«вольный стрелок»? Вы — офицер Добровольческой армии, и есть приказ…
— Как раз и веду речь о том, как именно должен быть составлен этот приказ, — невозмутимо объяснил Курбатов.
— Непозволительное вольномыслие, — пробубнил Родзаевский, вопросительно глядя на атамана.
— Считайте, что ваши условия, ротмистр, приняты, — мрачно и в то же время заинтриговано согласился Семенов. — Мало того, они мне нравятся. Отправляясь в подобный рейд, вы действительно сами должны подбирать людей, чтобы полагаться на них. Так что тут все сабельно. Но должен предупредить: рейд, в который намереваюсь отправить вас на сей раз, будет необычным, во время которого можете делать все, что вам заблагорассудится. То есть и в самом деле можете чувствовать себя вольными стрелками.
— А вот вам и название рейда: «Операция «Вольный стрелок»», — оживился Родзаевский, забыв, что еще несколько минут назад само выражение «вольный стрелок» вызывало в нем неприятие. — А еще лучше назвать ее «Маньчжурские стрелки», и группу тоже назвать группой маньчжурских стрелков. Так будет точнее, да и японцы воспримут это название с большим пониманием.
— А что, так, кодово, и назовем этот рейд: «Операция «Маньчжурские стрелки»», — оживился Семенов[12]. Он давно поддался стремлению японцев: любому наскоку, любой вылазке давать кодовое название, позволявшее, во-первых, выделять эту операцию, а во-вторых, говорить о ней, в том числе в письмах и радиоэфире, не раскрывая ее сути и назначения.
— Будем считать, что эта часть задания меня устраивает, — насторожился Ярослав Курбатов, понимая, что должна существовать еще и другая часть, в сути которой и кроется разгадка такой «диверсионной щедрости». — Непонятно, правда, какова же истинная цель этого рейда.
— Цель простая — вместе с группой маньчжурских стрелков вы, ротмистр, должны дойти до Урала. Сможете?
Курбатов удивленно взглянул на Родзаевского, но тот демонстративно пожал плечами, давая понять, что для него этот рейд — такая же новость, как и для ротмистра.
— То есть я понимаю так, что границу мы перейдем в районе Казахстана и оттуда нам надлежит пройти до Урала?
— Нет, князь, границу вам надлежит перейти здесь, на Дальнем Востоке, — твердо молвил генерал- атаман. — Именно здесь. И прямо отсюда, через Даурию, пойдете к Уралу. Горы эти мне, собственно, не нужны. Ведь не собираюсь же я удерживать весь Урал силой небольшой группы? Тут для нас другое принципиально важно…
Курбатов вновь взглянул на Родзаевского, как бы упрекая, что тот даже не намекнул ему заранее, что подобный рейд готовится, но опять почувствовал: условия, выдвигаемые атаманом, для него тоже в новинку.
— Эксперимент, господин генерал-лейтенант, так следует понимать? — спросил он, убедившись, что от нижегородского фюрера разъяснений ждать бессмысленно.
— Скорее необходимость.
— Я так понимаю, что речь идет о диверсионно-пропагандистском рейде, — решил Родзаевский, что и ему пора подключаться к развитию атаманской идеи, поскольку в глазах ротмистра дальнейшее отмалчивание его становилось неприличным. — О рейде, который бы напомнил Совдепии, что армия атамана Семенова все еще существует и что ее бойцы ждут своего часа…
— Правильно толкуешь, полковник, — признал генерал-атаман. — Будем считать его еще и пропагандистским. Так что, ротмистр Курбатов, сможете повести за собой группу. Совершая при этом диверсии, проводя беседы с теми людьми, которые нам все еще верны, и в то же время истребляя на своем пути все враждебное нам? Совдепия нас давно похоронила, а мы — вот они, бойцы Добровольческой освободительной армии генерала Семенова! Кстати, лучше говорить: «генерала, главнокомандующего», потому что атаманы в Совдепии теперь не очень-то в чести. Раз атаман, значит, что-то такое, вроде как банда… А мы с вами — армия. Освободительная армия. Так сможешь, ротмистр, или следует подыскать другого казака, более опытного и храброго?
