ярого сузились. – Очень бы хотели знать! И ты нам в этом поможешь, – ткнул он в меня пальцем.
– Каким образом?! – опешила я.
– Мы тебя возьмем с собой. И ты расколешься: скажешь, где он обитает. За ним должок числится!
Похоже, я влипла куда серьезнее, чем это казалось на первый взгляд. Они не поверили мне, что я ничего не знаю о Моршанове. И убедить их в этом будет трудно. Если вообще возможно. Они его разыскивают, а я попалась им под руку.
– В общем, так. Сейчас мы выходим из дома, и ты идешь с нами. Потом мы садимся в машину и уезжаем. Если пикнешь – пеняй на себя! Все ясно?
Спорить было бессмысленно. Если я дернусь – получу пулю в лоб. К тому же мой пистолет далеко, и достать я его не сумею. Придется покориться. Но где же Бакланов? Удалось ли ему бежать, или он тоже у них в лапах? Но если он у них, почему они молчат? Обязательно сказали бы мне о нем в таком случае!
Мы вышли в коридор. Меня охватило отчаяние. Неизвестно, что меня ждет в том месте, куда меня повезут. Может быть, все-таки попытаться вырваться? Я подалась назад и ударила по голове Сыча, который шел впереди, и тут же, развернувшись, молниеносно врезала идущему сзади Ярому. Я услышала хрюканье толстяка: не то сдавленный крик, не то просто восклицание, но не успела больше ничего сделать: он обрушился на меня всей своей тушей, навалился, и я заорала – показалось, что мне сломали руку.
– Будешь еще сопротивляться, шкура?! – прошипел Ярый.
Его спутники взяли меня в плотное кольцо, поддерживая с обеих сторон. Когда мы вышли на улицу, я посмотрела по сторонам: можно ли кого-нибудь позвать на помощь? Как на грех, никаких крепких бритоголовых или с военной выправкой мужчин поблизости не оказалось. Сугубо мирный городской пейзаж. Пенсионеры, две мамаши с колясками… И то – на расстоянии нескольких метров.
– Будешь орать – губы вырву, – ласково предупредил меня Ярый. – Неужели до тебя с двух раз не доходит?
Положение мое было отчаянным, но я все-таки решила попытаться призвать людей на помощь.
– Помо… – Рот мне тут же зажали.
– Голубушка! – прошипел Ярый. – Я же говорю: брось это дело! Не серди меня, деточка!
Он так больно сжал мне руку, что на глазах у меня выступили слезы.
– Н-не буду… больше…
– Вот и славненько. – Он подтолкнул меня. – Иди же!
Они вели меня к машине, стоявшей между гаражей. Это был здоровый черный джип с тонированными стеклами. Когда мы оказались возле джипа, мои спутники немного замешкались, и я решила воспользоваться моментом: дернулась назад и пнула Ярого в пах. Он с громким вскриком скрючился: мое нападение было для него неожиданным, видимо, он посчитал, что я больше не стану сопротивляться водворению в машину. И тут я завопила:
– Спасите!..
Толстяк вновь навалился на меня всей своей тушей и зажал мой рот рукой. От его пальцев пахло воблой, я укусила его, но тут на мой затылок обрушилось что-то тяжелое, и я потеряла сознание.
В машине я немного пришла в себя. Дорога была ужасная, нас все время трясло. Я была крепко зажата между Сычем и Толстяком, который окинул меня диким взором маленьких злых глазок. Руки мои были крепко связаны.
– Пришла в себя? Ну-ну!
Ярый, сидевший за рулем, повернулся ко мне.
– Я же говорил: без фокусов! – И он врезал мне правой рукой, оторвав ее от руля, изо всех сил по лицу. Теплая кровь наполнила рот, я сплюнула, и мой кровавый плевок пришелся на брюки толстяка. Он достал из кармана платок и вытер колено.
– Ты что, опять за свои штучки взялась? Пришью, сука, на месте! – прошипел Ярый.
Ужасно хотелось плакать, но я сдерживалась.
– С тобой, кажись, по-хорошему… А ты!..
– Ага! По-хорошему… Напали – и везете непонятно куда! Говорю же русским языком: где Моршанов, я не имею ни малейшего понятия! Сама за этим сюда и приехала. А вы мне не верите…
– Посмотрим, верить тебе или нет.
– У меня рука сломана!
– Ни хрена у тебя не сломано, иначе ты орала бы как резаная.
– Куда мы едем?
– Здравый вопрос! Только отчитываться перед тобой никто не станет. Маленько подержим тебя в хороших условиях, авось ты и расколешься. Ну а ежели нет – не твои проблемы! И мы постараемся по- быстрому решить свои дела.
Я повернула голову направо, за окном тянулся лес. Меня тошнило, сильно болела голова, приложил меня кто-то из этой троицы крепко. Примерно через двадцать минут – полчаса машина свернула на проселочную дорогу. Деревья подступили ближе, затем дорога вильнула еще раз, и Ярый резко затормозил.
– Приехали!
Меня выволокли из машины. Прямо перед нами были железные ворота. Ярый достал сотовый и кому-то позвонил. Ворота со скрежетом распахнулись, и я увидела невысокого небритого мужичка в кепке.
– Доставили? – спросил он, оглядывая меня с головы до ног.
– Ага, – хохотнул Сыч. – Принимай товар с доставкой!
– Примем.
Он отошел с Ярым в сторонку и о чем-то с ним переговорил.
Затем они вернулись ко мне, и Ярый качнул головой:
– Шевели ножками. Да поживее!
Дом был одноэтажным, к нему вела заасфальтированная дорожка. Участок зарос травой, по краям его высились раскидистые плодовые деревья. На крыльце я споткнулась, но Сыч поддержал меня.
– Чего такое? – спросил Ярый, он шел впереди.
– Споткнулась.
– Уже ножки заплетаются? Рановато!
Мы вошли в небольшое помещение, где стояла железная кровать, один сломанный стул и валялась пара ящиков в углу.
– Садись сюда! Пока тут побудешь! – скомандовал Ярый.
– Пока – это как долго?
