столе, от пристальных взглядов, которые устремились к ее драгоценностям, волосам и одежде.
Марина излучала блеск и цвет, привлекала восторженные, а также полные ненависти взгляды…
Анхела всегда сидела в центре, ее прибытие всегда происходило в решающий момент, она неизменно занимала то место, какое ей нравилось. Даже сейчас, когда у Марины чесался кончик носа и сейчас, когда все взгляды были прикованы к ней, она жалела о том, что не воплотила в себе собственную незаметную натуру, а наоборот, приковывает к себе внимание блестящим обликом Анхелы.
За столом чувствовалось напряженное ожидание, вызванное опозданием королевы Оонаг.
Все подданные с нетерпением ждали новой стычки королевской четы. Столкновения их величеств не только давали повод придворным для сплетен, но также позволяли выявлять сторонников одной или другой стороны. Королева своей дерзостью набрала много очков, придворные уступали перед ее смелостью.
И королева вновь преподнесла себя как надо. Перед ее появлением прошелестел тихий шепот, ее шаги заставили всех умолкнуть. Оонаг шествовала, разодетая в красные шелка, таща за собой свои длинные, до пят, волосы, точно позолоченную мантию. Оонаг была обута в золото и жемчуг и шла под руку с Патриком, самым стройным, самым высоким и самым рыжеволосым из всех гостей.
Сверкающие глаза и расширенные зрачки королевы навели Марину на мысль, что Патрик, похоже, тоже стал жертвой колдовства. Марина по своему опыту заключила, что королева Оонаг, должно быть, перемерила тысячу нарядов, прежде чем нашла подходящий.
Дианкехт, чувствуя приближение катастрофы, выделил для королевы и ее спутника почетные места на противоположном конце стола, далеко от короля и его гнева, так что Финване не грозила опасность подвергнуться насмешкам острой на язык супруги.
Марина с притворным оптимизмом решила сыграть роль примирительницы.
— Как хорошо, ваше величество! Оонаг далеко и вы не услышите ее.
Однако Финвана был охвачен жалостью к себе, находясь в состоянии, близком к депрессии.
— Хуже, в тысячу раз хуже. Я ее вижу, и поскольку знаком с ней, то знаю, о чем она думает и что говорит. Ее присутствие унизительно, столь же унизительно, как присутствие ее никчемного спутника.
Марина не стала возражать.
— Забудьте о ней.
— Это невозможно. Она высокомерна и не признает моей власти.
Оонаг вывела Финвану из равновесия смелой одеждой, надменным поведением и молодым спутником. Поэтому он заскрежетал зубами, когда к нему приблизился слуга с подносом, заставленным жареными перепелами.
— Подайте мне десяток перепелов.
— Ваше величество, кроме них приготовлено множество других блюд, — позволил себе возразить слуга.
— Я голоден.
Действительно, Финвана очень проголодался. Этот голод вызвал месяц строгого поста и обид.
«Позор с полным брюхом легче перенести», — в таком духе размышлял король.
— Ваше величество, у вас не случится несварение желудка? — заметила Марина с деланым изяществом.
— Единственным неудобоваримым существом за этим столом является моя супруга Оонаг.
Итак, не слушая ни тех ни других, король наедался до отвала всех яств, которые появлялись перед его жадными глазами.
Финвана жевал и жевал, глотал, не жуя, уписывал за обе щеки, никому не отвечая, ни с кем не разговаривая, ни на кого не обращая внимания.
Марина, освободившись от железного контроля короля, обвела взглядом зал. Досадуя на то, что ей нельзя есть, страшась грядущего, она взвешивала разные возможности, как обхитрить королевское окружение и сбежать с этого места.
Выйти через дверь не удастся, у нее стоят гвардейцы. Окон почти не было, и, если Цицерон прав, любым ее шагом воспользуются служанки Оонаг, желавшие отравить ее и отправить в Царство тьмы.
Оонаг с любопытством следила за ней, к тому же Марина обнаружила, что одна дама не спускает с нее глаз. По внешности та отличалась от остальных придворных. Она не была ни светловолосой, ни статной, ни элегантной, ни воздушной. Она была похожа на Луси, у нее явно были волосы Луси, нос Луси, глаза Луси, грудь Луси…
Это была Луси!
«Что здесь делает Луси? Как она прошла сюда? Почему Цицерон ее не предупредил о том, что Луси тоже задумала отправиться в королевство Туата Де Дананн?»
Луси ей украдкой улыбнулась, подошла с подносом в руках и, делая реверанс, шепнула на ухо:
— Остерегайся любой опасности. Если Оонаг посмеет тронуть тебя, я вытащу тебя отсюда.
— Спасибо, — прошептала Марина.
— Королева думает, что я работаю на нее. Она очень опасна.
Марине стало легче при мысли, что у нее появились союзники. Цицерон обещал ей помочь, но неожиданно исчез.
— Никому не доверяй. Ты слышишь меня? Никому, — твердила Луси. — Оонаг собирается разделаться с тобой.
Марина согласно кивнула.
— Даже своей фее не доверяй, — добавила она. — Она заодно с ними.
Марина вздрогнула. Она должна была догадаться об этом. Лилиан слишком часто подводила и разочаровывала ее в трудное время своим пренебрежительным и трусливым поведением. Фея так и не дала ей ни одного совета, не защитила, не выступила против врагов Марины и не спасла, когда ей грозила большая опасность.
Где была Лилиан, когда ее похитили и увели в парк? Где была Лилиан, когда ее пытали и над ней жестоко издевались пикси? Где была Лилиан, когда ее чуть не бросили в колодец, ведущий в Ад?
Луси была совершенно права, лучше держаться от Лилиан подальше и отныне доверять лишь Цицерону и Луси.
Луси благоразумно удалилась, и вскоре к ней подошла одна дама, приветствовала ее жестом и села рядом.
Марина состроила недовольное лицо и тут же отвернулась.
— Спокойно, это я.
Ее поразил знакомый тон голоса, произношение.
— Лилиан?
Марина оказалась права. Лилиан обрела внешность красивой девушки ее роста. Марина узнала ее по фиалковым глазам.
— Не прикасайся ни к чему. Еда может быть отравленной, — тихо прошептала фея.
— Спасибо, — холодно ответила Марина.
— И остерегайся девушки, которая только что подходила к тебе.
— Луси? — недоверчиво спросила Марина.
— Да, Луси.
— Что плохого в Луси?
— Она работает на королеву Оонаг.
Марина почувствовала, будто внутри у нее что-то загорелось. Эта трусливая и лживая Лилиан предостерегала от подруги, которая проникла в замок, чтобы вытащить ее отсюда?
— И что же?
— Не верь ей.
— Спасибо, что предупредила, — без особой радости ответила Марина.
В это мгновение Патрик и королева Оонаг засмеялись неприлично громко, стараясь еще больше разозлить Финвану. И добились своей цели.
Королева многозначительно посмотрела в сторону Марины. Она ожидала, что та вот-вот замертво свалится на пол. Однако Марина никак не шла навстречу ее желаниям, поэтому королева дала волю своему языку и сделала ее мишенью своих колкостей.