С ответом Курбатов не спешил. Он понимал, что атаман уже твердо остановился на его кандидатуре и теперь откровенно пытается «брать его нахрапом», как говорили в таких случаях в казачьих станицах, то есть всячески провоцировать, задевая его самолюбие. Однако понимал и то, что речь идет о слишком уж сложном рейде, наподобие тех, из которых не только не возвращаются, но из которых и возвращение в принципе не предусматривается.
Впрочем, из рейда, который он недавно совершил, возвращение тоже в принципе не предусматривалось. И то, что он, единственный из группы, все же вернулся, скорее счастливая случайность. Зато еще во время подготовки к прошлому рейду он установил для себя одно правило: все условия подобных рейдов следует оговаривать до того, как дашь согласие на него, поскольку потом оказывается, что всем уже не до тебя и надо выполнять тот приказ и те условия, которые тебе продиктованы.
— То есть группе «маньчжурских стрелков» предоставляется полная свобода действий по пространству и времени, без каких-либо особых покушений и диверсий? — задумчиво уточнял ротмистр, явно затягивая с ответом, словно ожидал, что в стремлении уговорить его отцы-командиры все же проговорятся и выдадут какой-то потайной замысел, который до сих пор от него попросту скрывали.
— Без каких-либо особых, в соболях-алмазах, — заверил его Семенов.
Курбатов исподлобья взвесил взглядом Родзаевского, словно ожидал, что разгадка, а точнее, подвох последует именно с его стороны. Но тот демонстративно осматривал окурок своей заморской сигары.
— В общем-то, мне такой вариант подходит, — произнес Курбатов. — В такой вольной охоте я принесу больше пользы Белому движению, чем если бы сунулся со взрывчаткой под какую-нибудь вшивую фабрику, у которой меня застрелил бы первый попавшийся охранник.
— Откровенно, — кивнул генерал, и в этот раз наполнил рюмки всего лишь «по четвертинке». — Как вы уже поняли, господа, никого другого, более достойного, во главе группы «маньчжурских стрелков» я пока что не вижу. Поэтому выпьем за то, чтобы вы, ротмистр, успешно провели эту группу от «великого Амура» до не менее «великого Днестра». Уверен: вы станете первым, кто совершит подобный диверсионный рейд.
— Простите, господин генерал-атаман, но мне казалось, что раньше речь шла об Урале, от которого до Днестра…
— Мне прекрасно известно, сколько от Урала до Днестра, — мягко осадил его Семенов, загадочно ухмыляясь. — Причем речь идет даже не о Днепре, а именно о Днестре. Просто не хотелось так сразу пугать вас.
— Ну, допустим, что произошло невозможное и мы сделали привал на берегу Днестра. Что дальше?
— Вы правильно заметили, ротмистр, что на берегу Днестра вам надлежит сделать всего лишь небольшой привал, в соболях-алмазах. Так сказать, маленько передохнуть. Поскольку основная задача ваша — пройти от Амура, а точнее, отсюда, от Сунгари, до германской реки Эльбы.
Услышав это, Родзаевский поперхнулся при очередной затяжке и нервно поерзал в кресле.
— Ну, знаете ли… — проворчал он, воспринимая это задание уже как откровенную издевку, причем не только над князем.
— И с какой же целью? — решительно поиграв желваками, поинтересовался Курбатов.
Семенов опустошил свой бокал, по-крестьянски крякнул и, широко раскинув руки, произнес:
— Вот теперь мы и подошли к самому интересному. У вас, ротмистр, будет свое, особое задание: пробиться к известному вам «венскому фюреру», как называла его пресса, обер-диверсанту рейха Отто Скорцени.
— К Скорцени?! — ушам своим не поверил Курбатов.
Теперь уже сам атаман вопросительно взглянул на Родзаевского, и тот поспешно кивнул. Он ничего не имел против общения Курбатова с лучшим диверсантом рейха. Тем более что в секретной диверсионной школе «Российского фашистского союза», готовившей руководителей будущих подпольных диверсионных групп, лучшим выпускником которой стал Курбатов, о «первом диверсанте рейха» всегда говорили
